Читать интересную книгу Забайкальцы. Книга 3. - Василий Балябин

— Я тоже, — поддержал Богомягков. — Ты как думаешь, Фрол?

— М-да, — Фрол выпрямился, положил обе руки на стол, побарабанил по нему пальцами, — другого выхода нет, к сожалению, но и здесь мне не нравится.

— Ты имеешь в виду хозяина? — спросил Лазо и на утвердительный кивок Фрола ответил: — Мне он тоже не по душе. Это паук, местный кулак, черт его побери, он нас продаст при первом же удобном случае. Зимовку лучше всего устроить где-то подальше от него…

— Это верно, — сказал Балябин. — Спуститься на плоту по Тынде верст за двадцать и там обосноваться.

С предложением Балябина согласились, посовещавшись, решили: завтра же приступить к сооружению плота, лошадей оставить Шкарубе, половину из них отдать ему за прокорм, раненого Подгурского отправить обратно в Большой Невер. Возник новый вопрос: кого послать в провожающие, который бы, устроив на излечение раненого, явился и связным с большевиками Невера. Все понимали, что дело ответственное и опасное, что по дороге можно вновь нарваться на хунхузов и белогвардейцев. Стали совещаться, кому это поручить, но тут к столу подошла Ольга.

— Пошлите меня, товарищи, — предложила она и на встревоженный взгляд мужа, грустно улыбнувшись, ответила. — Да, Сережа, это я серьезно, роль провожающего мне подходит лучше всех. Кто же, как не медсестра, может лучше перевязать рану и ухаживать за раненым. А если попадем на белых, сойду за жену Подгурского, паспорт у него в порядке. Будут расспрашивать, сочиню, что мы приискатели, дорогой нас ограбили хунхузы, а мужа еще и ранили. Логично?

Она повела взглядом по лицам сидящих, но все, как и Лазо, притихли, и в этом их молчании Ольга поняла, что доводы ее убедительны. Снаружи послышались шаги, голоса Семена и Шкарубы.

— Договаривайтесь с ямщиком, поедем, — сказала Ольга и отошла к раненому.

К ямщику отправился Фрол. Старик поместился у своего знакомца, жившего напротив шкарубинского постоялого. Он только что сводил на водопой коня, задал ему сена и теперь что-то подлаживал у телеги. На предложение Балябина увезти в Невер Подгурского и Ольгу старик согласился охотно.

— Увезу за попутьем, насчет цены столкуемся.

— Когда будешь в Невере?

— В Невере-то? — Старик посмотрел на окрашенный вечерней зарей небосклон, почесал за ухом. — На пятый день будем, наверное.

— Долго, дед. А если к твоему коню нашего подпречь, саврасого, который на пристяжке у тебя шел, как сюда ехали, — доставишь за два дня?

— Да хоть не за два, но ежели Савраску-то подпречь, то на третий день доедем.

— Мы тебя и овсом снабдим на дорогу, а Савраску навовсе отдадим, только довези поскорее.

— Савраску навовсе отдашь? — изумился обрадованный дед. — Верно говоришь? Ну, спаси тебя Христос! Ежели так, то я и постараюсь, может, и за два дня домчу. Пусть готовятся ваши, чтобы завтра до свету выехать. Да-а, скажи, как оно получается… — Дед так и порозовел в лице, не в силах сдержать охватившей его радости. — Даже не верится: эдакого коня и, можно сказать, ни шла ни ехала, заполучил… А вить в деревне-то нашей ишо, чего доброго, и не поверят. Может, гумагу мне напишете насчет этого, чтобы с печатью, значит, как положено.

— Дадим документ с печатью, напишем, что коня тебе продали и деньги получили.

— Ну спасибо, сынок, уважили старика, век вас не забуду.

Поздней ночью, когда и на постоялом и в доме Шкарубы все уже спали, по берегу бурливой Тынды медленно прохаживались Сергей Лазо и Ольга. Они уже обо всем переговорили: и о конспиративной квартире в Невере, и кого там разыскать в первую очередь, и куда сдать раненого Подгурского.

— А главное, Оля, береги себя, — наказывал Лазо, — в твоем положении тебе нельзя волноваться.

ГЛАВА IV

Ранним утром, проводив Подгурского и Ольгу, соратники Лазо решили отправиться в лес — заготовить бревна на плоты.

Шкаруба, очень довольный тем, что его постояльцы всех своих лошадей оставляют на зиму у него и половину отдают ему за прокорм, охотно снабдил новоявленных лесорубов топорами и пилами, посоветовал:

— Бревна-то пилите из сосняку сухостойного, тут его полно, подыметесь этим берегом версты полторы и увидите. А плоты вязать я научу вас.

— Спасибо, — поблагодарил его Лазо. — Но ведь мы хотим там и сооружать плоты, где бревна заготовим, и спустить их досюда.

— Можно и так, тогда я туда пойду, тут недалеко.

Чтобы присматривать за имуществом и приготовить лесорубам обед, в зимовье оставили Тихона и Корнеева, все остальные следом за Лазо гуськом двинулись вверх по Тынде. Последним со двора уходил Семен Балябин. Задержался он потому, что поил коней, задал им корму. Любил Семен лошадей, любил ухаживать за ними, поить их, кормить, потому-то ватная стежонка его и шапка были постоянно обсыпаны сенной трухой.

— Сено у тебя, дядя, хорошее, — сказал он, принимая от хозяина пилу и широкий плотницкий топор, — пырьевое и зеленое, как лук.

— Сено доброе, — согласился Шкаруба. — Тут у нас падушка есть, верстах в десяти отсюда, шибко для сенокосу способная. Пырей в ней родится в пояс человеку, густой, широкоперый, вот там и заготовляю сенцо-то, и для себя и для заезжих хватает.

— Да-а, вот только сложено сено-то у тебя неправильно, к амбарам близко. Обозлишь какого-нибудь чудака, сунет спичку в сено, и заполыхает твоя усадьба ясным пламенем.

— Типун тебе на язык! — рассердился и испугался хозяин. — Да я што… за што меня сжигать-то, сроду худого не делал никому.

— Ну и хорошо, — заулыбался Семен, — это я так сказал, к примеру. Ну, а раз худо людям не делаешь, то и бояться тебе нечего, живи себе не тужи.

Понял Шкаруба, на что намекает Семен, и, хотя уже решил про себя; «Ну вас к лешему, мое дело сторона», долго еще не мог успокоиться.

— Ч-черт долговязый, — сердито ворчал он, теребя пушистую бороду и глядя вслед уходящему в тайгу Семену, — вишь, куда камешки закидывает, волчуга. Я-то вас сразу раскусил, какие вы приискатели, видать сокола по полету, краснюки проклятые. Стану я связываться с вами, как же. Она, власть-то, укрепится по-настоящему, так вас и без меня выловят, никуда вы не денетесь.

К вечеру плоты были готовы. На ночь их пришвартовали у берега, против постоялого двора Шкарубы, а утром чуть свет погрузили на них все свое имущество; ящики с консервами, кули с мукой и закупленной у хозяина картошкой, а оружие — четыре ручных пулемета, винтовки и патроны к ним — скрытно от хозяев унесли на плоты еще затемно, укрыли брезентом.

К восходу солнца все были на плотах, попрощались с хозяином, вооружились шестами.

— Отчаливай, — скомандовал Фрол, ухватившись за огромное кормовое весло. Эхо его голоса отозвалось в горах.

— Пошли, пошли-и! — дружно подхватили его товарищи, шестами отталкиваясь от берега. Течение подхватило тяжело нагруженный плот, между бревнами забулькала, заплескалась вода, и вот уже осталась позади деревушка, постоялый двор, стоящий на берегу Шкаруба.

На первом плоту вместе с Лазо и Фролом поплыли Богомягков, Киргизов и Егор с Тихоном. С шестом наизготовку Егор стал впереди всех с правого борта, готовый в любую минуту выполнить команду Фрола. А тот словно застыл у руля, внимательно вглядываясь вперед, легонько пошевеливает тяжелым веслом.

На душе у Егора спокойно, даже радостно, с удовольствием вдыхает он свежий, смолистый воздух. Ночью было холодно, вода в затишьях реки подернулась ледком, но солнце пригревало все сильнее, и день обещал быть теплым.

А кругом тайга без конца и края потемневшая, бурая, местами расцвеченная зелеными заплатами сосняка, кедрача и отливающего голубизной стланика. И нигде не заметно присутствия человека — ни жилья, ни дымка, все тайга и тайга, бесконечные горы, скалы. В одном месте они подступили к реке вплотную, сжали ее с обеих сторон, и Тында, словно рассвирепев, взъерошилась, заклокотала, запенилась у берегов. Плоты запрыгали на волнах, течение подхватило их быстрее, мимо стремительно поплыли назад громадные утесы, отвесные, голые, лишь кое-где покрытые седыми лишайниками и мхами. Впереди небольшая излучина, и кажется, что плот вот-вот ударится об скалу, которая быстро надвигается справа.

Егор крепче уперся ногой в бревно, приготовил шест, а скала все ближе, ближе.

— Отбивай на глубь! Р-раз! — крикнул Фрол. И пять шестов дружно ударили в каменистый выступ. У Киргизова лопнул шест, асам он, едва не свалившись за борт, плюхнулся на мокрые бревна. Шесты помогли смягчить удар плота о скалу, и все-таки стукнуло крепко, с крайних бревен о камни начисто содрало кору, но опасность миновала. Горы снова отступили, и по левобережью потянулась луговина; плоты выскочили на гладкое плесо, все еще раскачиваясь от встряски, но уже постепенно сбавляя ход и становясь спокойнее на плаву.