первый ответ. — Ты достойна лучшего.
— Чего лучшего я достойна? — она резко откинулась на стуле. — Ты чем плох?
Как же тягостен этот разговор.
Георгий повторил Янин жест и подпер щеку рукой.
— Ян, ты же меня не первый год знаешь. Я не… не умею быть с кем-то.
— Одинокий одиночка? — хмыкнула Яна.
— Просто эгоистичный мудак.
— Самобичевание тебе совершенное не идет, Георгий Александрович, — вздохнула Яна. — А ты вообще пробовал — быть с кем-то? А вдруг ты умеешь?
— Ян, мне две недели назад тридцать пять лет исполнилось. Как ты думаешь, человек в тридцать пять лет знает, что он умеет, а что — нет?
— Знаешь, про твоего старшего брата я бы скорее подумала, что он — эгоистичный… этот самый. Его даже Лариса, та еще хитрая стерва, не смогла ни к чему склонить. А что теперь? С него ж картину можно писать — «Образцовый семьянин».
И тут Георгий не выдержал и расхохотался. Яна сказала чистую правду. Гришка, вечно хмурый, нелюдимый и шарахавшийся от женщин, как черт от ладана, был нынче до безобразия счастливо женат.
— Он просто встретил свою женщину.
— Так, может, и ты тоже… можешь встретить?
Георгий кашлянул. Взъерошил волосы на затылке. Потер лоб. Вся эта мимическая миниатюра никак не помогала ему, как выйти из этой щекотливой ситуации.
— Но это явно не я, — сухим голосом нарушила тишину Яна.
— Ян, солнце мое, проси, что хочешь, только давай закроем эту тему.
— Все, что хочу?
— Кроме повышения зарплаты! Я тебе и так неприлично много плачу.
— Ну вот так всегда… — Яна встала, расправила юбку. — Ну тогда новый кондиционер мне в кабинет. Хороших выходных, Георгий Александрович.
— И тебе, Ян.
Уже от двери она сказала, не оборачиваясь:
— Помнится, брата твоего любовь настигла аккурат в возрасте тридцати пяти лет. Будь осторожен, одинокий одиночка.
4
Каблуки Яны уже давно отстучали по коридору свое прощальное стаккато, а Георгий все не торопился покинуть свой кабинет. Разговор с Яной ввергнул его в несвойственную характеру Гоши философскую меланхолию. Он вышел в приемную, встал у окна, глядя на россыпь огней в поздне-вечерней темноте и постукивая носком туфли по ведру с одиноким букетом тюльпанов. Наверное, уже все женщины с тюльпанами и мимозами разбрелись по своим очагам. Наверное, пора ехать домой. Но, вместо этого, Георгий сделал себе еще одну чашку кофе и с удовольствием выпил ее в одиночестве.
Яна умница. Она все правильно понимает. Сегодня же… сегодня — просто временный сбой. В матрице. Гоша хмыкнул. Он Яну давно знает. Он ее прекрасно понимает. Георгий вообще любил понимать про людей. Правильно оценивать людей, с которыми ты работаешь, понимать их мотивы — это даже важнее, чем верно оценивать финансовые активы. С активами проще, они поддаются прогностическим расчетам. Люди — куда сложнее. И интереснее. Георгий считал, что он умеет разбираться в людях. Что он никогда не ошибается в своих оценках.
Один раз он допустил такую ошибку — и дорого за нее заплатил. Очень дорого. А, с другой стороны, та история стала яркой иллюстрацией поговорки «Нет худа без добра», потому благодаря ей старший брат устроил свое личное счастье.
Телефон разразился мелодичной трелью. Кому не отдыхается в канун восьмого марта? Георгий взял в аппарат. Ну вот, вспомнил счастье — и оно вдруг постучится тебе в дверь. Или в телефон.
— Здравствуй, Лютик.
— Гошик, почему ты не поздравил меня с восьмым марта? — раздалось в трубке без лишних предисловий.
— Потому что оно завтра.
— Я уверена, что ты сегодня перецеловал и перепоздравлял кучу женщин.
— Конечно! — самодовольно ответил Георгий. — Но ты в эту кучу не входишь. Где твой медведь-шатун?
— Рассказывает Ромке про устройство карданного вала.
— И как, внимает отрок?
— Засыпает! — рассмеялась Люся. — Ты завтра приедешь?
— Я очень постараюсь.
— Мы будем ждать!
***
И все-таки надо ехать домой. Закрывая дверь приемной, Георгий зацепился взглядом за многострадальное ведро с одиноким букетом тюльпанов. И поддавшись импульсу, снова вернулся в приемную и достал букет из ведра. Все цветы в канун восьмого марта должны обрести своих владелиц.
***
Он гордился своим умением хорошо понимать и просчитывать людей. И так фатально ошибся в дворничихе-консьержке. Да, пусть эта всего лишь дворничиха. Сам факт это не отменяло. Георгий ошибся во всем — начиная от возраста и заканчивая общей оценкой личности. Думал, что это выпивающая тетка предпенсионного возраста. А это оказалась молодая женщина, и, кажется, вполне симпатичная. Даже сопливые малолетки умудрились в ней симпатичную девушку разглядеть. А сам Георгий… словно ослеп. Как можно был так проколоться?! Так фатально Георгий никогда не ошибался. И эта ошибка не давала ему покоя. Оказывается, не давала. Словно требовала какого-то дополнительного разрешения. Или завершения. Георгий покосился на букет тюльпанов, лежащий на сиденье. Возможно — такого.
***
— С восьмым марта.
Она смотрела на него ошарашенно. Ну, только ради удовольствия от этого взгляда и открытого от удивления рта — красивого, кстати! — стоило это сделать. Гоша оторвал плечо от косяка, шагнул в помещение и протянул тюльпаны… девушке. Ну да, она не дворничиха, не консьержка, а девушка. Весьма симпатичная. Теперь словно пелена спала с глаз, и ее камуфляжа в виде кофты, очков и дурацкого ободка Гоша просто не замечал.
— А вы полны сюрпризов, Георгий Александрович, — она задумчиво смотрела на протянутые ей тюльпаны. А потом все же взяла букет и универсальным женским жестом ткнулась носом в цветы.
— А вы знаете мое имя, — констатировал Гоша и, не дожидаясь приглашения, сел на стул, стоящий у стены.
— Конечно, — она все еще прятала лицо в цветах. — У меня же есть список жильцов с номерами квартир. И я знаю, кто вы. Жидких Георгий Александрович, шестой этаж, квартира номер сто восемнадцать, владелец и генеральный директор «СВ-Авто».
— Не совсем точная информация, — усмехнулся Гоша. — Не владелец, а совладелец. «СВ-Авто» принадлежит мне и моему брату.
— А я его видела! — девушка вынырнула из-за букета. — Он к вам приезжал несколько раз. Такой большой мужчина на смешной машине.
— Почему смешной?
— Ну, — она вдруг смущенно улыбнулась. — Там картинки такие забавные нарисованы.
— Ему только не говорите, что у него смешная машина. Григорий Сергеевич считает, что машина у него — верх брутальности.
— Нет, я понимаю, что это хороший, дорогой автомобиль… — девушка окончательно засмущалась. — Просто… Спасибо за цветы, — закончила тихо.
— Пожалуйста, — с каждой секундой разговора, с каждым сказанным словом настроение у Гоши все улучшалось. — У меня вот никакого списка нет, поэтому я все еще смиренно жду, когда вы скажете мне свое имя.
Она