великие силы, до того времени неосознанно бродившие в нем, теперь разлились вдруг неудержимой лавиной, захватывая все на своем пути. Он выступал как пианист, дирижировал концертами Русского музыкального общества, организовал первую в России Бесплатную музыкальную школу. Познакомившись с Кюи, Бородиным, Мусоргским и Римским-Корсаковым, он увлек их на путь искусства. И хотя сам был младше многих из них, стал для всех этих начинающих музыкантов вдохновенным учителем, непререкаемым авторитетом.
«Не будь Балакирева, судьбы русской музыки были бы совершенно другие», — говорил Стасов.
Однако жизнь готовила ему тяжелые удары, которые постепенно подтачивали силы, веру в себя, разрушали здоровье. На Бесплатную музыкальную школу не хватало денег. Реакционно настроенная дирекция Русского музыкального общества была недовольна его пропагандой творчества русских композиторов. Ученики выросли и стали тяготиться непременным требованием своего учителя писать именно так, как ему кажется лучше.
Балакирев почувствовал себя усталым и одиноким. Ему пришлось покинуть пост дирижера Русского музыкального общества. Всеми силами пытался он спасти свое любимое детище — Бесплатную музыкальную школу, но и здесь потерпел неудачу. Не выдержав неравной борьбы, Милий Алексеевич наконец совершенно отошел от музыкальных дел и стал чуждаться всех своих бывших друзей. В душе у него что-то надломилось. Ему, непримиримому атеисту, вера в бога и религия стали казаться утешением в невзгодах. Он окружил себя гадалками, святошами и все время отдавал церкви.
Прошло почти десять лет, прежде чем Балакирев смог вернуться к жизни. Концерт 17 марта 1882 года, на котором исполнялась симфония Глазунова, стал знаменательным не только для Саши, но и для самого Милия Алексеевича. Это был один из первых концертов Бесплатной музыкальной школы, которым он продирижировал после длительного перерыва...
Они шли молча, думая об одном и том же, и Стасов вдруг вспомнил слова Пушкина:
Увы, наш круг час от часу редеет;
Кто в гробе спит, кто дальный сиротеет...
Однако подобные грустные настроения были не в его характере. Через несколько минут, когда они пришли к Глазуновым, Стасов с прежней кипучестью усаживал Сашу за рояль.
— Ну, сыграй скорей, что там у тебя новенькое?
И Саша охотно играл, потому что Владимир Васильевич, пожалуй, как никто другой, мог проникнуться настроением исполняемого произведения, угадать еще не выполненные намерения, увлечься чужими мечтами и радостями.
Летом 1882 года Саша часто приезжал из Финляндии, где его семья снимала дачу, в Петербург — поиграть Стасову, увидеть Римского-Корсакова. В одну из таких встреч Николай Андреевич сказал, что его приглашают в Москву продирижировать «Антаром» и Сашиной симфонией, и спросил, не хочет ли автор поехать с ним вместе. Саше пришлось долго упрашивать родителей, но в конце концов они отпустили его. Это была незабываемая поездка. Радостно было услышать симфонию еще раз и снова пережить ее успех, увлекали и прогулки по городу. Юноша приехал в Москву в первый раз, и она оказалась удивительной, солнечной. Больше всего поразил Кремль, его величественные соборы, их стройная архитектура и спокойная торжественность старины. Он вспоминал оперы Мусоргского, действие которых развертывалось под кремлевскими стенами, только тут начиная понимать, с какой гениальной проникновенностью воплощались безвременно погибшим композитором картины прошлого.
Наступила зима 1882/83 года. Одно за другим исполнялись произведения Глазунова, и каждое новое сочинение встречалось с такой же искренней теплотой, как и первая симфония. 13 ноября в квартетном собрании Русского музыкального общества был сыгран первый квартет. На концерте присутствовал Антон Григорьевич Рубинштейн, которому музыка квартета очень понравилась. Когда публика стала вызывать автора, он подошел к Саше, взял его за руку и показал путь на эстраду. Цезарь Антонович Кюи снова написал восторженную статью.
8 января 1883 года прозвучала «Увертюра на три греческие темы № 1», а 7 марта — «Увертюра на греческие темы № 2». «Если б сам Бетховен встал из могилы, то его не чествовали бы более», — писал после концерта один из рецензентов.
Весной 1883 года Саша окончил училище. На торжественном акте вручения дипломов директор отметил его концертные выступления как событие, достойное занесения в летопись их учебного заведения.
Летом он много занимался музыкой, часто встречался с Бородиным, Римским-Корсаковым и Стасовым.
Осенью Саша поступил в университет вольнослушателем на историко-филологический факультет. В университете он увлекался историей Греции и политической экономией. Однако и теперь главным оставалась музыка. Он играл на валторне в студенческом оркестре, занимался на тромбоне, кларнете, виолончели, сочинял.
ГОД 1884
И мира новый блеск и шум
Еще пленяли юный ум.
А. Пушкин
— Нет пророка в своем отечестве, — повторял Беляев. — Вот увидите, Саша только тогда будет по-настоящему знаменит, когда его услышат и оценят за границей. Надо организовать там исполнение его симфонии.
Отправившись летом 1883 года для лечения в Германию, он захватил с собой рекомендательные письма, написанные по его просьбе Бородиным к Листу и немецкому дирижеру Карлу Риделю. И по возвращении в Петербург стал с нетерпением ждать известий о результатах поездки. Но их все не было. Тогда Митрофан Петрович не выдержал.
— Не могу я больше, — сказал он как-то Саше, — и сюиту твою новую хочется послушать. Устроим концерт сами. Я финансирую.
Увлекшись, он стал развивать этот план дальше.
— Афиш не будем делать. Пригласим только своих.
Со свойственной ему энергией Беляев принялся за дело. 27 марта 1884 года в зале Петропавловского училища состоялась «Репетиция сочинений А. К. Глазунова».
Программа концерта была не слишком обширной — в портфеле композитора для большого концерта произведений еще недоставало. В первом отделении была исполнена первая сюита и две части из неоконченной второй сюиты, а во втором — первая симфония и снова первая сюита и две части из второй.
Как Беляев и хотел, обстановка концерта носила неофициальный характер. Не расставленные рядами, стояли стулья. Немногочисленные посетители сами поставили их поближе к сцене. Однако исполнение было превосходным и успех — большим.
— Все удалось как нельзя лучше, правда? — спрашивал Беляев и счастливо улыбался, выслушивая слова благодарности. — А что, если нам каждый год исполнять твои произведения? Как напишешь что-нибудь новенькое, так и исполним.
— Нет, Митрофан Петрович. Нужно исполнять произведения и Бородина, и Римского-Корсакова, и Балакирева.
— Ну что ж, можно и так. Дирижировать попросим Римского-Корсакова. Вы согласитесь, Николай Андреевич?
— Охотно. И даже могу предложить название: «Русские симфонические концерты».
Так было положено начало делу огромной важности, потому