Читать интересную книгу Мужчина для Ани - Андрей Константинов

— Извиняю. А если все-таки случайность? Вот шел-шел человек по улице и увидел вывеску — «студия»! Сообразил, что ему это нужно… зашел. Увидел. Победил. Женщина-то действительно симпатичная весьма… а? Ну а с саблей этой так уж вышло — случайно. Можешь возразить, инспектор?

— Легко, инспектор. Во-первых, по улице он не «шел-шел», а ехал. Потому как если бы «шел-шел», то на спиньжачке остались бы следы дождя… их, однако же, нет.

— Нюшка могла забыть или просто не обратить внимания.

— Могла, Лень, могла… Но я нюхом чую, что я прав: этот гусь подъехал на такси. А знаешь, почему на такси?

— Почему?

— А он свою тачку светить не хотел…

— Резонно.

— Еще бы. Поехали, инспектор, дальше: они провели вдвоем приблизительно двенадцать часов. О чем только ни говорили! Но при этом он ничего о себе не сообщил. Ни-че-го!

— Почему же? — возразил Купцов с улыбкой. — Он тонко намекнул, что он «рыцарь плаща и кинжала».

Петрухин рассмеялся.

— Это, — сказал Митя, — свидетельствует, что с чувством юмора у парня все в порядке… как думаешь, Леня?

— Думаю, что это небольшой перебор, и наша замечательная мадам-художница могла бы насторожиться.

— Ерунда! Баба — она и есть баба. Уши развесила, рот открыла.

— Баба-то баба, но отнюдь не дура. Петрухин закурил и ответил:

— Э-э, брат… Бабы в таких делах как любовь-морковь все поголовно дуры. По жизни она, может, доктор наук или политический лидер… а как доходит до нежных чуйств — все! Беда! Дура дурой… и сплошная, понимаешь, «Санта-Барбара».

— Да-а, — уважительно сказал Купцов, — крепко! Всего лишь несколькими словами охарактеризовал лучшую половину человечества. Ярко, точно, глыбко… Феминистки в трауре.

— А то! Как будто, понимаешь, с Восьмым марта поздравил.

— Да, действительно… Ну ладно, считай, что ты меня убедил: Андрей появился в «студии» Анны Николаевны не случайно. Но кто же его навел?

— А вот об этом мы спросим у самой художницы. Думаю, что таких людей не так уж и много.

— Пожалуй, ты прав. Каждому встречному-поперечному не станешь о самом сокровенном рассказывать.

— Давай-ка звони Анне, — сказал Петрухин. Купцов достал визитку Анны Николаевны и взял в руки телефон.

***

Купцов набрал домашний номер телефона Анны Николаевны. Она отозвалась сразу, и Купцов подумал: «Господи! Неужели она не отходит от телефона?»

— Алло, — сказала она, — слушаю. Я вас слушаю. Говорите.

— Анна Николаевна, это Купцов. Леонид Купцов…

— Ах, это вы, — произнесла она с некоторым разочарованием в голосе.

— Я прошу прощения за столь поздний звонок, но у меня есть к вам один вопрос… Не хотелось бы откладывать.

— Да, Леонид Николаич, я слушаю вас.

— Вопрос вот какой: постарайтесь вспомнить всех своих знакомых, которым вы рассказывали о своем идеале мужчины.

— Зачем? — удивилась она.

— Так надо. Чтобы вам было проще, я подскажу кто нам нужен… А нужен нам человек, которому вы в деталях рассказывали о своем идеале. То есть давали конкретные описания внешности — высокий рост, проседь, а также деталей одежды: например, шейный платочек. Это во-первых. Во-вторых, этот же человек должен быть в курсе вашего увлечения творчеством Иосифа Бродского, и, в-третьих, знать, где находится ваша студия. Вы поняли?

— Да, я поняла.

— Такие люди есть?

— Есть, разумеется.

— Очень хорошо. Я вас попрошу вспомнить их всех и к завтрашнему утру приготовить список. Договорились?

— Хорошо, я сделаю.

— Тогда до завтра, Анна Николаевна. — До завтра, Леонид Николаич.

***

Список Анны Николаевны содержал пять имен. Купцов и Петрухин получили его, когда привезли в квартиру Московцевых эксперта-криминалиста.

Квартира в старом доме на улице Пестеля была огромна, мрачновата и выглядела неуютной и нежилой. В ней было полно тяжелой старинной мебели, картин, книг и безделушек из стекла, фарфора и бронзы. Высокие окна тонули в массивных складках бархатных штор, с портретов смотрели давно умершие люди… Петр Николаевич был явно не в духе, но повертелся у холодильника, позвякал стеклом и подобрел. Ну, блин, европеец.

Эксперт— криминалист в сопровождении хозяйки сразу же, отказавшись от кофе, прошел в глубь квартиры. Петрухин и Купцов задумчиво изучали крюк в стене, на котором двести лет провисела сабля. Может, она и не двести лет провисела, но крюк на вид был вполне почтенного возраста.

— Ага! — сказал, выйдя из кухни, Петр Николаевич. — Видите?

— Ага, — сказал Петрухин, — видим…

— Вот так-то, — сказал Петр Николаевич строго и печально.

— М-да, — сказал Купцов.

Втроем они стояли и смотрели на осиротевший крюк. Из глубины квартиры доносились голоса художницы и криминалиста.

— В цивилизованных странах, господа, ТАКОЕ совершенно невозможно.

— В цивилизованных странах жуликов и брачных аферистов нет? — поинтересовался Петрухин.

— Э-э… — ответил эксперт скандинавский. — Кстати, кофе готов.

Партнеры и хозяин сидели в огромной кухне и пили кофе, когда вошел эксперт со своим саквояжем.

— Есть пальчики. Много, хорошие.

— Вы его найдете? — спросил Петр Николаевич.

— А он судимый? — спросил криминалист.

— Э-э… не хотите ли кофейку?

— С удовольствием. Но сначала хорошо бы ваши пальцы откатать, — сказал криминалист.

В кухню вошла хозяйка и остановилась у двери.

Зачем? — спросил Петр Николаевич.

— Чтобы знать наверняка, что те пальцы, которые я нашел, не принадлежат вам.

Петр Николаевич закивал, сказал: да, да, конечно, — и криминалист разложил на столе свою «лабораторию». Анна Николаевна смотрела на манипуляции криминалиста, закусив нижнюю губу. Выражение лица у нее стало совсем детским. По кухне плыл сизый сигаретный дым, недоверчиво смотрел на посторонних большой пепельный котище, жался к ноге хозяйки. Петр Николаевич театрально вытянул вперед руки и сказал:

— Вот, Нюша… вот до чего мы дожили.

Анна Николаевна повернулась и хотела выйти, но Купцов окликнул ее:

— Анна Николаевна! А вы списочек-то приготовили?

— Да, разумеется, — ответила она, достала из кармана джинсов многократно сложенный лист бумаги и подала Купцову.

Леонид развернул бумагу, положил на стол. Крупным, размашистым почерком на листочке было написано в столбик: «Петя. Маша. Варенька. Света. Антон». Имя «Варенька» было заключено в черную рамочку. Петрухин из-за плеча Купцова спросил:

— А почему Варенька в рамке?

— Варенька? Варенька умерла… погибла. — Давно?

— В январе… попала под машину. Петрухин и Купцов переглянулись.

— Сожалею, — сказал Купцов.

— Пьяная она была в хлам, Варька-то, — сказал Петр Николаевич.

— Не надо так, Петя… не надо.

— Ну вот и все, — сказал криминалист, — можно мыть руки.

***

— Давайте поглядим, кто есть кто в вашем списке, — сказал Петрухин. — Петя — это, видимо, Петр Николаевич?

— Это я, — сказал Петр Николаевич.

— Ну вы-то, надо полагать, никому ничего…

— Ни сном ни духом, — заверил Петр Николаич. — Нем как рыба.

После ухода криминалиста он предложил сыщикам виски, а когда они отказались, выпил сам. Захорошел, заговорил.

— Петра Николаича мы в расчет не берем… Далее — Маша. Кто у нас Маша?

— Маша, — сказала Анна Николаевна, — моя подружка. Еще с детского сада… Она очень хороший человек.

— Потаскуха она, — сказал Петр Николаевич.

— Петя! Ну зачем ты так?

— Потаскуха, потаскуха… что же я, не знаю?

— Петр Николаич! — сказал Петрухин. — Давайте обсуждение личных достоинств Маши перенесем на другое время. Нам сейчас нужно знать только одно: не могла ли утечка произойти через Машу?

— Утечка? — спросила Анна Николаевна. — Я не понимаю, о чем вы…

— Я все объясню вам потом… Связь с Машей у вас есть? — спросил Купцов.

— Конечно. Я могу ей позвонить.

— Позвоним, но позже… Поехали дальше по списку — Света. Кто такая Света?

— Светланка? О, Светланка совершенно замечательный человек. Она работала у меня в студии. А сейчас ушла в декрет. У нее мальчик скоро будет. Гришенька.

— Это хорошо. С ней вы тоже можете связаться?

— С ней свяжись! — сказал Петр Николаевич. — С ней свяжись — не только без сабли останешься, но и крюк из стены вырвут.

Петр Николаевич произнес этот пассаж и выпил виски. Подцепил вилкой маслинку. Быстро-быстро зажевал.

— Петя, — сказала ему сестра. — Брось ты с утра-то пить.

— Я на Родине, Нюша… какой же русский человек, вернувшись на Родину, не выпьет по русской традиции бутылочку «Джонни Уокера»? — резонно возразил сестре Петр Николаевич.

— Поехали дальше, — сказал Купцов. — Следующее имя в списке — Антон. Кто это?

Скандинавский эксперт захохотал и, взяв бутылку за горлышко, вышел из кухни. Партнеры проводили его равнодушным взглядом. Анна Николаевна извиняющимся голосом сказала: