Правая рука плохо двигается, при малейшей попытке отдаваясь пульсирующей болью от кончиков пальцев до основания шеи, и потому я черпаю из бочки только левой ладошкой, обливаясь прохладной, сладкой водой, стекающей по подбородку. Напившись, протираю пылающий лоб, шею, грудь и замираю, слыша, как скрипит открывающаяся дверь.
Сердце уходит в пятки, но животный ужас быстро сменяется опасливой настороженностью, потому что на пороге показывается огромный шоколадный волк с окровавленной тушкой какой -то большой птицы в зубах. Янтарные звериные глаза тут же впиваются в меня, словно пытаются пригвоздить к полу. Волк медленно, не отводя взгляд, выплевывает птицу. Тихо рычит, скаля белые клыки, и начинает рябить, трансформируясь в человека.
Какие-то секунды и вот уже с четверенек вместо волка поднимается огромный смуглый мужчина, продолжающий тяжело смотреть на меня. Опускаю глаза, потому что прямой взгляд он может принять за вызов. И потому что…он абсолютно голый. Нет, я давно избавилась от излишней девичьей стеснительности, и всё же именно этот вервульф меня пугает. Я редко встречала таких крупных самцов, как в образе зверя, так и человека. И его намерения…Если ему просто нужна пара, я переживу, но ведь на Арае женщины не выживают, а значит…Вопрос лишь в том, когда и почему именно он захочет меня убить. Может быть…Прямо сейчас?
Я мечу в волка настороженный взгляд, полосую им его суровое лицо с крупными чертами, отмечаю почему-то брови вразлет, недовольно сдвинутые к широкой переносице. Мажу по могучему развороту плеч, рельефному животу, покрытому старыми и не очень шрамами, затормаживаюсь на крепких бедрах, темных жестких волосах у него в паху и покачивающемся расслабленном члене, кусаю сухие от жара губы и вновь топлю глаза в пол. Он и правда большой…везде. Впрочем, то, как до сих пор немного тянет у меня между ног после него, не позволяло в этом сомневаться.
– Как зовут? – его низкий рычащий голос словно заставляет дрожать всё пространство вокруг, и я тоже крупно вздрагиваю.
Снова кошусь на вервульфа, стараясь делать это незаметно и не поднимать ресниц. За эти несколько мгновений он уже успел подойти к грубо сколоченному ящику в углу и начать что-то там искать, стоя ко мне спиной. От левой лопатки до правой ягодицы через всю спину у него широкий белый рубец…
– Дина, – отвечаю ломким голосом, откашлявшись, чтобы прочистить пересохшее горло.
Мужчина кидает на меня косой короткий взгляд и снова отворачивается.
– Землянка? – достает из ящика военные штаны от формы Волчьей конфедерации. Старые и выцветшие, все в заплатах.
Когда я присматриваюсь к этим заплатам, мне становится дурно, потому что они сделаны из ткани, из которой шьют одежду для Жертвенной сотни. Из ткани, которая сейчас на мне…
– Да, – глухо отвечаю на его вопрос, впиваясь ослабевшими пальцами в бочку перед собой.
Действительно, мертвым ведь не нужна больше одежда. Интересно, зачем она здесь волкам? Тем временем вервульф натягивает штаны и снова поворачивается ко мне, застегивая ширинку.
– Как плечо, землянка? – с хищной ухмылкой интересуется, чуть склонив голову набок и сверля меня своими янтарными, почти человеческими сейчас глазами.
Я поднимаю на него опасливый взгляд. Если пожалуюсь, он меня что…спишет???
– Хорошо, – вру я.
– Значит, справишься, – кивает мужчина в сторону валяющейся на пороге птицы, – Разделывать умеешь?
– Я…– сглатываю, думая, как я умудрюсь это сделать одной левой рукой, – …да.
– Ну, – фыркает волк снисходительно, скользя по мне внимательным, въедливым взглядом, – Приступай тогда…Дина.
Отодвигает ящик, под которым оказывается небольшой вырытый схрон, достает оттуда топор и, подхватив его, выходит из хижины.
Стоит только двери за волком захлопнуться, как я, не выдерживая больше, медленно сползаю на пол. К горлу подкатывает дурнота от слабости, тело изнутри горит и мелко, противно колотит. Еще и жта тикающая боль в плече всё сильнее с каждой минутой. Невыносимо. Но показать, как мне плохо на самом деле, страшно…Зачем я ему, больная? Слабая? Надо перетерпеть.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
Чуть посидев с закрытыми глазами и кое-как справившись с дурнотой, я поднимаюсь и бреду к валяющейся у двери птице. С легким отвращением поднимаю еще теплую тушу. Во рту собирается желчь, мысль о еде сейчас только выбивает из меня липкую испарину. Но делать нечего…Не откажешься же от столь щедрого подарка…
Поозиравшись по сторонам, решаю, что чистить птицу здесь – плохая затея, и выхожу из хижины. За дверью меня встречает непролазная чаща. Густой лес стоит такой плотной стеной, что не видно даже на пару метров вперед. И в то же время почти нет травы, один мох да гнилая листва под ногами. Деревья высокие и толстые, лысые до середины и пышные наверху, почти полностью закрывают оранжевое уставшее солнце этого мира. И лишь стол священного Огня виден вдалеке.
Сама хижина снаружи, как я и предполагала, практически незаметна. Бревна и крыша полностью покрыты тем же мхом, что устилает землю, а дверь завешана МОИМ красным плащом. Я невольно улыбаюсь, смотря на это яркое пятно посреди темно- охро-зелоного царства. Хитро…Для волков ведь этот цвет незаметен, да и запахи плащ скрывает…Мой вервульф явно не дурак…Опускаю взгляд на птицу в моей руке, а затем оглядываюсь по сторонам.
Ну, и куда идти чистить? Лес везде одинаковый – густой и пугающий…
– Обр-р-ратно зашла, – вдруг тихо рычит волк за моей спиной прямо на ухо.
От испуга я деревенею. Волк грубо толкает меня между лопаток, загоняя в дом.
– Я только почистить хотела…на улице…– бормочу растерянно в своё оправдание, – Всё в перьях же будет.
– Убер-р-решь, – рявкает вервульф и, открыв дверь передо мной, толкает уже со всей силы. Так, что я, потеряв равновесие, лечу на земляной пол.
Нормально здоровую руку подставить не успеваю – реакция от жара и слабости слишком замедленная, и в итоге я кулем валюсь у его ног. Удар как назло приходится на больное плечо. Из легких моментально вышибает весь воздух, будто мне грудную клетку проломили, перед глазами идут красные круги, и они все растут, затягивая в черноту. Сквозь нарастающий шум в ушах словно сквозь толщу воды различаю.
– Почистить хотела она…Или гостей хотела к нам позвать? Одного самца тебе мало??? С-су..
Не слышу дальше, отключаюсь полностью.
Прихожу в себя я опять на прелой соломе в углу. Нос щекочет запах варящегося мяса и влажный пар стелется по маленькой темной хижине. Медленно размыкаю тяжелые веки. Взгляд тут же упирается в вервульфа, сидящего у разведенного костра в небольшой ямке, служащей очагом. Волк будто чует меня – моментально поднимает на меня янтарные глаза, прожигая, кажется, ими насквозь, а затем снова переводит ленивый взгляд на палку в руках, которую он неторопливо затачивает выданным мне конфедератами перочинным ножиком.
Делать вид, что сплю, становится бесполезно. Я тяжело приподнимаюсь, поплотнее заматываясь в грубо сшитые между собой шкуры, потому что под ними я голая, и сажусь, опираясь лопатками о земляную стену. Кусаю губы, смотря на мужчину и не решаясь заговорить первой. Да и надо ли…
В хижине совсем темно. Наверно, на улице уже ночь. Лишь желтые блики огня подсвечивают огромную фигуру волка, делая его еще более пугающим. Отблески пламени танцуют на склоненном мужском лице, делая резкие черты агрессивными, облизывают бронзовую загорелую кожу, поблескивающую пОтом, путаются в жестких черных волосах на груди и животе…Поджимаю ноги к себе, обхватываю колени руками и с удивлением обнаруживаю, что плечо по новой перевязано и уже не так болит, а жар сменила липкая испарина и разбивающая слабость. Неуверенно кусаю сухие губы, прежде чем выдавить из себя.
– Спасибо, что перевязали…
– Бесполезная самка, – фыркает мужчина, кидая на меня насмешливый взгляд и снова всё своё внимание отдает затачиваемой палке, – Только и делаешь, что в обморок грохаешься…