помогли. Но должно быть что–то еще.
Появление рааха из яйца? Нет, расхождение в несколько дней.
Опять же, эта метка. Почему Вивьена так уверена, что на ней есть метка? Мальен — сильный маг. Он должен был увидеть. Однако на навязчивую идею не слишком похоже.
— Почему ты не хочешь проверить? — спросил Даррэн. — Почему не хочешь разобраться?
— Я хочу. Но не стану этого делать.
— Я тебя не понимаю.
— Считай, я выдал Вивьене некоторый лимит доверия.
— Я не буду говорить, как это звучит. Потому что тогда ты меня точно одернешь. Но император не может раздавать свое доверие просто так. Слишком оно дорого. И слишком опасно, если оказывается не в тех руках.
— Кроме странностей со знакомством, Вивьена пока не сделала ничего, чтобы я мог подозревать ее в недобрых помыслах по отношению к себе. Она не собирается меня использовать. Она была настолько искренна, насколько могла — я это чувствовал. И… я пообещал ей не вмешиваться. Пока. Дать ей немного времени. Пусть делает что хочет. А мне есть на чем сосредоточиться.
— На чем же?
— На заговоре, к примеру.
— Заговора больше нет. Зачатки переворота в западных провинциях полностью подавлены. Сегодня мы взяли последних мятежников, — отрапортовал Даррэн. Не удержался от усмешки: — Я как раз пришел, чтобы сообщить тебе это.
— Прекрасно, — Эроан кивнул. — Значит, появится время, чтобы заняться орденом и фениксами. К тому же… — он нахмурился, — что–то мне подсказывает, между орденом и фениксами есть какая–то связь.
— А у нас теперь есть преимущество, — ухмыльнулся Даррэн. — Я, наконец, могу взглянуть на рааха?!
— Завтра. Я обещал Вивьене, что до завтра мы не будем беспокоить рааха.
— Не понимаю… — Даррэн качнул головой. — Девушка с почти первозданным светом и темный раах. Что он в ней нашел?
— Защиту и любовь?
— А должен бы найти магию, схожую со своей.
— Например, твою? — Эроан усмехнулся.
— Например, — губы Даррэна растянулись в мечтательной улыбке. — Я бы не отказался от рааха в помощниках…
Глава 2
Стася
Меня разбудило странное шевеление поверх одеяла. Сначала мне даже подумалось, что это Эроан не выдержал — наведался в спальню и теперь начнет соблазнять. Улыбнулась, представляя картину. Пожалуй, я бы не отказалась немного поиграть.
А потом оно шустро поползло вверх по моим ногам.
На руку Эроана или какую–либо другую часть тела, по ощущениям, это совсем не походило. Не походило и на паука, который мог бы свалиться с потолка, хотя насекомых во дворце я пока не видела — похоже, отпугивали магией тьмы.
Магия тьмы… В голове что–то щелкнуло.
Наверное, только поэтому я не заорала, когда села и встретилась глазами с горящим в ночной темноте желтым взглядом.
Раах что–то курлыкнул и пополз дальше.
— Эй, ты куда? — удивилась я, переводя дыхание. На самом деле слегка перепугаться успела. И теперь меня потряхивало.
Малыш снова посмотрел на меня, ткнулся клювом в руку, ласково потерся и принялся устраиваться у меня на животе.
— Разве тебе не понравилось спать в гнезде? Но твои сородичи так и поступают. Хотя… возможно, они просто не знают, что бывают такие замечательные мягкие постели. И животы. Э нет, так не пойдет, малыш.
Я сняла рааха с живота и переложила себе под бок.
— Вот так тебя устроит?
Малыш коротко прострекотал, завозился и свернулся клубочком, причем весьма компактным.
Всегда удивлялась, как кошки умудряются так делать: сначала развалятся, занимая половину постели, а потом свернутся клубочком — и такими крохами становятся. Вот и раах, несмотря на приличный размах крыльев и длинный хвост теперь выглядел весьма компактно.
Я вздохнула. Пожалуй, недавняя шутка «я, император и яйцо между нами» вполне может стать правдой. Только не яйцо, а раах, но романтики это, увы, тоже не добавляет.
Однако подумаю об этом завтра…
Кровать у меня огромная, так что за ночь мы с раахом побывали в разных ее частях, но в процессе периодически встречались. То ли случайно, то ли малыш намеренно переползал поближе ко мне. Намеренно и упорно. В итоге я проснулась на второй подушке, а раах — с другой стороны, причем ближе к бедру, закинув на ногу крыло и половинку хвоста. А я‑то думала, почему мне снилось, будто я на пляже в окружении красавчиков, которые обмахивают меня перьевыми веерами и временами так волнительно щекочут…
К слову, компактным раах больше не выглядел. Наоборот, развалился так, что возникло некоторое ощущение тесноты.
Хм… Эроан сильно удивится, если я попрошу кровать побольше?
Минуту или две я еще смотрела на рааха, дрыхшего без задних ног, как говорится. Ноги–то у него, конечно, были. Одна подогнута так, что почти сливается с пузиком, вторая вытянута и отброшена набок. А лежит раах на спине.
Интересно, это нормально — так спать? Обычно, если животные открывают живот, это означает, что они чувствуют себя в безопасности. Может, рааху спокойней в моей постели, чем в каменном гнезде?
Я решила воспользоваться случаем и рассмотреть хорошенько малыша. Наклонилась ближе, изучая малейшие детали. Вот лапка с четырьмя длинными пальчиками и острыми коготками на концах, пятый — короче, отставлен назад для улучшения опоры. Пузико покрыто короткими перышками, на концах лишь слегка расплывающимися черной дымкой, а вот хвост из трех, узких перьев похож на растекшийся по постели туман. Нашла и ушки, о которых говорил Эроан. Совсем крохотные, едва заметные на фоне черноты.
Провела осторожно по перышкам, наслаждаясь их прохладой. Удивительное ощущение — трогать эту тьму на концах. Она как будто ласкает кончики пальцев, прогибаясь под ними и обволакивая.
Открылся желтый глаз, уперся в мое лицо.
— Я тебя разбудила? Прости, малыш. Но так хотелось к тебе прикоснуться.
Я продолжала нежно поглаживать. Раах курлыкнул и перевернулся, подставляя под мои пальцы правый бочок.
— Хочешь, чтобы здесь погладила? Ты такой мягкий, такой приятный на ощупь, — приговаривала, продолжая поглаживать рааха. — Как бы тебя назвать? Ты ведь меня понимаешь? Давай я буду предлагать имена, а ты сам решишь, какое тебе по нраву?
Стук в дверь удивил. И, кажется, напугал малыша. Только что он нежился под моими руками и вот уже юркнул с кровати на пол. Фьють — и нет его, спрятался! Причем от шустрого движения раздался именно такой звук, похожий на «фьють».
— Кто? — спросила недовольно,