Читать интересную книгу Пепел революции - Виктор Громов

Проснулся Кильчевский на удивление отдохнувшим и свежим. Первые мгновения он лежал и пытался понять, где находится. Незнакомая комната, практически полное отсутствие мебели. Потом мысли пришли в некоторое согласие друг с другом, и он вспомнил, что теперь в Одессе и что-то требуется делать дальше.

Ехал Кильчевский на просто так. Он знал, что здесь в комендатуре работает его старый приятель, Спиридон Дмитриевич Шемаков. Даже больше, чем приятель. Когда-то давным-давно, в прошлой жизни, Шемаков был его подчиненным. Формальным, на самом деле, они представляли отличный тандем. Но пришла война по стечению обстоятельств их пути разошлись. Вспомнит ли Спиридон Дмитриевич своего старого начальника? Как отнесется? Никто не мог сказать, поэтому, следовало попробовать. Кильчевский подошел к небольшому зеркальцу над умывальником, и неодобрительно посмотрел на себя. В отчет на него так же хмуро ответил заросший щетиной бледный человек с мешками под глазами. Глаза лихорадочно блестели. Не подхватить бы тиф, подумал он. Только этого как раз не хватало. Потом поставил саквояж на стол, открыл и с грустью осмотрел содержимое.

На первый взгляд внутри находилась небольшая химическая лаборатория или аварийный запас аптеки. Многочисленные коробочки, склянки, небольшие баночки с надписями по-латыни, наполовину пустая бутыль, какие-то вещи, замотанные в тряпочки. Содержимое саквояжа последнее время изрядно уменьшилось, однако продолжало стоить немалых денег. Подумав немного, Евгений Яковлевич достал коробку из-под кофе, открыл ее и высыпал на стол щепотку белого порошка. Это было его любимое и относительно безопасное снадобье. К тому же, самое социальное, а так как ему предстояло окунуться в общество, ничто не могло подойти лучше. Снадобья оставалось все меньше, а пополнить его в ближайшее время не было никакой возможности. Кильчевский разделил щепотку на две короткие полосы и втянул порошок носом. Как только почувствовал привычное онемение и радостную легкость бытия, он сложил все обратно в саквояж, убрал его подальше под кровать, поправил кобуру на поясе и вышел из комнаты.

Город, показавшийся ему вечером грязным, разрушающимся и неприветливым, при свете дня оказался еще хуже. Власти города, если еще имелись, то, наверное, больше старались украсть имущества или переправить контрабанду по ночам в Румынию, чем заниматься своими непосредственными делами. Кильчевский прошел по каким-то улицам, потом пересек небольшую площадь и, окончательно заблудившись, спросил у прохожего путь. Шагая дальше, он обратил внимание, что в городе довольно много рабочих, и смотрят они на беженцев и офицеров с плохо скрываемой злобой. Все улицы были заплеваны семечками, а мусор, кажется, не вывозился со времен эвакуации отсюда французов.

Наконец он дошел до здания комендатуры, где с большим трудом отыскал нужного человека среди многочисленных невнятных интендантских и штабных структур. Они крепко обнялись с Шемаковым, и после символических воспоминаний о прошлом, перешли к делу.

–Смутные времена наступили, Евгений Яковлевич, смутные. Здесь все на чемоданах сидят. Не сегодня-завтра придут красные и перевешают офицерье на столбах. Если успеют. А если нет, то местные рабочие начнут резню, да такую, то все, что наши делали на Украине и на Дону, покажется дамским променадом.

–Неужели, все так плохо?,-поразился собеседник. Я видел в городе сотни военных, а французы, как я слышал, оставили в прошлом году огромные запасы вооружений и снарядов. Можно ведь обороняться долго, а там, глядь, и поменяется погода.

Шемаков невесело улыбнулся.

–Ты, батенька, что раньше, что сейчас рассуждает как младенец. Ты думаешь, здесь на складах что-то осталось? По документам да, склады полны. Я недавно решил провести ревизию одного места, где должны быть сотни винтовок и много пулеметов. И что бы ты думал? Такого адреса не существует! Там дом какой-то дряхлой старухи. То есть, по документам существует целый склад, где хранится настоящий арсенал, а этого ничего нет.

–Куда же оно подевалось? Может ошибка закралась?

–Нет никакой ошибки. Местные ворюги давно разворовали все, думаю, сразу же, после передачи французами. И я очень надеюсь, что эти идиоты додумались хотя бы не продавать оружие красным. Если бы у меня было чуть больше времени, лично стал бы расстреливать подлецов.

–А начальство? А контрразведка? Они куда смотрят?

–Начальство,-фыркнул Шемаков. Начальство все играет в большую политику, думая, что англичане или французы нам помогут. Пытаются возродить в людях патриотизм и любовь к монархии, забывая, что они же втянули нас в эту проклятую германскую войну, а потом сами же и свергли царя-батюшку. А контрразведка совсем разложилась. Они пользуются тем, что никому нельзя вмешиваться в их дела и воруют уже в открытую. Представь, еще история. Позавчера задержал одного контрразведчика, который предъявил в одном ювелирном магазине фальшивый приказ о реквизиции всего товара. Не знаю, сам ли он это задумал или вся их структура перешла на криминальные дела, но в тот же день ко мне примчался посыльный от главного контрразведчика с приказом отпустить задержанного. Ну, я сказал, что его будут судить за мародерство, а следующий, кого пришлют ко мне с такими наглыми требованиями, получит пулю, а его пославший – обвинение в измене.

Шемаков сплюнул на пол. Повисло молчание. Его можно было понять, он весьма неглупый человек и понимал, что рано или поздно все должно закончиться и, наверняка, стелил себе где-то соломку. Но пока всеми силами он честно выполнял свою работу, и в этом безумии и хаосе пытался наладить хоть какое-то полезное дело.

–Ладно, что я, да я лозунги даю. Рассказывай, ты-то как? Какими делами в Одессе?

–Я как и все,-пожал плечами Кильчевский. Когда только фронт остановился, я понял, что все кончено. Пока белые продвигались с азартом, без остановочно, можно было на что-то надеяться. Но когда наступление забуксовало, солдаты вдруг осознали, что врагов в разы больше, и от страха перед этой мыслью бежали изо всех ног назад.

–А почему не на Дон или Кубань?,-не сводя глаз со старого друга спросил Шемаков. Одесса падет гораздо быстрее и ты прекрасно понимаешь это.

–Не буду скрывать. Я знал, что ты здесь.

Шемаков грустно улыбнулся.

–Можно подумать, кто-то сомневался. И что ты хочешь?

–Хочу пока побыть тут некоторое время, пока… Пока все тут будут. А потом посмотрим.

–Чем я могу тебе помочь?

–Документы. Какие ты можешь мне сделать?

–Любые, кроме военных высших званий. Тут, извини, у меня не настолько большие полномочия. Хотя, если надо, могу сделать тебя полковником. Полков у нас много.

–Много полков?,-удивленно поднял глаза Евгений Яковлевич. А почему же они все не на фронте?

–Потому, что полки эти существуют только на бумаге и насчитывают пять-шесть канцелярских крыс штабистов. Который первый и последний раз держали оружие лет двадцать назад, во время присяги.

–А снабжение и жалование выдается, как на целый полк?,-криво ухмыльнулся Кильчевский.

–Ты начинаешь понимать основы здешней жизни,-открыто и по-доброму улыбнулся его старый друг. Все правильно, кому-то из генерального штаба это выгодно. Это параллельная мне структура и повлиять на это явное воровство мне не под силу. Полки регулярно распускают, расформировываются и собираются снова, уже под другими номерами. Вся документация теряется, сжигается и концов, в общем, не найти. Так что, может, хочешь стать представителем комендатуры при таможне?

–Что, есть даже такая должность?

–Есть, я ее только что придумал. Сейчас оформлю все документы и назначу тебя своим заместителем. А меня многие знают и мои крутые меры. Сейчас… Какие данные вписывать? Настоящие?

–Ну да, пиши настоящие. Кильчевский Евгений Яковлевич.

–Так… Какая тут самая грозная печать… Вот, эта красная… Готово! Поздравляю тебя, теперь ты на государственной службе. Жалование небольшое, может даже, когда-нибудь его и получишь.

Мужчины улыбнулись.

–Тебе деньги нужны? У меня тут есть немного.

–Да, если можно.

–Держи. Ты что вечером делаешь? Не хочешь прогуляться в кино? Я хочу тебя кое с кем познакомить.

–Какая интрига. Вроде, пока ничего не планировал. Хочу город осмотреть, особенно порт. На всякий случай.

–Договорились. Приходи к семи сюда, я тебя заберу и прокатимся. Да, еще,– Шемаков помялся. Ты лучше не показывай лишний раз свой маузер, он выглядит слишком… как сказать… по-революционному.

–Извини, ты прав,-Евгений Яковлевич поднялся и немного сместил назад кобуру. Ну, до вечера.

Глава 4.

Выйдя из здания, он обнаружил, что за время беседы улицы Одессы укутал первый снег, нежный и трогательный, и немного припорошил ту грязь и мусор, которые так бросались в глаза. Теперь будто снова город вернулся в те невинные годы, когда жизнь была хороша, и все были твердо уверены, что завтрашний день будет точно не хуже сегодняшнего. Кильчевский бродил по городу, пока не очутился рядом с неприметным входом в ресторан. До вечера было еще много времени, в свою пустую комнату идти не хотелось, поэтому он решил согреться внутри. Рестораном это заведение можно было назвать с большой натяжкой. Скорее, это был кабак с претензией на искусство, однако, надо быть честным, мебель оказалась довольно добротной, а зал обслуживали два официанта. В углу же стоял рояль, за которым легко наигрывал веселые мелодии худой молодой человек.