– Ну а как бы тогда ее назвал ты? Какие бы слова выбрал для описания твоей знаменитой Недотроги?
Джастин поднял бокал, глядя, как Гидеон поджал губы, так что они превратились в тонкую полоску.
– Хм... – Он задумчиво пожевал губу. – Знаешь, одним словом это вряд ли возможно! Одно могу тебе сказать – она восхитительна! Но разве одно только это?! Она явно не из тех женщин, что пребывают в плену общепринятых условностей, но и распущенной ее тоже не назовешь. И уж тем более скучной или утомительной. И менее всего пресной и бесцветной. Юные дебютантки предпочитают белые платьица, но я не припомню, чтобы когда-нибудь видел ее в белом. А волосы у нее действительно огненные, цвета пламени. – Гидеон незаметно кивнул в сторону шумной компании. – Так что локон и в самом деле может послужить достаточным доказательством.
– Звучит забавно. Похоже, эту вашу Недотрогу бриллиантом чистейшей воды вряд ли назовешь, – заметил Джастин. – Во всяком случае, если послушать тебя.
– Видишь ли, она не обычная дебютантка. Но может быть, в этом-то вся и прелесть! Она – женщина... черт, как же это сказать? Она сложена как статуя. Не женщина, а Венера Милосская. И почти такого же роста. – Гидеон испустил трагический вздох. – При этом грациозна не больше, чем вытащенная из воды рыба. Поэтому она бы ни за что не пошла танцевать – даже если бы на кону стояла ее жизнь.
Безупречно очерченные, словно нарисованные кисточкой черные брови Джастина изумленно полезли на лоб. Опустив бокал, он уставился на Гидеона с таким видом, будто гадал, уж не ослышался ли oн. Потом притворился, что его сейчас стошнит.
– Ты что – шутишь? Послушать тебя, так эта крошка ростом с гренадера, при этом обладает изяществом слона, забравшегося в посудную лавку, и ты уверяешь, что у нее нет отбоя от вздыхателей?! Сколько предложений руки и сердца она отвергла – три?!
– Именно, – весело подтвердил Гидеон. – И при этом, заметь, она к тому же бедна как церковная мышь!
– Господи спаси и помилуй нас, грешных! Да что вы тут с ума все сошли, что ли?!
С губ Гидеона сорвался мягкий смешок.
– Похоже на то. Все мужчины лишаются разума, когда речь заходит о ней. Хотят ее до безумия. Я бы даже сказал... примерно половина из них уже околдована ею. Они запутались в сетях этой колдуньи. Они очарованы, они ее покорные рабы, они пали к ее ногам, объявив, что умирают от любви. А другая половина... впрочем, вот они все… – Гидеон махнул рукой в сторону шумной компании у окна, – ...можешь сам убедиться – ищут способ забраться к ней под юбку.
Отметив несвойственную Гидеону циничную нотку, Джастин удивленно вскинул брови:
– Откуда столько горечи, старина? – Он кинул на приятеля проницательный взгляд и присвистнул. – Так-так! Только не говори мне, что сам не поддался чарам этой обольстительницы!
Единственным ответом был смех Гидеона. Но еще до того, как смешок слетел с его губ, Джастин успел заметить, как в глазах Гидеона что-то мелькнуло, и он отвел их в сторону. Он слишком давно и слишком хорошо знал своего друга, чтобы не сообразить, что тот что-то скрывает. Не зная, что и думать, Джастин растерянно уставился на него – Гидеон не принадлежал к числу тех мужчин, которые легко теряют голову из-за женщины.
– Только не говори мне, – прорычал он, – что и ты тоже был в числе тех молодых ослов, что крутятся вокруг ее юбки!
Судя по омрачившемуся лику Гидеона, колкость Джастина больно задела его гордость. Но несмотря на это, Джастин не смог удержаться, чтобы не подразнить его.
– Дала тебе от ворот поворот, не так ли?
– Проклятие, не очень-то задирай нос! – обиженно рявкнул задетый за живое Гидеон.
Джастин сделал глоток портвейна.
– Даже и не думал, старина, – спокойно ответил, он. Потом вдохнул чарующий аромат благородного напитка, старательно делая вид, что наслаждается им, в то время как в голове его с бешеной скоростью кружились мысли. Сам он никогда не отличался особой склонностью к рыжеволосым красоткам, к счастью, мысленно добавил он про себя. Возможно, потому, что все они слишком сильно напоминали ему...
– У тебя какой-то странный вид, Джастин. Что-то не так?
– Если хочешь знать, я только что вспомнил об одной рыжей проказнице, которая несколько лет назад изрядно попортила мне кровь...
– Кому – тебе?!
Увы, да... хотя событие, о котором он сейчас невольно вспомнил, было не из тех, которыми обычно принято хвастаться в мужской компании. Признаться, та девчушка больно ранила его гордость. Конечно, рана в душе Джастина с тех пор успела зарубцеваться, но остался шрам, который время от времени еще давал о себе знать. Он до сих пор не мог взять в толк, почему она так взъелась на него. Интересно, в который уже раз с досадой подумал Джастин, чем же он так не понравился ей, что из всей толпы гостей именно его она выбрала для своей мерзкой проказы? Конечно, Себастьян и сейчас не упускал случая напомнить ему ту злосчастную историю. Впрочем, в этом не было необходимости. Джастин и спустя много лет был не в силах забыть, как унизила его та дерзкая девчонка. Он и ребенком был таким – никогда ничего не забывал и не прощал.
Может, поэтому улыбка его вышла натянутой.
– Увы, наверное, стоит честно признать, что все мы не столь безумно привлекательны, как нам хочется казаться. – Он скорее откусил бы себе язык, чем признался Гидеону, что девушка, о которой шла речь, в сущности, была еще совсем ребенок, собственно говоря, как и сам он тогда. Ад и все дьяволы, с опаской подумал Джастин, стоит ему только проболтаться, и Гидеон загонит его в гроб своими шуточками. Поэтому он попытался поскорее перевести разговор на прежнюю тему: – Должно быть, та еще штучка! Я имею в виду ту крошку, которую вы прозвали Недотрогой. Иначе ты вряд ли стал бы крутиться возле ее юбки. Ведь твоя репутация повесы и распутника давно уже известна далеко за пределами Лондона!
– Неужели? А я-то думал, что в этом смысле первое место уже много лет принадлежит тебе, старина. – Гидеон снова обрел апломб и ясно дал понять, что вполне способен дать надлежащий отпор. – Ну, если считаешь, что тебе повезет больше, можешь попробовать. Вот как раз подходящий случай. – Кивком головы он указал в сторону подвыпивших мужчин, которые до сих пор обсуждали Недотрогу, – только теперь в ход пошли уже достаточно крепкие выражения.
Но прежде чем Джастин успел ответить, вновь раздался знакомый им обоим голос Бентли:
– Три тысячи фунтов тому, кто переспит с Недотрогой!
Джастин потряс головой:
– Мой Бог, Бентли пьян как сапожник! Кому-то нужно увести его отсюда, пока он не отправился к игорному столу, иначе он проиграется в пух и прах.
– Ну, кто участвует?