Где ты увидишь, как томятся тени,
Свет разума утратив навсегда".
19 Дав руку мне, чтоб я не знал сомнений,
И обернув ко мне спокойный лик,
Он ввёл меня в таинственные сени.
22 Там вздохи, плач и исступлённый крик
Во тьме беззвёздной были так велики,
Что поначалу я в слезах поник.
25 Обрывки всех наречий, ропот дикий,
Слова, в которых боль, и гнев, и страх,
Плесканье рук, и жалобы, и всклики
28 Сливались в гул, без времени, в веках,
Кружащийся во мгле неозарённой,
Как бурным вихрем возмущённый прах.
31 И я, с главою, ужасом стеснённой:
"Чей это крик? — едва спросить посмел. —
Какой толпы, страданьем побеждённой?"
34 И вождь в ответ: "То горестный удел
Тех жалких душ, что прожили, не зная
Ни славы, ни позора смертных дел.
37 И с ними ангелов дурная стая[30],
Что, не восстав, была и не верна
Всевышнему, средину соблюдая.
40 Их свергло небо, не терпя пятна;
И пропасть Ада их не принимает,
Иначе возгордилась бы вина"[31].
43 И я: "Учитель, что их так терзает
И понуждает к жалобам таким?"
А он: "Ответ недолгий подобает.
46 И смертный час для них недостижим,
И эта жизнь настолько нестерпима,
Что всё другое было б легче им.
49 Их память на земле невоскресима;
От них и суд, и милость отошли.
Они не стоят слов: взгляни — и мимо!"
52 И я, взглянув, увидел стяг вдали,
Бежавший кругом, словно злая сила
Гнала его в крутящейся пыли;
55 А вслед за ним столь длинная спешила
Чреда людей, что, верилось с трудом,
Ужели смерть столь многих истребила.
58 Признав иных, я вслед за тем в одном
Узнал того, кто от великой доли
Отрёкся в малодушии своём[32].
61 И понял я, что здесь вопят от боли
Ничтожные, которых не возьмут
Ни бог, ни супостаты божьей воли.
64 Вовек не живший, этот жалкий люд
Бежал нагим, кусаемый слепнями
И осами, роившимися тут.
67 Кровь, между слез, с их лиц текла
И мерзостные скопища червей
Её глотали тут же под ногами.
70 Взглянув подальше, я толпу людей
Увидел у широкого потока.
"Учитель, — я сказал, — тебе ясней,
73 Кто эти там и власть какого рока
Их словно гонит и теснит к волнам,
Как может показаться издалека".
76 И он ответил: "Ты увидишь сам,
Когда мы шаг приблизим к Ахерону[33]
И подойдём к печальным берегам".
79 Смущённый взор склонив к земному лону,
Боясь докучным быть, я шёл вперёд,
Безмолвствуя, к береговому склону.
82 И вот в ладье навстречу нам плывёт
Старик[34], поросший древней сединою,
Крича: "О, горе вам, проклятый род!
85 Забудьте небо, встретившись со мною!
В моей ладье готовьтесь переплыть
К извечной тьме, и холоду, и зною.
88 А ты уйди, тебе нельзя тут быть,
Живой душе, средь мёртвых!" И добавил,
Чтобы меня от прочих отстранить:
91 "Ты не туда свои шаги направил:
Челнок полегче должен ты найти[35],
Чтобы тебя он к пристани доставил".
94 А вождь ему: "Харон, гнев укроти.
Того хотят — там, где исполнить властны
То, что хотят. И речи прекрати".
97 Недвижен стал шерстистый лик ужасный
У лодочника сумрачной реки,
Но вкруг очей змеился пламень красный.
100 Нагие души, слабы и легки,
Вняв приговор, не знающий изъятья,
Стуча зубами, бледны от тоски,
103 Выкрикивали господу проклятья,
Хулили род людской, и день, и час,
И край, и семя своего зачатья.
106 Потом, рыдая, двинулись зараз
К реке, чьи волны, в муках безутешных,
Увидят все, в ком божий страх угас.
109 А бес Харон сзывает стаю грешных,
Вращая взор, как уголья в золе,
И гонит их и бьёт веслом неспешных.
112 Как листья сыплются в осенней мгле,
За строем строй, и ясень оголённый
Свои одежды видит на земле, —
115 Так сев Адама, на беду рождённый,
Кидался вниз, один, — за ним другой,
Подобно птице, в сети приманённой.
118 И вот плывут над тёмной глубиной;
Но не успели кончить переправы,
Как новый сонм собрался над рекой.
121 "Мой сын, — сказал учитель величавый,
Все те, кто умер, бога прогневив,
Спешат сюда, все страны и державы;
124 И минуть реку всякий тороплив,
Так утеснённый правосудьем бога,
Что самый страх преображён в призыв.
127 Для добрых душ другая есть дорога;
И ты поймёшь, что разумел Харон,
Когда с тобою говорил так строго".
130 Чуть он умолк, простор со всех сторон
Сотрясся так, что, в страхе вспоминая,
Я и поныне пóтом орошён.
133 Дохнула ветром глубина земная,
Пустыня скорби вспыхнула кругом,
Багровым блеском чувства ослепляя;
136 И я упал, как тот, кто схвачен сном.
ПЕСНЬ ЧЕТВЁРТАЯ
Круг первый (Лимб). — Некрещёные младенцы и добродетельные нехристиане1 Ворвался в глубь моей дремоты сонной
Тяжёлый гул, и я очнулся вдруг[36],
Как человек, насильно пробуждённый.
4 Я отдохнувший взгляд обвёл вокруг,
Встав на ноги и пристально взирая,
Чтоб осмотреться в этом царстве мук.
7 Мы были возле пропасти, у края,
И страшный срыв гудел у наших ног,
Бесчисленные крики извергая.
10 Он был так тёмен, смутен и глубок,
Что я над ним склонялся по-пустому
И ничего в нём различить не мог.
13 "Теперь мы к миру спустимся слепому, —
Так начал, смертно побледнев, поэт. —
Мне первому идти, тебе — второму".
16 И я сказал, заметив этот цвет:
"Как я пойду, когда вождём и другом
Владеет страх, и мне опоры нет?"
19 "Печаль о тех, кто скован ближним кругом, —
Он отвечал, — мне на лицо легла,
И состраданье ты почёл испугом.
22 Пора идти, дорога не мала".
Так он сошёл, и я за ним спустился,
Вниз, в первый круг, идущий вкруг жерла[37].
25 Сквозь тьму не плач до слуха доносился,
А только вздох взлетал со всех сторон
И в вековечном воздухе струился.
28 Он был безбольной скорбью порождён,
Которою казалися объяты
Толпы младенцев, и мужей, и жён.
31 "Что ж ты не спросишь, — молвил мой вожатый,
Какие духи здесь нашли приют?
Знай, прежде чем продолжить путь начатый,
34 Что эти не грешили; не спасут
Одни заслуги, если нет крещенья,
Которым к вере истинной идут;
37 Кто жил до христианского ученья,
Тот бога чтил не так, как мы должны.
Таков и я. За эти упущенья,
41 Не за иное, мы осуждены,
И здесь, по приговору высшей воли,
Мы жаждем и надежды лишены".
43 Стеснилась грудь моя от тяжкой боли
При вести, сколь достойные мужи
Вкушают в Лимбе горечь этой доли.
46 "Учитель мой, мой господин, скажи, —
Спросил я, алча веры несомненной,
Которая превыше всякой лжи, —
49 Взошёл ли кто отсюда в свет блаженный,
Своей иль чьей-то правдой искуплен?"