– А почему вы переехали? – спросила племянница-кузина на обратном пути. Она говорила с гнусавой растяжкой, которой были заражены большинство здешних девиц и от которой стремительно избавлялась Зула.
Ричард глянул в зеркало заднего вида: Питер и Зула обменялись выразительными взглядами.
«Киса, ты когда-нибудь слышала про Википедию?!»
Вместо того чтобы объяснить, отчего переехал, Ричард сказал, чем там занялся:
– Я работал проводником.
– У охотников?
– Нет, я не охотник.
– Мне просто интересно, откуда вы столько знаете про оружие.
– Потому что я здесь вырос, – ответил Ричард. – А в Канаде многим из нас приходилось носить оружие по работе. Там это труднее. Надо пройти курсы, состоять в клубе и все такое.
– А почему вы носили оружие, если…
– Если мы не охотились?
– Да.
– Гризли.
– На случай если он нападет?
– Верно.
– И тогда надо было стрелять в воздух, чтобы напугать?
– В сердце. Чтобы убить.
– А такое случалось?
Ричард снова глянул в зеркало заднего вида, надеясь послать телепатический сигнал: «Бога ради, отвлеките ее», – но Питер и Зула слушали с заинтересованным видом.
– Да, – сказал Ричард. Ему хотелось соврать, однако на сборище это бы все равно потом выплыло.
– У деда в комнате есть медвежья шкура, – подала голос Зула.
– Она настоящая? – изумилась девица.
– Ну конечно, настоящая, Викки! А ты думала – синтетическая?
– Так вы убили гризли, дядя Дик?
– Я выпустил в него две пули, пока мой клиент восстанавливал подзабытые навыки лазанья по деревьям. Вскоре после этого медведь перестал дышать.
– И вы его освежевали?
«Нет, он любезно выскочил из шкуры, прежде чем испустить дух». Ричарду было все труднее бороться с искушением ответить резкостью. Только Музы-Мстительницы его и останавливали.
– Я на себе перетащил шкуру через границу, – услышал он свой голос. – Вместе с черепом и прочим она тянула примерно на половину моего тогдашнего веса.
– А зачем?
– Потому что это незаконно. Не в смысле убивать медведя: убить можно, если ради самозащиты, – но тушу надо передать властям.
– Почему?
– Потому что, – сообразил Питер, – иначе люди начнут стрелять медведей ради трофеев и говорить, будто защищались.
– А далеко было нести?
– Двести миль.
– Ух, видно вам здорово хотелось ее заполучить!
– Да нисколько.
– А зачем же вы несли ее двести миль?
– Потому что ее хотел заполучить клиент.
– Я совсем запуталась! – посетовала Викки, как будто всех здесь заботило ее эмоциональное состояние. – Вы сделали это для клиента?
– Наоборот! – с легкой досадой вмешалась Зула.
Питер сказал:
– Минуточку. Медведь напал на вас и на вашего клиента…
– Историю рассказываю я! – оборвал Ричард, поднимая руку. Он не собирался ее излагать – вообще надеялся, что она не всплывет, – однако это была его единственная история о себе, которую можно рассказать в приличной компании, и коли уж до этого дошло, он не намеревался уступать свое право. – На медведя залаяла собака клиента. Побеспокоила бедного мишку. Он поднял ее зубами и начал трясти, как белку.
– Это был пудель или типа того? – спросила Викки.
– Восьмидесятифунтовый золотистый лабрадор, – ответил Ричард.
– Мамочка родная!
– Ну вот примерно это же я себе и сказал. Когда лабрадор перестал дергаться – что произошло довольно быстро, – медведь отбросил его в кусты и двинулся на нас, словно говоря: «Если у вас есть что-нибудь общее с этой вонючей псиной, то вы покойники». Так дело и дошло до стрельбы.
Питер фыркнул над формулировкой.
– Именно: никакого героизма. Подходящее дерево было только одно, а клиент карабкался не то чтобы слишком резво. Я к тому, что мы не могли разом взобраться на дерево. И даже лошадь не убежит от гризли. У меня в руках ружье с жаканами. Что делать?
Молчание, пока все трое обдумывали риторический вопрос.
– С жаканами? – спросила Зула, переключаясь в инженерный режим.
– Такая специальная пуля под дробовик двенадцатого калибра. В общем, я держу в руках фирменную двустволку Элмера Фадда, снаряженную аккурат для этого дела. Меня основательно трясет, так что я для упора встаю на колено и луплю с обоих стволов. Медведь убежал. Мы нашли его ярдах в двухстах от лагеря, уже мертвого. Клиент захотел шкуру. Я сказал, что это противозаконно. Он предложил мне деньги. И я начал свежевать. Ушло несколько суток. Отвратное занятие. Домашний-то скот забивать не подарок, потому мы в Айове и выписываем для этого мексиканцев, – говорил Ричард, постепенно заводясь, – так вот медведь еще хуже. Он воняет. – Ясно было, что его слушателям все равно не понять. – Практически разит рыбой. Как будто ты искупался в его гормонах.
Викки передернуло. Ричард подумывал рассказать, какого размера у гризли яйца, но понял по ее лицу, что не стоит перегибать палку.
Вообще-то он собирался ободрать шкуру кое-как, однако, на свою беду, начал с когтей. И сразу вспомнил читанные в детстве книжки про индейцев: как сиу при посвящении в воины убивали медведя и делали из его когтей ожерелье. Мальчишки его поколения относились к такому серьезно: Ричард знал про Бешеного Коня не меньше, чем школьники былых поколений – про Цезаря. Так что ритуал следовало исполнить целиком. Начав с когтей, он все никак не мог выбрать момент, чтобы просто покромсать тушу.
– Чем дольше я с ней возился, тем меньше мне хотелось отдавать ее клиенту, – продолжал Ричард. – Ему прямо свербело ее получить. Я там по уши в кровище, отбиваюсь от ос, а он подходит вразвалочку глянуть, большая ли шкура, и все такое. Я чувствовал: он уже видит ее на полу своего офиса или квартиры. Брокер из Нью-Йорка. Наверняка бы рассказывал, как сам завалил медведя, пока струхнувший проводник карабкался на дерево. Мы поспорили. Я свалял дурака, потому что уже крепко влип и меня ничего не стоило прижать. Клиент пообещал, что, если я не отдам шкуру, он настучит и меня вышибут с работы. Я послал его в задницу, взял шкуру и пошел. Ключи оставил ему в машине.
Молчание.
– Мне не так уж нужна была эта шкура, – объяснил Ричард, – просто я не хотел, чтобы он ею хвастал.
– Вас уволили?
– Да. И лицензию отняли.
– И чем вы занялись, когда потеряли работу?
«Стал по проторенной дорожке носить через границу анашу».
–Да так, разным.
– Ммм… надеюсь, оно того стоило.
«Еще как!»
Они подкатили к ферме. Вся подъездная дорога была заставлена джипами, так что Ричард, злоупотребив правом выросшего в этом доме, поставил «гранд-маркиз» на жухлой траве у самого крыльца.
* * *
Выбираться из машины с такой низкой посадкой все равно что вылезать из собственной могилы. Ричард поймал Питера на том, что он оглядывает двор – пытается сообразить, где была натянута роковая веревка.