Читать интересную книгу Железный Сокол Гардарики - Владимир Свержин

– Эх, жизнь мотузяная, – завопил Лис, продолжая сыпать удары плетью направо и налево.

Один из казаков бросился на Сергея сзади, но Джанибек, примотанный вожжами к бревну коновязи, изловчился пнуть сечевика ногами в живот, сбрасывая с парома. Гонта, уже имевший опыт неприятного общения с Лисом, оставил его на съедение своим братчикам и решил сосредоточить свое внимание на мне. Он выкинул пудовый кулак, метя в лицо. Наверняка этот немудрящий способ общения с людьми, ему неприятными, прежде давал вполне адекватные результаты, но не сейчас. Я резко ушел вниз, захватывая атамана под колено, и выпрямился, толкая его плечом. В ином случае мой противник непременно грохнулся бы наземь, но теперь за спиной бедолаги плескалась вода. Схватка начинала приобретать нешуточный оборот: холодной сталью блеснули в воздухе засапожные ножи, и свинцовые груши кистеней кружились над головами, подобно ворону, заметившему жертву. Я краем глаза отметил лицо Джанибека: улыбка, змеей притаившаяся на его тонких губах, выражала полное удовлетворение происходящим. С берега доносились крики, кто-то бросался в воду, норовя добраться вплавь до парома, чтобы принять участие в разворачивавшемся веселье…

– Прекратить! – раздался с берега резкий властный окрик с хорошо различимым немецким акцентом.

На пирсе, выстроившись в шеренгу, положив на бердыши пищали с зажженными фитилями, стояли два десятка стрельцов. Перед ними, водрузив руку на вызолоченный крыж[7] палаша, стоял высокий мужчина, одетый, точно монах, во все черное. Лишь на груди его длинного кафтана над сердцем была вышита серебром собачья морда. В оскаленной пасти пес держал растопыренную метлу.

– Кромешники! – разнеслось над паромом.

По всему видать, эта нежданная встреча вряд ли могла считаться дружеской. Ропот казаков, прятавших оружие за халяву сапога или широкий кушак, очень напоминала рычание крупных псов, у которых намереваются отобрать кость.

– Дело государево! – продолжил незнакомец в черном, и я наконец вздохнул с облегчением, осознавая, что опасность быть растерзанными немедля мне и Лису больше не угрожает.

Гонта, отфыркиваясь, влез на паром, зло глянул в мою сторону, затем, с неменьшим чувством, – на невесть откуда взявшегося крикуна.

– Тебе чего надо, долгополый? – с нескрываемой злобой гаркнул он. – Пошто в дела наши суешься?

– Эти люди под моей защитой, – поднимая руку, точно намереваясь скомандовать «Пли!», с угрозой ответил нежданный покровитель. – Указом государевым каждый, кто воспротивится опричному приказу, поименован будет вором и злодеем с клеймением, усекновением рук и вырыванием языка.

Атаман раздраженно сплюнул и начал стягивать промокший кафтан.

– Кто вы и откуда? – поинтересовался суровый опричник на чистом немецком, пожалуй, с вестфальским акцентом, когда паром наконец причалил к берегу.

– Прежде всего благодарю за помощь, – поклонился я. – Мое имя Вальтер Гернель. До недавнего времени я служил ротмистром императорской гвардии и состоял при особе принца Людвига Каринтийского.

– Вальтер Гернель? – перебил меня незнакомец. – Быть может, вы родственник Якоба Гернеля? – с неподдельным интересом в голосе спросил он.

– Вы знаете моего дядю? – улыбнулся я, стараясь продемонстрировать радость. Впрочем, после столь удачного избавления от возможной гибели это было несложно.

– О да, – кратко ответил наш спаситель, кивая головой. – Стало быть, вы едете к нему?

– Принц Людвиг погиб, и дядя обещал мне помочь устроиться при дворе московитского царя Ивана. Этот добрый человек, – я указал на Лиса, – вызвался проводить меня в русскую столицу. Он уроженец здешних мест и храбрый воин.

Мои славословия в адрес Сергея произвели на опричника куда меньшее впечатление, чем имя пропавшего царского астролога. Он кивнул, подтверждая, что мои слова услышаны, и произнес вопросительно:

– А знаете ли вы, что нынче вашего дяди нет в Москве?

– Как так?

Должно быть, мое изумление было вполне натуральным, поскольку опричник, покровительственно водрузив руку на мое плечо, заявил:

– Вам не стоит ни о чем беспокоиться. Я сам представлю вас государю, а с дядей, полагаю, вы увидитесь несколько позже.

– Я искренне вам благодарен.

– Не о чем говорить, – отмахнулся новоявленный благодетель. – Мы – чужестранцы в этом диком краю и должны помогать землякам. Кстати, вы родом откуда?

– Гернели – богемский дворянский род… – начал я. Мой провожатый сделал знак стрельцам, и те, положив на плечи бердыши, начали подниматься в крепость. Казаки тоже не замедлили вернуться к родным очагам. Только Лис с Джанибеком да мы с вестфальцем по-прежнему оставались на берегу.

– Ау! Господин хороший! – окликнул моего собеседника Лис. – А мне куда податься?

Кромешник молча смерил его взглядом и пожал плечами.

– Меня зовут Генрих Штаден, – запоздало представился он, оборачиваясь ко мне. – Я сотский опричного приказа.

– Ну вот. Я так и знал. Вот они, аристократские замашки! Поматросил и бросил. Сам, значит, отъедаться на опричных харчах. А я, так кулеша и не похлебавши, с муками голода в животе и кровавыми слезами в сердце, пойду искать по свету, где прищемленному есть чувству уголок! Котлету мне, котлету! В общем, капитан, если что – я в смертной обиде, а потому беру контроль за пожаром в свои руки и отправляюсь окучивать братьев-казаков на предмет Вишневецкого. Поделюсь с ними Джанибеком, хлебнем мировую, а там – не сегодня, так завтра они меня князю представят. Только помни: мы с тобой в ссоре.

– Хорошо, но смотри не пережимай, – согласился я.

– Папу Карлу поучи детей строгать, – хмыкнул Лис, и тут же я услышал татарскую речь моего напарника: – Пошли, мурза, знакомиться с местными красотами. Обеда на золоте не обещаю, но гарбузяная каша в горшике авось и найдется.

Я невольно усмехнулся, однако слова Лиса, обращенные к Джанибеку, нашли заинтересованного слушателя не только в лице нашего пленника.

– Это что же, ваша добыча? – Штаден перевел взгляд с меня на Сергея, а затем стал разглядывать то ли хищное лицо татарина, то ли его богатое платье.

– Мой проводник, которого я уже имел честь рекомендовать вам, самолично захватил его… – начал я расхваливать друга, точно намереваясь писать наградной лист.

– Я обязан допросить пленного, – заканчивая осмотр, безапелляционно отрезал кромешник.

– Так его, – согласился Лис. – А я, чур, буду толмачом.

– Я понимаю русский речь, – неожиданно вклинился Джанибек, пристально глядя на вестфальца.

– Вот и прекрасно. – Опричный сотник повернулся, кинув через плечо: – Следуйте за мной.

– За какой мной?! – возмутился Лис. – Сверни грабли! Этот басурман – моя собственность. Я его с бою взял! Нужен тебе – купи.

Лицо Штадена помрачнело. Он молча поддел носком сапога лежащий на земле замшелый камень и с досадой пнул его. Ни в чем не повинный булыжник с плеском ухнул в речные волны, в душе мой новый знакомец явно сожалел, что на месте камня не случился несговорчивый бродник.

– Разумеешь, с кем говоришь? – сквозь зубы процедил он.

– Шо ты меня пугаешь, голуба? Я таких пугачей на поле с горшком заместо головы видал. Нема грошей – на солому спать!

Штаден сделал шаг вперед, и рука его вновь сжалась на рукояти палаша. Однако, как ни быстро он двигался, действия Лиса опередили порыв опричника. Клинок Сергея замер у горла Джанибека.

– Мужик, не суетись. Поделим по-честному – тебе голову, мне доспех.

Прямо сказать, я весьма сомневался в намерении Сергея убить пленника, но выражение на лице моего друга было такое, что малым детям вечером лучше не показывать.

– Хорошо, сколько желаешь? – наконец, убежденный столь веским доводом, скривился вестфалец.

– Ну, если дело до самого царя дойдет, – начал подсчеты хозяйственный Лис, – то никак не меньше ста целковых за такого фазана запросят. Так я полагаю, чтоб и государя не обидеть, и себя не обокрасть – полсотни рубликов как раз справедливо было б.

– Десять получишь сейчас, – безапелляционно заявил сотник. – На остальные я напишу расписку. В опричном приказе выдадут.

– По рукам, – со вздохом согласился Лис. – Уболтал, черт языкатый. Ну тока ж ты, паныч, про себя учти – мне ж шо московский царь, шо крымский хан – все едино. Ежели обмануть вздумаешь, то и на твой загривок хомут сыщется.

Штаден смерил не в меру ретивого бродника ледяным взглядом и, сделав знак следовать за ним, размашисто зашагал к крепости.

Надвратная башня Далибожа хранила следы набегов, по всему видать – недавних. Любопытная зеленая ящерица удивленно рассматривала приближающихся людей, уютно пристроившись на торчавшем из толстого бревна обломке стрелы, но, стоило идущим приблизиться, всполошилась и бросилась прятаться в узкую щель, точно опасаясь, что все эти сабли и пищали в руках людей направлены против нее.