Читать интересную книгу Совсем не Аполлон - Катарина Киери

— Где ты была?

Вопрос можно задать по-разному. Равнодушно. Принужденно. Сердито. С затаенным подозрением. С искренним любопытством. Мама задала вопрос с выражением «это-совершенно-нормальный-и-естественный-вопрос-надеюсь-ты-правильно-меня-поняла». То есть немного напряженно. Попытка засчитана.

— В городе, в кафе.

Мама внимательно изучала гирлянду, которую только что достала из коробки.

Ясно. С Леной, да?

На секунду я представила себе, как рассказываю ей про нового учителя математики, который пил со мной кофе, но, естественно, ничего такого не сказала.

— Нет, одна.

Я лежала в кровати. В комнате раздавался полный трагизма голос Моррисси. На окне висела рождественская звезда и два шара. Отражая свет звезды, они сияли синим, и все это мерцало в стекле и разгоняло густую темноту за окном. Две стеариновых свечи стояли навытяжку в латунном подсвечнике, несчастный гном сидел, откинувшись на книжную полку, голова на старой книге «Мы на острове Сальткрока». Кошка лежала у меня на животе и мурлыкала, меня обдавало звуками «Wide to receive almost anything you’d care to give»[2].

Я думала. О нем. О темноте кинозала, где можно сидеть, тесно прижавшись к мужчине и положив голову ему на грудь, чувствуя, как под серым вязаным свитером уверенно бьется его сердце. Мужчина. Не мальчик, не бесформенный, колючий и нескладный подросток. Мужчина. Взрослый. Зрелый. Пишет рецензии для газеты. Ходит один в кино. Мальчики так не делают. Они передвигаются только стадом. Шумят и толпятся, иначе не могут.

— Один? Один в кино? Лаура, кто тебе сказал, что он пошел в кино один?

— Но он же сказал, что идет смотреть фильм.

— Ну и?

— Он не говорил, что идет в кино с кем-то еще.

— Я тебя умоляю. С чего ты взяла, что он станет рассказывать тебе все подряд?

— Но… ясное же дело…

— Лаура.

Дверь приоткрыта, папино лицо.

— Что?

— Лена звонит.

Ой. Здравствуй, реальность.

— Алло.

— Ты спала?

— Нет, я просто… лежала и слушала музыку.

Молчание. Надо что-то сказать, но ничего не приходит в голову.

Я кашлянула.

— Хотела узнать, как статья.

— Точно. Да, всё… Нет. Я еще не начала.

Лена ахнула.

— Лаура, мы же договорились, что все тексты будут готовы завтра! Ты забыла?

— Нет, то есть… Много дел было…

— Слушай, что с тобой?

— Со мной?

Я, конечно, тут же пожалела о своих словах. Ничего глупее и придумать нельзя. Лена любого видит насквозь.

— Да, с тобой. Я же с тобой говорю, — в голосе раздражение.

— Я знаю, я знаю, Лена, просто дело в том, что… прости меня, я не привыкла делиться с тобой такими вещами, мы с тобой о таком никогда не говорили…

И знаю, точно знаю, что тебе это не понравится. Я чувствую, что наша дружба под угрозой, все рушится, но если я скажу все как есть, станет еще хуже…

— Все хорошо. Я напишу статью.

— Ладно.

Молчание. Выжидание. Как два воина на безопасной дистанции друг от друга. Два воина, которые не знают, враги они или друзья.

— Чем занималась сегодня?

— Была в городе. Зашла в кафе.

— Одна?

Вопрос, на который мне совсем не хотелось отвечать, за несколько часов прозвучал дважды. Во второй раз мне пришлось выбирать между правдой и неправдой. И выбрать неправду. То есть я и в самом деле пошла в кафе одна, я же не виновата, что Андерс Страндберг зашел туда же, что там не было свободных столиков, что он увидел меня. Я же не пошла в это кафе вместе с ним. Хотя с удовольствием сидела бы там и дальше. И будь на его месте кто-то другой, кто угодно, я, конечно, рассказала бы об этом Лене.

— Да. Одна.

— Ладно, увидимся завтра.

— Да, до завтра.

Нехорошо получилось. Совсем нехорошо. Я не спросила ее, как дела. Не проявила интереса, не пошла навстречу. Ужас. Кошмар.

Я снова легла на кровать, стараясь вернуть себе то состояние — когда кошка лежит на животе. Но ни Моррисси, ни сияние окна не помогали. Я пыталась представить себе Андерса Страндберга, но вместо него всплывало Ленино лицо. Подозрительное. Неодобряющее. Я сдалась и задула свечи.

Папа чистил зубы в ванной. Я вспомнила, что мне требовалась консультация эксперта.

— Как часто мужчины бреются?

— Щево?

Полный рот пены.

— Я спросила, как часто мужчины бреются. Сбривают щетину.

— По-ражному.

Потрясающе четкий комментарий.

— Хорошо, спасибо. Спокойной ночи.

— Шпокойной.

Сидя за письменным столом, я пыталась сосредоточиться на статье.

— Он не сказал, что идет в кино с кем-то еще.

— Умоляю. С чего ты взяла, что он станет рассказывать тебе все подряд?

Какая разница, один он пошел в кино или не один? Какая разница, свободен Андерс Страндберг или женат, одинок или с кем-то встречается? О чем я вообще думаю? Я же не влюблена — по крайней мере, не по-настоящему, не всерьез. Я ведь его не знаю. Видела на собрании, потом в учительской, перекинулась парой фраз в кафе. Я просто глупая малявка, которая ничего не знает о жизни. Все, пора выбросить эту чепуху из головы.

Я открыла блокнот, в котором делала записи на собрании. Запись нашлась всего одна: «Андерс Страндберг».

5

Иногда утро начинается так: не успел ты встать, как день уже испорчен.

Иногда ночь проходит так: ты сидишь и пишешь статью о собрании, на котором речь шла о… о чем там шла речь?

Иногда утром ты даже глаза открыть не в силах.

Иногда встать с постели так трудно, что ты просто лежишь, с головой спрятавшись под одеяло.

Иногда у тебя есть все основания усомниться в правдивости гороскопов: «Этот день начнется блестяще».

Этот блестящий день начался так: мы с Леной пришли в школу и тут же кое с кем столкнулись. Угадайте, кто это был? И что он сделал? Остановился, посмотрел на Лену, посмотрел на меня, улыбнулся во весь рот и сказал: «Спасибо за компанию в кафе!» И еще угадайте, кто, кто стоял как идиотка и, по обыкновению, не знал, что ответить? А лучшая подруга этой дуры убедилась в том, что почти угадала еще вчера: кто-то тут врет.

«Лена, Лена, не смотри на меня так, я не виновата, я ни о чем не просила и ничего такого не хотела. И я не знаю, что мне теперь делать».

— Ты написала статью?

Холодно. Коротко. Как будто мы едва знакомы.

— Да.

— Хорошо.

Вот и весь разговор. Она отправилась в класс. Я пошла за ней, как пристыженная собака, пытаясь собрать остатки собственного достоинства. Она несколько раз протянула руку, я несколько раз отвернулась. Она больше и пальцем не шевельнет, это мне было известно.

Лена, Лена, ты всегда знаешь, что и как надо делать, что и как надо говорить, о чем лучше молчать. Ты решительна и деятельна. Но я не такая, я хуже.

Два года, восемь месяцев и три дня назад мне исполнилось тринадцать — второго апреля. Я пригласила Лиису, Марию и Лену. Лучшей подруги у меня не было, так что пришлось позвать их. Сначала я вообще не хотела праздновать, не было желания, но мама стала беспокоиться и уговаривать:

— Может быть, пригласишь Анну? Вы так часто встречаетесь.

Встречались. Начиная с детского сада и до недавнего времени, когда Анна со всей ясностью дала мне понять, что предпочитает другую компанию. Мама этого не заметила.

Так что позвала я Лиису, Марию и Лену. Лиису и Марию — потому что мы играли в одной баскетбольной команде, а Лену — потому что у нее тоже не было лучшей подруги.

Лииса и Мария были не разлей вода. До того дружили, что даже звонили друг другу с утра пораньше, чтобы договориться, во что одеться. А Лена была просто Леной. Так было всегда. У нее никогда не было лучшей подруги, но это ее как будто и не волновало. Она была самостоятельной, никогда не оглядывалась на других, прежде чем что-нибудь сказать или сделать.

Мне кажется, почти все уважали ее за это, но в то же время и побаивались, что ли.

День рождения пришелся на воскресенье. Лииса и Мария вручили мне один сверток. Внутри был дезодорант. Лена подарила мне афишу фильма с Чарли Чаплином. На ней был Чаплин с маленьким мальчиком в поношенной одежде. Они сидели на потертых ступеньках ветхого дома. Эта афиша до сих пор висит над моей кроватью.

Лииса и Мария только и говорили, что о дискотеке для старшеклассников, на которую они умудрились попасть накануне. Офиге-е-еть, сколько классных парней! Обалде-е-еть, сколько раз их приглашали на медляк. Они надеялись, что мы с Леной просто в о-о-обморок упадем от восторга. Но мы не упали. Может, нам и было бы интересно, если бы они не рассказывали о дискотеке так самоуверенно и напористо. Но вышло иначе: мы с Леной как-то объединились на фоне Лиисы и Марии. Наша реакция на их болтовню была одинаковой, мы это сразу почувствовали. С этого переглядывания и началась наша дружба — спасибо Марии и Лиисе.