— Его ты любила еще больше, — цинично усмехнулся Нолан, прервав ее.
— Да, — согласилась она, и слезы градом покатились из глаз. — Я действительно в это верила и не обманывала тебя. Пожалуйста, помоги мне, Нолан! — умоляюще воскликнула она. — Я не знаю, к кому еще обратиться.
— Вот первоклассный адвокат по разводам. — Нолан нацарапал имя и адрес на клочке бумаги и, не глядя, протянул Лиз.
С того дня прошло шесть недель. Он больше не видел ее и ничего не слышал, но никак не мог заставить себя не думать о ней. Да, ей только исполнилось восемнадцать, а ему двадцать два. Но Лиз уже тогда была воплощением женщины. Она дразнила, влекла за собой, смеялась над ним, а он не умел скрывать свои чувства.
Он в первый раз испытывал такую страстную любовь — и эмоциональную, и физическую. В первый и в последний! Это он потом твердо решил. Никогда больше ни одной женщине не удастся так мучить его. Боль, презрение к себе, буря страстей, разрушивших его гордость, унижение, когда она ушла с другим.
Конечно, он заметил, как смотрела на него Лиз во время разговора, и догадался, о чем она думала. Ее муж, несмотря на положение в обществе и богатство, отнюдь не был воплощением мечты женщины об идеальном любовнике. Хотя некоторые люди, знавшие его и желавшие быть тактичными и великодушными, называли его нормальным мужчиной. Толстый, грубоватый, самоуверенный, придерживавшийся традиционных взглядов и открыто говоривший о том, что место женщины — в спальне и в кухне. Кроме того, этому человеку было существенно за пятьдесят.
Понятно, цинично усмехнувшись, подумал Нолан, почему Лиз хочется получить развод и приличную сумму денег, — чтобы потом приискать себе кого-то попривлекательней и помоложе. Но завлечь его, Нолана, ей не удастся!
Элен возилась на кухне, вспоминая капризы дочерей. В последнее время ей приходилось нелегко. Девочки достигли возраста, когда им очень хотелось считать себя взрослыми, поэтому любые замечания принимались в штыки. Эмоции и настроение явно преобладали над разумом.
При обсуждении меню вечеринки, как и следовало ожидать, Мишел заявила, что они не желают, чтобы торт украшали всякими розочками и прочими разноцветными липкими штуками.
— Хорошо, тогда чего же вы желаете? — с легким раздражением осведомилась мать.
Девушки поступили в колледж, занятия начинались в сентябре, и недавно Элен призналась Брайану, что испытывает некоторое облегчение. Конечно, ей будет их не хватать, с виноватым видом прибавила она, но сейчас расставание пойдет всем только на пользу. Прекратятся вечные споры о том, когда они должны возвращаться вечером домой, что они будут есть на завтрак или обед, а все ее вещи займут наконец свое место. Элен считала, что они с мужем очень избаловали близнецов.
— Что-нибудь серьезное и значительное, — ответила Мишел матери и искоса взглянула на отца.
Он поддразнил дочь:
— А, ты имеешь в виду нечто вроде шоколадного кролика, из-за которого мы с мамой тогда чуть с ума не сошли?
— Это было сто лет назад, — презрительно парировала Мишел, поворачиваясь к нему спиной. — Мам, мы хотим что-то такое, чтобы было видно, что мы с Джиной стремимся получить от жизни.
— Понял! Кремовую модель маминой машины, с пустым баком и поцарапанным номером, — услужливо подсказал Брайан.
— Вовсе нет! — ледяным тоном ответила Мишел. — И вообще это не я поцарапала номер, а что до пустого бака… Ты хоть знаешь, сколько теперь стоит бензин?
— Догадываюсь, — мягко ответил Брайан, но тут Элен напомнила, что они уклонились от темы.
— Мам… ну, что-то такое… связанное с законом.
— О Господи! — воскликнула Элен и прекратила расспросы.
В конце концов было решено заказать огромный торт и украсить его самостоятельно, а сверху Элен предложила шоколадной глазурью нарисовать весы как символ правосудия.
В этот ответственный момент в кухню влетел Джонни.
— Привет, мам! — бросил он, кидая на пол рюкзак и направляясь к холодильнику.
— Джонни, ужин через полчаса, — решительно сказала Элен и спросила: — Ты запоздал. Где ты был?
— Мам, помнишь, ты говорила, что я могу кого-нибудь пригласить на субботу? — поинтересовался Джонни, не обратив никакого внимания на вопрос.
— Да, — осторожно подтвердила мать, — но…
Элен очень обрадовалась, когда Брайан объявил, что делает им подарок. Он заказал номер в отеле, чтобы мать и дочери могли переодеться и не переживать за помятые в дороге наряды, чтобы потом, после приема, они спокойно выспались, а не тащились уставшими домой. К тому же можно было отправить Джонни в постель задолго до того, как кончится вечеринка. Так, подумала Элен, что же, теперь придется искать постель и для друга Джонни?
— Ты ведь помнишь, что мы на ночь собираемся остаться в «Хилтоне», дорогой? Сможет ли твой друг…
— Все в порядке, мам, мы встречаемся прямо в отеле, — поспешно сообщил ей сын.
— Ну хорошо, — облегченно вздохнула Элен.
Нужно было переделать еще кучу дел. Как и следовало ожидать, в последний момент Мишел начала жаловаться на якобы плохо сшитое платье, уверяя, что больше любит покупные вещи и вообще предпочитает брюки.
— Мам, насчет моего гостя… — возбужденно начал Джонни.
Покачав головой, Элен попросила:
— Поговорим позже, дорогой. У меня голова идет кругом от забот, а тебе пора бы садиться за уроки. Когда ужин будет готов, я тебя позову.
— Но, мам!
— Уроки! — решительно приказала Элен и добавила: — Когда поднимешься наверх, напомни Алексу, что он так и не принес мне свой костюм. Если он хочет выглядеть пристойно…
— Ладно, скажу, — согласился Джонни.
Он прошел через кухню и направился вверх по лестнице в большую спальню, которая раньше служила отцу кабинетом. Теперь в этой комнате он жил вместе с кузеном Алексом, оставшимся у них в семье после того, как его родители развелись и его отец Ричард исчез.
Мать Алекса Анна, тяжело пережив развод, несколько месяцев провела в клинике, где лечили людей с нарушениями органов пищеварения. У нее обострилась хроническая булимия — патологическое чувство голода, от которого она страдала уже много лет. Теперь Анна жила со своими родителями на южном побережье. Она все еще не оправилась после болезни, поэтому попросила Элен и Брайана приютить на время Алекса.
Элен с радостью согласилась. Мальчик и раньше часто гостил у них, она привязалась к нему, как к собственному сыну, ее дети тоже были очень близки с ним.
Разница в возрасте у кузенов составляла всего два года, Алексу скоро должно было исполниться тринадцать. Мальчики ладили между собой, но Алекс на глазах превращался в юношу, в то время как Джонни еще оставался ребенком, поэтому они не часто делились друг с другом секретами.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});