снова смотрела на него поверх очков — но только совсем не учительским, а каким-то слегка растерянным взглядом, а потом и вовсе сняли этот уродливый темно-коричневый старушечий пластик с лица. Глаза у нее оказались большие, темно-серые и круглые. Почти птичьи.
Девушка встала, достала с полки в шкафу стеклянную банку, налила в нее воды из чайника и туда поместила шуршащий целлофан с тюльпанами.
— Ираида, — ответила негромко. И чуть уверенней и громче дополнила: — Павловна. Ираида Павловна.
— Да ладно! — Георгий откинулся на стуле так, что даже стукнулся затылком о стену. Недоверчиво уставился на девушку. — И-ра-и-да?! Живого человека не могут звать Ираида!
— В честь бабушки назвали, — ровно ответила она. — Но называют меня все, конечно, Ира. Или Ирина.
— Нет, как все — это я не люблю. Ираида Павловна, может, хоть в честь праздника вы угостите меня чаем с тортом?
— Нет торта, — ответила она.
— Как — нет?
— Вот так. Жильцы не хамят, извинений в виде тортов не приносят. Жизнь — боль.
Гоша расхохотался. А она забавная. Симпатичная и забавная.
— Надо исправить.
— Не надо, — неожиданно серьезно ответила она. — И тортов не надо, и всего… остального. Спасибо вам, Георгий Александрович, правда. И за цветы, и за… другое. Но мне работать надо.
Господи, ему что, только что отказала дворничиха? Симпатичная, глазастая, но… дворничиха?! Жорка, Жорка, как ты такой жизни докатился? Что напрашиваешься на чай к дворничихе, а тебе в этом отказывают. Новый опыт — это, безусловно, прекрасно. Но не до такой же степени.
— Не смею мешать, — он легко поднялся с места. — Всего наилучшего.
— И вам тоже. Да. И спасибо. До свиданья.
Растерянность в ее финальных словах все-таки доставила ему удовольствие.
Глава 2. И все-таки жаль, что мы так и не заслушали начальника транспортного цеха. Ну, хоть посмотрели
1
— Скажите, много ли карьерных возможностей в работе дворника?
— Хотите попробовать?
Георгий смотрел на протянутую ему лопату.
— Я предпочитаю экспертное мнение от первоисточника.
— Зря, — она поправила свою черную растянутую шапку. Нос у нее был покрасневший — не красный. Такая особенность реакции кожи на холод, теперь это очевидно. А вовсе не следствие пристрастия к горячительным напиткам, как он подумал изначально. — Всегда лучше попробовать самому, нежели доверять мнению каких-то там экспертов. — Она зажала лопату подмышкой, неловко полезла в карман куртки и достала пачку сигарет. — Курить будете?
— Не курю. И вам не советую.
— А я, Георгий Саныч, знаете ли, предпочитаю самой попробовать и составить мнение, — она прикурила и с наслаждением затянулась. — Я попробовала. Мне понравилось. Так что — лопатой пробовать будете?
— Спасибо, воздержусь.
***
Георгий не понимал, почему он не может оставить эту девицу с нелепым именем Ираида в покое. Ну какое ему, в конце концов, дело до нее? Но выходило, как в той частушке: «Мимо тещиного дома я без шуток не хожу». Спустя пару дней после разговора про карьерные возможности работы дворником Георгий снова обнаружил себя на пороге каморки консьержки. И со словами «Бог троицу любит» вручил консьержке третий подарок — кружку с надписью «Все нормально с настроением, просто лицо такое». А наутро обнаружил на боку изгвазданной в мартовской грязи машины надпись — прямо по этой самой грязи: «Я люблю тебя, Гоша. Твой Толик!». Причем о наличии этой надписи ему сообщила, давясь смехом, Яна.
Нет, он не будет ввязываться в этот детсадовский обмен любезностями. Георгий просто помыл машину. Но, проходя мимо по случаю пустой коморки консьержки, прилепил на стекло лист бумаги, на котором было написано: «Консьержку не кормить — кусается!». А вечером того же дня обнаружил у себя под дверью торт — безобразный, дешевый, с длинным списком из всяких «е-шек» в составе.
Когда он проходил мимо ее коморки, Ираида вставала навытяжку и отдавала честь. Он посылал ей воздушные поцелуи. Однако после третьего раза Георгия это стало раздражать. Раза после десятого это надоело и ей.
И наступил мир. Как оказалось — временный. Впрочем, таков любой мир.
***
Поразвлекался — и будет. Так себя в этом убеждал Гоша. Ну что он прицепился к этой девчонке? Но вот именно потому, что девчонка — потому и прицепился. Дворничихи и консьержки должны выглядеть иначе — Георгий это знал точно. Дворничиха — должна быть немолодой и крупной тетей. Консьержка — существо в наших реалиях относительное новое и незнакомое, но, по мнению Гошки, не очень далеко ушла по облику от вахтерши. А, следовательно, к серой безразмерной вязаной кофте и коричневым пластиковым очкам должна прилагаться совсем другая фактура. И даже зарубежные фильмы, в которых эти самые консьержки наличествовали, говорили о том, что в этой роли никак не могла быть молоденькая симпатичная девушка. Сколько же ей лет, на самом деле? Может быть, вообще студентка?
Нет, не похожа. Лет двадцать пять ей точно есть. Георгий раздраженно захлопнул холодильник, в который смотрел без особой цели уже пару минут. А если торт, который она подкинула ему под дверь, а он выбросил в ведро, был вкусный? Ну, а вдруг?
Вот этих самых «а вдруг?» Гоша больше всего опасался. Он любил понимать. В идеале понимать все про тех, с кем имеет дело. Особенно полезно понимать это про женщин. Мужиков понять проще, женщины могут преподнести сюрпризы. Именно поэтому Георгий предпочитал понимать, с какой женщиной имеет дело, и что этой конкретной женщине от него нужно. Или — может быть нужно. В общем, Гоша любил, когда отношения с женщинами укладывались в четкую и понятную схему. Единственный раз, когда он изменил этому правилу, едва не стоил ему полноценной здоровой жизни. Если бы не Гришка, его способность быстро действовать и запредельное нечеловеческое упрямство — сейчас бы сам Георгий передвигался в инвалидной коляске. И, может быть, ходил бы под себя.
Женщины-загадки — это только в романах и фильмах красиво выглядит. В реальной жизни все непонятное таит в себе потенциальную опасность. Гошка фыркнул. Но смешно же подозревать какую-то опасность в этой хрупкой девочке с круглыми птичьими глазами. Пусть она и умеет ловко обращаться с лопатой.
Ириада. Ну это надо же было так ребенка назвать — пусть и в честь бабушки. Не шло ей это имя. А вот Ира, Ирочка, Иринка, Иришка — вполне. В ней есть какое-то своеобразное очарование. И она совсем не похожа на ту, кем кажется.
Ну вот, опять он про нее думает!
Гоша сел на высокий табурет и оперся локтями о барную стойку, отделявшую пространство кухни от