натерта мозоль, становится все сильней.
— Лер, столик возьми, — кивает мне Светка с каким-то уж больно хитрым видом.
— Так это ж твой, — отвечаю я ей.
— Я замужем, — хихикает она и убегает нам кухню. Это вообще к чему?
Ну ладно. Жму плечами и подхватываю меню. Гость один, сидит ко мне спиной. С виду молодой, подкаченный. Рубашка белая с иголочки. Вряд ли, он будет есть один. Наверное, кого-то ждет. Прихвачу второе меню на всякий случай.
Делаю пару шагов и опять корчусь. Опять пятка. Как я ночью-то в клубе работать буду?
— Добрый день! — пересиливаю боль и выдавливаю улыбку, но она тут же слетает, когда я вижу, кто сидит за столом.
— Вот я и нашел тебя, — выдает Кирилл… Александрович.
Глава 5. Золушка
Смотрю на него во все глаза. Что еще значит: “Вот я и нашел тебя”? Он ведь сейчас шутит?
Сдалась я ему, искать меня. Он даже имени моего не знает. А даже если бы и знал, то мужчина его статуса точно не стал бы заморачиваться из-за какой-то… меня!
Точно! Он случайно в нашем кафе оказался и решил надо мной пошутить, раз уж его обслуживать подошла именно я! Так ведь, да?
— Сразу сделаете заказа или посмотрите меню? — обращаюсь к нему, как к любому другому посетителю.
— Два кофе. Ты капучино или латте пьешь? — уточняет он, опять сбивая меня с мысли.
— Я? — охаю я, а он будто и не замечает. Отворачивается, поднимает с сиденья бледно-розовый с золотистыми ручками пакет и ставит его на край стола поближе ко мне.
— Туфлю твою привез.
— Туфлю? Мою? Вы? — чувствую себя идиоткой, задавая так много вопросов, но все это в голове не укладывается.
— Ага, — ухмыляется он. — Девочка Лера удивлена?
— Откуда вы …? — знаете мое имя” хочу спросить, но он взглядом указывает на мой бейдж.
— Ну, забирать будешь? — спрашивает он, протягивая мне пакет.
— За просто так? — уточняю я. Ну, мало ли, чего от него ждать?
— Конечно, нет, — смеется он. Вот же блин! Так и знала!
— Тогда не надо.
— Да брось, просто присядь, — он указывает на место напротив.
— Зачем? — хмурюсь я и инстинктивно хочу отойти от него подальше.
— Поговорить хочу. — с удивительным спокойствием, будто так и надо, заявляет он.
— О чем? — напрягаюсь еще сильнее, но тут же вспоминаю. — Если вы про те документы, то давайте я подпишу и разойдемся с миром.
— Даже так? Хорошо, разойдемся. Но кофе-то выпей.
— Нам неположено, — отрезаю я, но Кирилл кивает кому-то за моей спиной, а затем преспокойно говорит. — Никто не возражает.
Я спешно оглядываюсь. Петрович. Такой злой, что уже трижды поправил очки. Привычка у него такая. Однако давит улыбку. Гостю, конечно, не мне.
— Слушайте, мне работать надо, — пытаюсь отвязаться от него как можно мягче, пока босс не влепил еще один выговор за траблы с богом, то есть с посетителем. Но для нас любой школьник с кошельком как Зевс, нужно преклоняться и улыбаться. Такова работа.
— Ты чего такая пуганная? Не съем я тебя. Просто поговорить хочу, — настаивает он. — Присядь.
Взглядом указывает мне на синий диванчик напротив него. Вот же прицепился! Смотрю на Петровича. Ууу… Лучше бы не смотрела. Наверное, все-таки придется сесть. Быстрее сделаю, что хочет от меня этот самоуверенный приставучий тип, быстрее вернусь к работе.
— Ну? — спрашиваю я его, а сама вся сжимаюсь.
Сидит улыбается, как кот, ставший хозяином рыбной лавки. А все вокруг на вас пялятся. Вон и Светка что-то бармену шепчет. О чем они там говорят?
Боже, сейчас слухов будет…. Свалился мне на голову этот “мустанг”!
— Расскажи мне, откуда ты такая взялась? — ослепляет Кирилл своей наглой голливудской улыбкой, и это становится последней каплей. Я-то думала, он по делу, а он… просто издевается.
Ничего ему не говорю. Просто снимаю ручку с блокнота и пишу. А затем отрываю листок и победно преподношу.
— Что это? — хмурится гость. — “Я, Сафронова Валерия, не предъявляю никаких претен….”
— Фамилию свою сами впишите? — уточняю у него, а он тут же одной рукой сминает листок.
— Вы чего? — пугаюсь я. — Вы ведь поэтому меня мучаете! Хотели гарантии того, что не будет проблем — вот они. Так зачем же смяли?
— Думаешь, поэтому? — сверлит меня таким непонятным взглядом, что сердце подскакивает к горлу.
— А почему тогда? — шепчу я.
— Может, мне нравятся белые кролики.
Что?!
— Белые кро…. Вы меня сейчас обозвали? — хлопаю глазами, пытаясь переварить услышанное. Он точно посмеивается надо мной!
— Это комплимент. Но кролик у нас коготками. Тогда, правильнее назвать тебя котенком. Вот, уже шипишь….
— Слушайте…, — взрываюсь я, подскакиваю, но Кирилл оказывается куда быстрее.
Он стремительно поднимается из-за стола и нависает надо мной, как гора.
Мамочки, какой же он высокий. Мне приходится задрать голову, чтобы видеть его опасные и в то же время манящие темные глаза.
— Нет, кудряшка, ты послушай, — говорит он мне. — Не знаю, к какому формату мямлей ты привыкла, но если мне нравится женщина, я вокруг да около не хожу. У меня совещание через час и надо идти. Но вечером я зайду и подвезу тебя до дома.
Выдает с такой уверенностью, будто все будет именно так, как он сказал.
— Да с чего вы взяли, что я соглашусь?! — бешусь я, но его это, кажется, лишь больше забавляет.
Он обходит стол и подходит так близко, что я утыкаюсь спиной в спинку дивана в попытках от него дислоцироваться.
О боже! На нас же смотрят. Или не смотрят. Я почти ничего не замечаю, кроме его карих глаз, взгляд которых пробирает до глубины души. Он на курсы, что ли какие-то, пикаперские ходил? Умеет же заставить нервничать.
Надо бежать, а я прирастаю к полу. Почти не дышу, но все равно улавливаю его аромат, который тут же кружит голову.
— Ты покраснела, — замечает он, и если я была красной, как он говорит, то сейчас уже наверное, пурпурная от смущения.
— Я тебе нравлюсь. Глаза выдают, — вот же самоуверенный нахал. — Ты тоже мне интересна, кудряшка. Зачем ходить вокруг да около?
От его слов я окончательно теряюсь. Мысли путаются, я не могу связать и пары слов. Но самое стыдное. Сердце грохочет. Как бешеное! Он считывает мое волнение, победно улыбается и… наклоняется ко мне опасно близко….
Глава 6. Придет. Не придет
— Понятно, — чудом обретаю способность говорить и отшатываюсь от него. — Поиграть со мной хотите? Тогда подумайте трижды. Вы выбрали себе проблематичную и нервно неустойчивую жертву.
— Зато с