механизм наконец поддался. Коробка меня обрадовала грудой тряпья и
рамкой с портретом великого вождя мирового пролетариата. Однако не зря
же Палыч говорил про двойное дно! Без зазрений совести я вытряхнул все
добро на пол (все равно Мария Федоровна уберет, если доберется,
конечно) и продуманно взвесил на руках то, что осталось. К моему
сожалению, коробка весила немного — примерно столько, сколько и должна
весить куча ссохшегося дерева. С последней надеждой я встряхнул этот
кусок антиквариата, как дети трясут яйцо киндер-сюрприза, но проклятый
деревянный монстр отозвался лишь тишиной!
Смачно выругавшись, я все-таки полез ковырять дно злосчастной
коробки. После пары неудачных скребков мой ноготь зацепился за
маленькую выемку, и деревяшки слегка сместились. Теперь под них
свободно могли залезть пальцы. Я схватился за освободившийся край и
выдрал доски к чертовой матери. Под ними плотным слоем лежали опилки,
в которые я нетерпеливо, как под блузку грудастой красавицы, запустил
свои руки, но в тот же миг с воплем выдернул. На большом пальце правой
руки красовался неглубокий порез, но кровь сочиться еще не начала —
признак чрезвычайно острой заточки.
Сердце радостно загрохотало в груди, передавая вибрации в мозг и
руки. Затаив дыхание, очень аккуратно и осторожно я освободил меч и
вытащил его из коробки. Клинок своей длинной рукояткой и узким, чуть
изогнутым лезвием, как и говорил Палыч, напоминал японскую катану,
только гарда была не в виде квадратной или круглой пластинки, а
полусферическая, как на саблях или рапирах. И цвет стали казался
каким-то странноватым... правда, в свете электрического фонарика глаза
могли нагло врать. А еще меч оказался на удивление легким, как
перышко. Но разбираться с этими особенностями, равно как и танцевать
от радости, не было ни желания, ни времени. К тому же отнюдь не
помешало бы срочно замаскировать приобретение от посторонних глаз:
лишние вопросы могли навести на правильные ответы, а отдавать реликвию
законной хозяйке — ох, как не хотелось. Ей и так целая квартира
досталась, да и вообще не заслужила Мария Федоровна бонусов!
В качестве маскировочного материала был выбран пустой матерчатый
мешок, в который я и завернул находку, стараясь не наследить уже
обильно капавшей кровью, которой здесь больше всего не хватало.
Закрыв за собой дверь, я только двинулся к выходу, как вдруг на
стене возле выключателя появилась широкая полоса дневного света с
очертанием человеческой тени — кто-то заходил в подвал! Пришлось
быстренько вырубать фонарик.
— Эй! Есть тут кто? — Громкий хрипловатый голос оповестил, что это
был Кухарчик из седьмой. — Мать вашу, опять кто-то дверь за собой не
закрыл!
Раздался звук шагов — сосед спускался вниз по лестнице. Конечно,
можно было подать голос и выйти навстречу, но для этого пришлось бы
объяснять, что это я делал в подвале, в котором не храню ни одной
своей вещи. Плюс завернутый мешок в руках. Времени придумывать отмазку
не было — пришлось тихонечко на цыпочках прошмыгнуть вдоль коридора к
повороту и ждать, куда направится Кухарчик.
— Вечно не закроют двери, потом гоняй бомжей тут по кругу, —
проворчал он, чиркнул спичкой и неспешно двинулся прямо в мою сторону.
Сразу почувствовался опыт соседа в отлавливании бомжей на
подземных просторах. Стараясь не расквасить нос в темноте, я коснулся
левой рукой стены, правую с мешком выставил перед собой и тихо, но
смело обратился в бегство. Через пару метров стало светло, я обернулся
на ходу и увидел, что рука Кухарчика с зажатой в ней свечой уже
показалась из-за поворота. Однако в то же время, как оказалось при
свете, я тоже добрался до другого конца коридора и задерживаться на
месте не стал. Открытая настежь наружная дверь пропускала достаточно
дневного света, что позволило мне без особых проблем проскочить
последний коридор, повернуть в вестибюль, взмыть по лестнице и
оказаться на свободе не застуканным.
Соскучившиеся по качественному кислороду ноздри жадно втянули
свежий воздух. Остался последний этап — протащить эту несчастную
тряпку с завернутой в нее добычей незамеченной аж на четвертый этаж.
К сожалению, через пару лестничных пролетов на пути повстречался
Демидыч из девятой. И чего это расшастались все в будний день в
полдвенадцатого? На работу, что ли, никому не надо? Ах, да: суббота
ведь!
— Что, к бабке за картошкой поедешь? — сам решил мою проблему
Демидыч и, не дожидаясь ответа, опять спросил: — Слышал, Палыч умер?
— Угу, — невнятно буркнул я и побежал дальше.
— Хороший мужик был, только умом двинутый малость. — Это уже
скорее сам для себя констатировал Демидыч.
А может, не такой был и двинутый Леонтий Павлович. По крайней
мере, частично. Если насчет меча старик не соврал, может, и
происхождение железяки — тоже правда? Хотя с такими мыслями самому
недолго мозгами тронуться. Небось, подобрал Палыч трофей во время
японской кампании да и забыл, как дело было.
Я проскользнул в свою квартирку, в кои-то веки на ключ запер за
собой дверь и выдохнул с облегчением. Теперь можно приступать к
осмотру. Мешок я положил в тумбочку, клинок — на журнальный столик в
зале, а кровоточащий палец — в рот. И только сейчас сообразил, что как
бешеный шахтер бежал домой с фонариком на лбу. Осветительный прибор
был отложен в сторону.
Итак, меч! Никаких оптических обманов зрения в подвале со мной не
приключалось — цвет лезвия и вправду оказался на редкость
странноватым. Не обычный металлический блеск стали, а зеленый, с
каким-то изумрудным оттенком. Я постучал ногтем по лезвию — судя по
звуку, оно вроде было все-таки металлическим. Затем взялся за кончик
меча и слегка выгнул его — сплав оказался достаточно жестким и в меру
эластичным, как, по идее, и должно быть. Края лезвия имели абсолютно
ровные очертания, без единой зазубрины, что свидетельствовало либо о
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});