– Ты чего, молишься, что ли? – дернула Акакия за рукав его гостья...
Распузон вынырнул из своих сумбурных мыслей. Как же ее зовут, балерину-то? То ли Милочка, то ли...
– Ирочка, все потом!
– Какая я тебе Ирочка? Я, промежду прочим, Лидочкой всегда была!
– Хорошо-хорошо. Все потом, Лидочка.
– Да ты мне еще вчера вечером про «потом» говорил! – уперла крепкие руки в крутые бока девица. – Я, главное, притащилась, Ленька меня оставил, сказал, что будет все путем... А этот ботаник меня в кресло усадил и сначала все нудил: «Лидоська, я вам подарю волсебную ноць, но только если вы покормите моего котика!» И пока я, как дура, кормила его котика, он бесстыже захрапел... А теперь просыпается и снова «потом»? Фигу с дрыгой!
Акакий злобно запыхтел. Когда дело касалось его семьи, он умел быть безжалостным:
– Если вы сейчас не уйдете... если не уйдете... я позвоню... Позвоню сыну! Он придет, и его охрана выставит вас вон!
– А я скажу, что теперь я его новая мамочка! – перекривилась Лидочка.
– Тогда он выбросит вас самолично, – успокоил ее Акакий. – И вообще, мне сейчас не до шуток. У меня... Все! Я сажусь к телефону!
И он действительно уселся к телефону.
Лидочка, покрывая трехэтажными эпитетами всю родословную незадачливого кавалера, с грохотом начала обуваться. Потом выскочила в подъезд, с силой хлопнула дверью и уже не слышала, куда там звонит этот ненормальный ботаник, любитель театра.
– Алло, Даня? – звонил в это время Акакий Игоревич сыну. – Даня, мне нужно срочно сто тысяч рублей. Срочно, сынок! Вопрос... жизненно важный вопрос... Ты ж понимаешь, я бы так не стал... Спасибо, сын. Все, лечу!
Бросив трубку, Акакий передохнул:
– Ну, если сейчас на такси, в самое время успею...
Конечно, деньги Данил дал. И даже не спросил зачем, только пристально вгляделся в черные круги под глазами родного отца.
– Я тебе все-все расскажу, но... Через полчаса, хорошо? – лопотал Акакий Игоревич, пряча за пазуху пакет с деньгами. – Я быстро...
– Пап, ты успокойся. Может, помочь чем? – участливо спросил сын.
– Нет-нет, я сам... мне надо обязательно самому... – затараторил Акакий и взглянул на сына с непередаваемой болью. – Только бы успеть, Даня...
Он поймал такси прямо возле офиса Данила.
– Доставьте меня, товарищ, – по-старомодному обратился он к водителю, – пожалуйста, побыстрее к железнодорожному вокзалу.
– Как скажешь, – пожал плечами таксист, и машина рванула с места как ошалелая.
Судя по времени, он не опоздал. Везде грудились толпы народа – у дачников открылся сезон, отдыхающие потянулись из города за город. Вот только дамы с собачкой нигде не наблюдалось.
– Ах ты, черт... Неужели опоздал? – растерянно бормотал Акакий Игоревич, вертя во все стороны головой. – А ведь сама говорила – ровно час...
Он уже окончательно отчаялся, как вдруг в правой ладони ощутил влажное дыхание. Возле него стоял огромный тупомордый пес неизвестной породы и тыкался носом в руку. На мощной шее собаки был надет широкий, как солдатский ремень, ошейник, глупо украшенный веночком из одуванчиков.
– А вот и мы, – возникла рядом с псом миловидная девушка годков этак двадцати пяти. – Ну как, вы принесли, что я просила?
Акакий только судорожно сглотнул и молча протянул пакет.
– Там ровно сто тысяч, – просипел он. – А где Аня?
– Она уже уехала. Ей нельзя было там оставаться, вы же понимаете... Да вы сами к ней езжайте, все узнаете из первых уст. А я, как и договаривались, ничего не видела, не слышала и больше на вашем горизонте не появлюсь, – скупо пояснила девушка и принялась махать рукой. – Такси-и-и! Эй, такси! Отвезите дедушку куда надо, он вам все сам скажет.
Таксист, который будто бы ждал, что его подзовут, быстро подъехал и распахнул дверцу:
– Садитесь. И куда вам?
– Мне? Мне домой, – растерялся Акакий Игоревич. Но тут же спохватился: – Нет, мне не домой, мне к Анечке! Езжайте, я вам скажу куда.
Возле подъезда дочери Акакий машину отпустил и быстро взлетел на третий этаж. Ему никто не открыл. Ясно, что Яночка в садике, Володя на работе. А вот где Аня? Господи, ну почему он сразу не сообразил? Она же, скорее всего, поехала именно к нему! Понятное дело – ему первому она позвонила, к нему и поехала. Кто ж еще ее утешит?
Акакий не стал дожидаться автобуса, снова поймал такси и через пятнадцать минут уже ковырял ключом дверь.
Ани не было и в родительском доме.
– Ну ничего-ничего... – бормотал несчастный отец, листая телефонную книжку.
Вот Клавдия, например, все номера сотовых телефонов назубок помнит, а он никак не мог заучить. Но в книжке все записано... Так, вот и Анечкин...
Телефон отозвался долгими гудками, потом озабоченный голос дочери спросил:
– Алло, пап, у тебя что? Говори быстрее, а то мы на летучке...
– На... на какой летучке? – не понял Акакий. – Доченька, я хотел спросить, как у тебя дела? Ты в порядке? Я все уладил!
– Папа, я в порядке. Только сегодня Янка чего-то ночью кашляла. Думаю, как бы не разболелась. Пап, ты мне потом перезвони, у нас тут оперативка...
Акакий Игоревич ничего не понимал. Какая оперативка? При чем тут Яночкин кашель? Аня что, вообще все из головы выкинула? Вот так взяла – задавила человека и совершенно успокоилась? А как же истерика? Ведь это не шутка – сбить...
И вдруг Акакия Игоревича прошиб холодный пот. Да еще как прошиб – вся фланелевая рубашка на спине мигом стала мокрой, и он даже почувствовал, как пот стекает между лопатками под ремень, в самые брюки...
– Пап, я тебе сама перезвоню, хорошо? – все еще не отключалась Аня.
– Хорошо, только... Аня! А ты сегодня никуда не ходила? Нигде не была, сразу на работу подалась?
– Нет, пап, не сразу, сначала Янку в садик завела, а то Володя не успел. А потом сразу сюда. А что случилось-то? Ой, пап, пока, а то меня...
И в ухо Акакию Игоревичу понеслись короткие гудки.
Вот и хорошо, что дочь больше не смогла с ним говорить – у Акакия Игоревича внезапно скончались все силы. Он вдруг понял, что его грубо и безжалостно надули. Ведь сколько раз ему говорила Аня, да и по телевизору показывали – сейчас развелось столько мошенников! Звонят на сотовые, на домашние телефоны и сообщают про то, что кто-то из близких попал в аварию, в больницу, в тюрьму – в общем, куда угодно... а для того, чтобы проблема срочно была решена, от родственников только требуют привезти деньги. И люди везут. И оказываются в ловушке, как сегодня Акакий. А ведь, чтобы избежать надувательства, надо было всего-то навсего перезвонить Ане!
Акакий Игоревич сидел на диване, и по его лицу крупными бобами катились слезы.
Ну как же он не сообразил? На чем, собственно, Аня могла сбить человека? Она же никогда не сидела за рулем, у нее и прав-то нет! И потом – как он мог подумать, что его дочь, которая вот уже столько лет исправно трудится в милиции, могла вот так взять и заплатить за молчание какому-то свидетелю! Да и когда ей разъезжать по всяким трассам? Она же и в самом деле – сначала утром Янку в садик тащит, потом на работу бежит. Только конченый идиот мог попасться в такую грубую ловушку! Выходит, он, Акакий Игоревич Распузон, конченый идиот и есть.