Но шёл – упрямо шёл ко мне.
И когда самый чёрный, самый страшный ночной час остался позади, я его вернула. Никогда ещё не возвращала зашедшего так далеко.
Тишина, разочарованная, уползла до утра, ворча.
Я слушала ровное спокойное дыхание лежащего на постели мужчины, бледного как лунный свет, и сил не было даже радоваться. Пот катил с меня градом, платье вымокло, пальцы подрагивали и не слушались.
Уснула я прямо так, за столом, уронив чугунную голову на скрещенные руки.
А на рассвете, когда солнце робко гладило оживший мир золотыми пальцами, я проснулась, будто от толчка. Распахнула глаза и увидела направленный на меня взгляд.
Слишком поздно пришло осознание.
Меч так и не отобрала. Привязать забыла. Совёнок, наверное, спит крепким сном где-то под крышей.
Вот сейчас, дурёха, всё и узнаю.
Глава 5
Не знаю, почему – но я думала, что глаза у чужака будут чёрные. Как и волосы, брови, одежда… и даже меч.
Но они оказались серые. Серые, как туча, несущая грозу в своей тяжёлой глубине. Вот у него глаза были такие же, и тоже несли мне, судя по всему, неслабое такое стихийное бедствие.
Чужак без сил откинулся на подушках и просто повернул голову – смотрел на меня, часто моргая и щурясь, медленно выбираясь из сонной дымки, туманящей сознание.
Взгляд скользил по моему лицу, я будто чувствовала прикосновения. И на секунду подумалось – вдруг всё будет хорошо? Ведь когда долго-долго грустно и тоскливо, потом непременно же должно быть хорошо. Иначе зачем всё?.. И мурашило меня, мурашило… Потому что взгляд был такой… пристальный, испытующий и кажется… кажется, даже восхищённый. Как будто он долго блуждал во тьме, а потом увидел красивый рассвет. И эта смутно мелькнувшая радость – такую невозможно подделать, это что-то физическое, глубинное, настоящее.
Я застыла на середине движения, приподнимая голову, как пугливая лиса, что выглядывает из норы, да так и осталась – на одной линии с его взглядом, глаза в глаза. Готовая от чистого сердца ответить на эту радость.
Поэтому и не пропустила, наверное, тот момент, когда всё закончилось.
Когда остатки сна слетели с моего чужака. Когда он вспомнил, кто он и откуда, и зачем явился в этот лес. И понял, видимо, кто перед ним.
Обмирая и чувствуя, как холод растекается по сердцу, я следила, как льдом схватывается его взгляд, что был почти тёплым минуту назад… увидела вспышку гнева, суровую решимость и жёсткость… и тогда осознала отчётливо, что пробуждение ему совсем не понравилось. Он меня совершено не знает – но, кажется, ненавидит.
Как же это было больно.
До онемения кончиков пальцев на руках. До желания бежать куда-нибудь, спрятаться ещё дальше в лес – где нет даже звериных троп, куда не заглядывает солнце, где никто никогда не найдёт. В такое место, где тебя не станут ненавидеть только за то, что ты – Хозяйка Тишины.
Я отшатнулась.
Чужак резко приподнялся на локте, но тут же зажмурился и сморщил нос от боли. Он всё ещё слаб – и это мой шанс. Меня сейчас никто не держит, не хватает за руку, словно я – его собственность. Значит, бежать, бежать! А лечить раненое горькой обидой сердце буду потом.
Не помню, как вылетела за дверь, хлопнула створкой, прижалась на секунду, отдышаться. Что теперь?
И поняла, что не хочу бросать свой дом, улепётывать, как лиса с подожжённым хвостом. В конце концов, это моё место. А ещё мне позарез нужны ответы.
Поэтому что остаётся? Правильно. У меня есть ещё секрет про запас. У лисы никогда не бывает только одного выхода из норы.
Ныряю в кухоньку, щёлкаю задвижкой. Прислушиваюсь – никакого шума за дверью. Это хорошо. Я быстрая, ловкая – мне полминутки на всё.
Хватаю с крючка в стене ворох одежды. Юбку – прочь, под ней и так штаны были. Осенний лес – это не шутки, холодом вечно тянет от стынущей к зиме земли. Волосы свои каштановые, густые, запихиваю наскоро под маленькую шапку, вязаную из серой шерсти. И вся я теперь – серая, неприметная, маленькая. Поверх рубахи – плотный жилет. Пусть скрывает то, чем природа наделила. Не особо щедро, но тем не менее.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})
Полминуты.
Тяжёлые шаги за дверью, медленные.
Сдираю зубами перчатку с левой руки. Моё второе кольцо, Печать Тишины, радостно вспыхивает на мгновение. Белый каменный цветок, прочный – как чары, что накладывает он на человеческий разум.
Если бы не эти чары, точно б не выдержала столько лет в одиночестве. А так – сбегала иногда в окрестные деревеньки, выменивала полезные вещи и продукты за лесные дары и целебные снадобья. И никто даже не догадывался, кто я на самом деле. Печать Тишины надёжно скрывала мой облик, путала сознание людей, заставляла верить... верить, что я не та, кто есть на самом деле.
Жаль, что на бессознательных Печать не действует – вчера бы пригодилось. Хотя рискованное дело, поэтому я до последнего тянула с применением. Ведь злому человеку всё равно, кого обидеть - девушку или хрупкого парнишку. Но сейчас я готова рискнуть.
Вздёргиваю решительно подбородок, иду к двери, хоть коленки трясутся. Кто бы ты ни был, чужак, а в собственном доме Хозяйку Тишины так просто не возьмёшь!
Щеколда поддаётся не сразу. Пальцы дрожат. Но не оставляю себе времени позорно струсить – хотя внутри всё колотится так, будто и впрямь на медведя-шатуна с голыми руками выхожу.
А вот и он. Мой медведь.
Стоит в сенях, притулившись лбом к стеночке, тяжело дышит и борется с позорной слабостью. А чего хотел-то? Три ночи с Тишиной на плечах идти, это вам не шуточки – думаю про себя с какой-то даже мстительностью. Потому что старалась для него, таскала – практически на собственных хрупких плечах, всю ночь его, болезного, выхаживала… а он в благодарность на меня взглядами зыркает!
Чужак оттолкнулся ладонью от бревенчатой стены, обернулся.
У меня дыхание перехватило невольно. Только сейчас, в полумраке крохотных сеней, по-настоящему понимаю, какой же он огромный. Шею ломит разглядывать. Смотрит свысока на меня… и на этот раз, обескуражено. Как на неведому зверушку, с которой непонятно что делать.
Не давая ему опомниться, протягиваю левую руку, всей пятернёй вперёд. Выпаливаю быстро, чтоб опередить:
- Я – сын лесника тутошного! Это мой дом. А вы кто? Как сюда попали?
Изображаю удивление, глаза большие делаю, честные-пречестные. Кольцо на пальце теплеет, разогревается, начинает лить магию в пространство. Волной вокруг меня. Аж воздух плывёт и дрожит.
Давай! Ты обязан мне поверить. Должен хоть что-нибудь – в обмен на то, что не отдала тебя Тишине.
Он застывает на мгновение, когда моя магия касается тела – впитывается под кожу невидимой пыльцой. Сбитый с толку взгляд в полумраке кажется совсем тёмным – словно гроза вот-вот уже готова обрушится на меня.
Долго – очень долго! Обычно чары Печати действуют быстрее. Снова его непонятное упрямство – неподдающийся он какой-то! Неужели я сделала роковой выбор, и надо было уносить ноги, пока ещё был шанс?
Сероглазый делает ещё полшага ко мне – и на этот раз я действительно загнана в угол. Спиной ощущаю рельеф бревна-кругляка. Роняю руку, сжимаю пальцы в кулак отчаянно. Печать уже раскалена – магия на пределе мощности. Нервы на пределе выносливости. Сердце на пределе скорости.
…А потом гроза вдруг проходит стороной. Понимаю отчётливо по тому, как легче стало дышать, как неуловимо изменился серый взгляд, и даже выражение лица нависающего надо мной мужчины стало не таким жёстким, а скорее… замкнуто-безразличным.
Магия подействовала. Спрятала меня.
Только вот этого укола разочарования в сердце я ну никак не ожидала. Это же здорово, что всё получилось! Должно быть здорово... И я привыкла уже, что обо мне никто не знает. И этот чужак не узнает тоже. Так будет лучше. А то, что плакать почему-то хочется… ну, поплачу потом, как уйдёт.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})
Повторяй за мной, Тэмирен!
…Я – легенда. Меня нет и не может быть в реальном мире.