Читать интересную книгу Под уральскими звездами - Владислав Гравишкис

И вдруг, как от толчка, все исчезло: перестали двигаться звезды над вершинами деревьев, куда-то пропал осколок луны, стих шум снега, прекратилось поскрипывание полозьев. Только и слышно было, как тяжело дышит старый Серко и глухо рокочут неспокойные сосны.

Сережа очнулся от забытья и выглянул из кошевы. Серко стоял, понуро повесив голову, принюхиваясь к дороге. Что он там нюхает? Дорогу потерял, что ли? В сумеречной полумгле впереди лежала белая пелена снега, замкнутая в черные стены леса. Поверх лесного коридора мерцали звезды.

Сережа присмотрелся и различил, что просека раздвоилась: от той, по которой они ехали, отделился и уходит в сторону еще один лесной коридор. Куда ехать: направо или налево?

После раздумья Сережа потянул вожжи влево, собираясь направить лошадь в новую просеку. Но Серко не тронулся с места: покрутился, потоптался и опять склонился к снегу. Сережа еще раз подергал вожжи, постучал кнутом по облучку, но Серко ни с места.

«Надо дядю Гришу будить, вот что!» — решил Сережа.

— Дядя Гриша! А дядя Гриша! Серко остановился, а я дороги не знаю.

Громко всхрапнув, Силачев очнулся:

— Что такое? Встал, лодырь?

Силачев выхватил вожжи и сильно дернул их. Серко перебирал ногами, но с места не двинулся.

— Он дорогу потерял, дядя Гриша. Там еще одну дорогу видно, — доложил Сережа.

— Где? — Силачев отогнул воротник тулупа и осмотрелся. — Верно, еще просека. Куда это нас занесло?

Он встал и начал оглядываться более внимательно. Все кругом пряталось в сгустившихся сумерках, дороги не было видно, и это озаботило Силачева. Он вышел из саней. Проваливаясь в снег, пробрался к лошади, потрепал морду.

— Куда затащил нас, старый черт? Где теперь дорога, а? Силачев потыкал кнутовищем в снег, твердого наката нигде не нашел и сказал Сереже:

— Племяш, я в ту просеку схожу. Посмотрю, может примета какая окажется...

— Хорошо, дядя Гриша. Только вы недолго.

— Сейчас вернусь. Ты не бойся, я рядом буду.

Подхватив полу тулупа, время от времени втыкая кнутовище в снег, Силачев побрел к левой просеке. Она привела на большую забураненную поляну, на которой различались какие-то закругленные холмы.

«Приисковые отвалы, — определил Силачев. — Так и есть, Суковатка. Значит, мы на правильной дороге стоим. Конь, не обманет — старый, бывалый, дорогу знает...» Чтобы убедиться, что это действительно Суковатский прииск, Силачев прошел на середину поляны и еще раз осмотрелся. Точно, Суковатка, сомнений быть не могло...

Силачев повернул обратно. Он решил не идти по своим следам, а сократить путь и выйти к лошади прямо через лес. Шагов через пять он почувствовал, что провалился в яму. «Что за черт! Откуда там яма взялась? » — удивился Силачев и стал выбираться. Он усиленно работал ногами, загребал локтем, но снег, как вода, расплывался под ним и утекал куда-то вниз. «Куда это меня занесло?» — недоумевал он.

Силачев все больше погружался в снег. Полы тулупа встопорщило вокруг него крупными складками, а самого тянуло и тянуло вниз, словно засасывала какая-то бездна. Страшная догадка мелькнула в уме. Когда-то с ним уже случалось такое. Только тогда он был мальчишкой, и, самое главное, он не был тогда калекой, как теперь.

Григорий стал отчаянно барахтаться, биться, стремясь скатиться от опасного места, выбраться из провала. «Да, так и есть, в шахту валюсь!» — задыхаясь, подумал он. Ноги уже болтались в пустоте, мимо тела в глубину струями сползал снег, под боком, под сбившимся тулупом трещали и ломались какие-то мелкие сучья.

Он выкинул руку в сторону и стал шарить в снегу, стараясь найти хоть какую-нибудь опору. Всюду был податливый сыпучий снег. И уж когда Григорий вполз в провал по самые плечи, рука наткнулась на что-то твердое. Силачев прижался к этому твердому, и движение вниз прекратилось. «Жердь!» — догадался Григорий. «Варнаки, что делают!» — злобно обругал он тех, по вине которых попал в беду.

После весеннего половодья работы на прииске прекращались, потому что остальное время года здесь не было воды. Старатели уезжали на другие участки. По правилам все входы в шахты должны были закрываться тесовыми настилами. Но так делалось не всегда. Поторопится старатель или просто из-за халатности вместо настила перекинет через отверстие пару жердей, навалит на них слой веток — и дело с концом. Пока хворост свеж и упруг, такая шахта не страшна. Но когда ветки перепреют, она становится опасной. Бывает, что проваливаются коровы. Проваливаются и погибают, не в силах выбраться из ловушки.

Григорий висел над провалом, крепко обхватив березовую жердь единственной рукой. Он вспомнил, как провалился в шахту в детстве, как в страхе и отчаянии колотился об ее стенки и выбрался только через сутки с помощью подоспевших колхозников. «Ну нет, хватит с меня одного раза! Больше не дамся. Надо выбираться...»

Он стал осторожно двигать ногами, стараясь нащупать стенку шахты. Ее не было ни сзади, ни справа, ни слева. Достал он ее только впереди себя. Постукивая носком сапога, он отыскивал какой-нибудь выступ, чтобы поставить ногу и хоть сколько-нибудь облегчить положение руки, которая держала сейчас все тело и уже начала неметь.

К счастью, такой выступ нашелся. Силачев придавил его носком, проверяя прочность, поставил ногу и оглянулся, соображая, что делать дальше. Вокруг него были только снег да вздыбленный тулуп. Нельзя было даже определить, как широко устье шахты. Из снега торчали концы сучьев веточного застила — значит, и там нет никакой опоры.

Единственное средство спасения — жердь. Григорий стал, двигая плечом и головой, очищать ее от снега. Он готовил место, решив, пока есть силы, быстрым рывком выкинуть ноги из шахты и постараться улечься на жердь.

После нескольких минут работы ему показалось, что можно рискнуть: улечься есть где, кусок жерди длиной с метр был очищен от снега и наледи. Минуты две Силачев провисел спокойно, отдыхая и набираясь сил. Потом оттолкнулся от опоры и рывком бросил ноги вперед и вверх, стараясь оседлать жердь. Она изогнулась, заскрипела, но не треснула. Это обрадовало, Григория — значит, под ним не какая-нибудь гнилушка, а крепкая лесина.

Ему удалось зацепиться коленом, потом подтянуть вторую ногу и кое-как укрепиться в лежачем положении. «Во-от так дело-то будет лучше! — подумал довольный удачей Силачев. — Мы, брат, еще посмотрим, кто кого!»

В это время жердь скрипнула, шевельнулась и стала поворачиваться вокруг оси. Силачева потянуло в сторону, и он, быстро перебирая ногами, старался сохранить положение. Однако жердь продолжала крутиться и, наконец, точно живая, сбросила с себя человека.

Силачев все же успел ухватиться за лесину рукой, но это было уже не то: раньше он держался с жердью под локтем, а теперь висел над темной бездной, держась за жердь вытянутой рукой.

Если бы у него была вторая рука! Не раз приходилось Силачеву думать об этом, но никогда она не была ему нужна так, как сейчас. Силачев чувствовал, что несчастная культяпка тянется вверх, стремясь помочь здоровой руке. Но что она могла сделать? У нее не хватало силы даже на то, чтобы поднять рукав тулупа.

Григорий извивался во все стороны, отыскивая какой-нибудь выступ, чтобы подтянуться обратно к жерди. Но тот выступ, на который он опирался раньше, остался выше, а других не находилось. Ноги скользили по стенам шахты, ни за что не зацепляясь. Между тем рука слабела. Под рукавицей подтаял снег, жердь стала скользкой...

И как ни старался Григорий плотнее охватить жердь, продержаться еще хоть сколько-нибудь, какая-то сила неудержимо раздвигала пальцы. Рука сорвалась, и Григорий, инстинктивно втянув голову в плечи, шумя тулупом, упал на дно, подумав в эту секунду: «А как же теперь Сережка?»

Удар был не очень сильным. Силачев тотчас вскочил на ноги и поднял голову, чтобы посмотреть вверх, но тут же наклонил ее: прямо в глаза сыпались струйки распыленного снега. Прикрывшись рукой и выглядывая из-под нее, он определил, что шахта не так уж глубока: отверстие виднелось метрах в трех над головой. На круглом кусочке неба очень ярко светились звезды. Звездный диск был перечеркнут темным силуэтом жерди.

«Вот так-так! — размышлял Силачев. — Я-то ладно, как-нибудь, а вот Сережка? Пропадет мальчишка! Покричать? Не услышит. Да и нельзя — побежит и тоже заскочит в эту дурацкую дыру. Надо поскорее выбираться!»

В шахте было теплее, чем наверху, густо пахло плесенью. Чтобы действовать свободнее, Григорий снял тулуп, пальто, аккуратно отстегнул ордена медали, надетые по случаю поездки в Собольское, уложил их в карман и стал ощупывать стенки шахты. Это была даже не шахта, а разведочный шурф, пошире в верхней части и сужавшийся внизу. Пробит он был в камне, кое-где имелись трещинки и выступы, но такие незначительные, что подняться по ним нечего было и думать. А как дело обстоит повыше? Может быть, там более мягкий грунт и можно прорубить ступени?