гибель первого, скрылся за корпусом подбитого, дал задний ход.
Зенитчики перевели дух. Комбат послал бойца на мотоцикле узнать, где грузовики, направленные на склад за снарядами. Тогда на батарее не знали, что немцы, встретив активное сопротивление, во избежание потерь всегда вызывали авиацию. Даже командир пехотной роты мог по рации связаться с авианаводчиками, сообщить координаты цели, и вскоре пикировщики начинали бомбежку. Берегли людей немцы, перед наступлением всегда следовала артподготовка по разведанным целям, а в атаке обязательно, согласно боевому уставу и наставлениям, впереди шли танки и штурмовые орудия или, в порядке исключения, бронетранспортеры, поддерживающие пехоту пулеметным огнем. Немцы по крупицам собирали в предвоенное время элементы тактики. Тот же танковый гуру Гудериан изучал наработки советских танкистов в танковой школе в Казани. И успешно потом применял.
Прошло не более получаса, и появились «лаптежники». Зенитки – не куклы для битья. Батарея начала отстреливаться, не давая прицельно сбросить бомбы. Мало того, один из снарядов попал в ведущего, когда тот выходил из пике, сбросив бомбу. В такой момент самолет наиболее близко к земле, скорость невелика, и маневрировать не может. Юнкерс мгновенно превратился в огненный шар, во все стороны полетели куски обшивки. Видимо, снаряд зенитки угодил в еще оставшиеся авиабомбы.
На батарее ликовали, но «лаптежники» сменили тактику: стали бомбить с горизонтального полета, выстроившись в круг, с большой высоты. Точность попаданий при таком бомбометании ниже, но все же одно точное попадание в капонир немцы ухитрились сделать… Расчет погиб, орудие ремонту и восстановлению не подлежало. Если бы была обычная, полевая артиллерийская батарея, расчеты бы попрятались в отрытые щели. А зенитчики по уставу обязаны бороться с вражескими самолетами.
Только пикировщики отбомбились и улетели, последовала танковая атака при поддержке мотоциклистов. Грузовиков с бронебойными снарядами так и не было, и комбат приказал стрелять только наверняка.
По движущемуся танку попасть непросто, что-то пролетело и мимо. По мотоциклистам железной метлой прошелся расчет ДШК. Наводчик пушки, в расчет которой входил Михаил, медлил. Медленно, по миллиметру сдвигал штурвал горизонтальной наводки, наконец нажал рычаг спуска. Выстрел! Из-за дульного тормоза сразу себя демаскировали. Дульный тормоз гасит огромную отдачу, позволяет уменьшить габариты и вес откатных устройств. Пушка и так тяжела, весит больше четырех тонн. Грузовику транспортировать тяжело, а уж расчету на поле боя перекатить совсем непросто. Сначала из боевого положения следовало перевести в походное, потом навалиться всем семерым. А коли еще часть расчета погибла, то и вообще сомнительно позицию сменить. Но при выстреле пороховые газы, выводящиеся в сторону, поднимают облако пыли. Из-за него для расчета на минуту ухудшается видимость, зато вражеский танк по вспышке выстрела и облаку пыли позицию артиллеристов засекает сразу, открывает огонь осколочными снарядами. И нет необходимости попасть в пушку. Рядом, метрах в трех снаряд упадет, и от осколков кто-то ранен будет, а другие убиты. На какое-то время пушка стрелять перестанет. А танк не ждет, быстро преодолевает дистанцию. Еще на подходе стрелок-радист расстреливает всех, кто шевелится, подает признаки жизни. Затем на пушку наваливается танк, давит своим весом, ломая боевое железо, превращая грозное оружие в металлолом.
А уж сколько танков, пушек, боеприпасов и прочего вооружения немцами на складах захвачено было! И не переплавили, поступили рачительно. Нашу пушку Ф-22УСВ сочли перспективной, использовали ее резервы, рассверлили казенник под больший калибр и получили отличное противотанковое орудие, прозванное нашими танкистами «гадюкой» за убийственный огонь. Выстрел наводчика был точен. Танк замер на месте, а через несколько секунд взорвался. Распахнулись люки, через них выплеснулся столб огня, почти сразу взрыв. Вместо танка – развороченное горящее железо.
Зато другой танк выстрелил по обнаружившему себя орудию. Погибли командир, наводчик и замковый. На место наводчика сел заряжающий.
– Чего встали? Патрон!
А бронебойный патрон – последний. Рядом выстрелило соседнее орудие, и еще один танк остановился, загорелся. Мотоциклы уже все замерли, мотоциклисты мертвы. И движутся на батарею два танка. Причем механики-водители начали маневрировать, шли зигзагом, чтобы прицелиться трудно было. Заряжающий, он же наводчик, приник к прицелу, вращал маховик то влево, то вправо. Снаряд бронебойный один, и при промахе ситуация будет критической.
Выстрел! Было видно попадание по башне, но ни дыма, ни огня. До танка метров двести пятьдесят. Откинулись верхний и боковые люки, стали выбираться танкисты. Михаил сорвал с плеча карабин. Как и все артиллеристы, зенитчики имели на вооружении не винтовки, а карабины. А наводчики и командиры орудий – револьверы. Прилучный лег на пологую стенку капонира, уложил карабин на бруствер, прицелился, выстрелил. Танкист, уже успевший выбраться из подбитой машины, упал.
Есть! Есть личный счет побед! Разобьют врага, будет чем похвастать перед товарищами в училище!.. В том, что победа будет скорой, Михаил не сомневался. Правда, возникали вопросы: почему до сих пор не выдвинулись наши войска из округов и укрепрайонов, почему медлят, не уничтожают врага и не рвутся на его территорию? Кто-то из батарейцев даже высказал крамольную мысль: дескать, заманивают германцев, как Кутузов в 1812 году. Чтобы потом одним мощным ударом прихлопнуть как можно больше врагов. Политрук, услышавший эти слова, встал:
– Только товарищ Сталин знает, когда и какими силами нанести удар! Развелось доморощенных полководцев! Еще раз услышу – отправлю на гауптвахту!
Отбив атаку, стали подводить итоги. Немцы потерпели поражение. Но и от батареи осталось только два орудия и половина личного состава. Ближе к вечеру с тыла послышалось завывание мотора – это оказался грузовик, посланный комбатом. Водитель доложил, что боеприпасы получили, но на обратном пути были обстреляны истребителями. Машина, ехавшая первой, загорелась и взорвалась. Пришлось загнать ЗИС под деревья и выжидать. Для полноценной батареи одного грузовика припасов мало, но двум пушкам хватит. Когда начало смеркаться, командир приказал сменить позицию. Запасные капониры были отрыты еще до войны, как положено. Сначала разгрузили на запасных позициях грузовик, потом с его помощью перетащили пушки.
Следующее утро комбат и политрук начали с радиостанции. Вышли хмурые. Связаться со штабом не удалось. Они и предположить не могли, что штабы уже передислоцировались под Минск. А услышанное повергло командиров в шок. Немцы заняли Каунас и Вильнюс. В газетах опубликовали текст песни «Священная война». Этим же днем в Москве было образовано Советское информационное бюро, сводки которого публиковались впоследствии в газетах и транслировались по радио.
Без связи и разведки плохо, комбат не знал обстановку, а она была скверной. Наша 10-я армия отошла на рубеж рек Бобр и Нарев. Немецкий 47-й моторизованный корпус второй танковой группы столкнулся в районе Слонима с тремя советскими дивизиями второго эшелона и за