Читать интересную книгу Последствия неустранимы (сборник) - Михаил Черненок

Когда же Антон поинтересовался, на каких условиях работает в ПМК наемная бригада Хачика Алексаняна, главный инженер с внезапной озабоченностью принялся перебирать на столе бумаги, как будто хотел найти в них что-то позарез нужное.

– Откровенно говоря, к этой бригаде лично я не имею ни малейшего отношения, – неожиданно сказал он.

– Как же так? – возразил Бирюков. – Насколько известно, должностная инструкция предписывает главному инженеру командовать производством. Вы непосредственно отвечаете за расход фонда заработной платы и, следовательно, обязаны контролировать работу всех бригад.

– Жизнь часто не укладывается в рамки инструкций. У меня чрезвычайно большая нагрузка. Вдобавок, нынче с самой весны зашились на вводном животноводческом комплексе в совхозе «Победитель». Ну прямо не передохнуть… – Главный инженер наконец бросил перебирать бумаги. – Поэтому Александр Васильевич взял строительство дома, где занята бригада Алексаняна, под свой контроль. Не могу же я не доверять начальнику ПМК. Правильно?..

– Неужто даже об условиях, на каких нанята бригада, Головчанский вам не сказал?

– Ни слова не говорил.

– Странно…

– Как вам сказать… В строительных делах много странного.

– Вы не присутствовали в пятницу при разговоре Головчанского с представителем «Облсельстроя»?

– Нет, в пятницу я весь день находился в «Победителе»… Собственно, представитель еще не уехал от нас, пригласить?..

– Пригласите.

Главный инженер через секретаря передал распоряжение. Очень скоро в кабинет без стука вошел солидный высоколобый мужчина лет под пятьдесят.

– Глеб Гаврилович Русаков, начальник отдела труда и заработной платы областного управления, – представился он Антону. – Кстати, ваш земляк, уроженец села Заречного.

– Назар Гаврилович кем вам доводится? – чуть подумав, спросил Антон.

– Родным старшим братом. Знаете его?

– В прошлом году довелось познакомиться.

– Наверное, когда магазин в Заречном обворовали?

– Да.

– Рассказывал Назар, как по бездумью какого-то паренька чуть жизни не лишился. – Русаков передвинул поудобнее стул, спокойно уселся и, облокотясь на стол, сказал: – Понимаю, что не ради прошлогоднего случая меня пригласили. Чем могу быть полезен уголовному розыску?

– Расскажите, Глеб Гаврилович, о чем вы говорили с Головчанским в пятницу, – попросил Антон.

– Крутой разговор у нас состоялся… – Русаков потер ладонью подбородок и повернулся к главному инженеру. – Позови Окунева. Иван Иванович был свидетелем того разговора, может уточнить, если я что-то запамятовал.

– Окунев – начальник нашего отдела труда и зарплаты, – пояснил главный инженер и коротко бросил заглянувшей в кабинет белокурой секретарше: – Ивана Ивановича – срочно!

Сутулый Окунев появился на пороге кабинета бесшумно. Перед собою он держал, как щит, потертую кожаную папку. Тихо поздоровался и с виноватым видом, будто предчувствуя нахлобучку, сел поодаль от Русакова. Русаков сразу заговорил:

– Хотя и неловко вспоминать о мертвом с негативной стороны, но приходится… Очень крутой разговор состоялся у меня в пятницу с Головчанским. Соль вот в чем… ПМК строит для своих рабочих восьмиквартирный дом. Головчанский заключил договор с наемной бригадой, установив заработную плату в тридцать тысяч рублей. Мы знаем, что наемным бригадам часто переплачивают, но тридцать тысяч за восьмиквартирный дом это, извините меня, не лезет ни в какие ворота. Я приказал Головчанскому ликвидировать прежний договор с Алексаняном и пересчитать все по расценкам с аккордно-премиальной доплатой в сорок процентов, плюс премия за ввод, плюс премия по хозрасчету. Признаюсь, такие условия слишком щедрые, но и то… сумма зарплаты оказалась меньше двадцати пяти тысяч. Таким образом, более пяти тысяч рублей Головчанский хотел выплатить Алексаняну, мягко говоря, ни за что. Вот об этом я и сказал Головчанскому. Более того, спросил прямолинейно: «Не греешь ли ты, Александр Васильевич, на этом доме собственные руки?» Головчанский вспылил, но, когда я намекнул, что дело пахнет вмешательством ОБХСС и прокуратуры, стал оправдываться, как нашкодивший ребенок… – Русаков сурово глянул на Окунева: – Так, Иван Иванович, было?

Окунев угодливо кивнул:

– Все правильно, Глеб Гаврилыч.

– Разве Головчанский вправе был заключать договор на явно завышенную сумму? – спросил Антон.

Русаков указал пальцем на съежившегося Окунева:

– Вот кто первый должен был одернуть его!

Окунев виновато кашлянул:

– Я ведь объяснял, Глеб Гаврилыч, что когда Александр Василич приказал мне набрать Алексаняну тридцать тысяч по зарплате, я возражал: «Тридцать – много». Он не посчитался с моим возражением, сказал: «Дом по плану нынче не вводный. Надо вводить, чтобы поселить людей. Своими силами строить – пять лет проваландаемся, армяне же за сезон сделают. Когда введем дом – фонд зарплаты “Обсельстрой” добавит, никуда не денется».

– Почему о таком купеческом растранжиривании государственных средств не сообщил мне?! – повысил голос Русаков.

– Я ведь объяснял, Глеб Гаврилыч, что год до пенсии остался… Не рискнул напоследок вступать в конфликт с Александром Василичем.

– Прикажу полностью лишить тебя премиальных – забудешь про пенсию!

– Воля ваша…

– Моя воля – государственную копейку беречь! Кстати, и тебе следует этим заниматься, пока работаешь, а не о пенсии думать.

В разговор вклинился главный инженер:

– Не в собственный же карман хотел положить эти пять тысяч Головчанский…

Русакова словно укололи:

– Серьезно?! Ты, главный инженер, искренне веришь в то, что руководитель предприятия бескорыстно выкидывает псу под хвост такую кругленькую сумму?..

Полное лицо главного инженера порозовело:

– Алексаняну не жалко переплатить – строит добротно.

– Клуб в Березовке он строил в прошлом году?

– Кажется, он.

– Не кажется, а точно – он! Сколько там перерасходовали по зарплате?.. Забыл?.. Подскажу: пятнадцать тысяч! Я специально вчера и позавчера объехал с Окуневым все ваши стройки. Ой, лихо разбазариваете деньги! Ой, разбазариваете… – Русаков сокрушенно покачал головой. – И вот еще что я заметил. Алексанян у вас окопался крепко, третий год по весне, как грач, сюда прилетает из теплого края. И каждый объект у него с перерасходом зарплаты в пять, десять, пятнадцать тысяч. Представляешь, сколько он из ПМК дармовых денег высосал?..

– Не забывайте, Глеб Гаврилович, что Алексанян и материалы сам добывает, которых у нас нет, – робко проговорил главный инженер.

Русаков поморщился:

– Не ищи лазейки. Уж кому-кому, а мне не заливай про белого бычка. Нашли добытчика – Алексаняна! Этот добытчик, будет тебе известно, уже посадил одного нашего начальника ПМК на восемь лет с конфискацией имущества. Сам выкрутился, доказал на суде, что взятки у него вымогали. Теперь здесь золотую жилу откопал. Я не случайно восьмиквартирным домом заинтересовался. Как увидел в договоре фамилию «Алексанян», мигом сердце екнуло… – Русаков внезапно обратился к Антону: – Председатель березовского колхоза Игнат Матвеевич – ваш однофамилец или родня?

– Это мой отец.

– Да?.. Тем лучше – у него можете уточнить. Знаете, что Игнат Матвеевич мне рассказал? Мало того, что Головчанский переплатил Алексаняну пятнадцать тысяч по зарплате, он еще и у колхоза три с половиной тысячи выцыганил, вроде как поощрение наемной бригаде за досрочный ввод клуба в эксплуатацию. Впечатляющие цифры!.. – Русаков задумался и понизил голос: – С Головчанского теперь, как говорится, взятки гладки, но Алексаняна надо потрясти. Я, например, не удивлюсь, если окажется, что этот шабашник – основной виновник смерти Александра Васильевича. По-моему, чего-то они не поделили между собой.

– Ясно, Глеб Гаврилович, чего: зарплату ведь по дому при пересчете на пять тысяч урезали, – вставил Окунев.

– А сколько всего этот дом стоит? – спросил Антон.

– Сто пятнадцать тысяч.

Главный инженер посмотрел на часы:

– Ух, времечко куда ускакало! Извините, мне надо срочно ехать в «Победитель» – там областная комиссия на комплексе должна собраться…

– Поезжай, – устало сказал Русаков и перевел взгляд на Окунева: – Ты, Иван Иванович, тоже делом займись. К концу дня – кровь из носа – закончи подробную справку по вводным объектам. И запомни: без очковтирательства!..

Едва только главный инженер и Окунев вышли из кабинета, Русаков словно обмяк. Лицо его сделалось грустным. Тыльной стороной ладони он потер высокий выпуклый лоб, виновато глянул Антону в глаза и заговорил:

– Сгустил я краски, рассказывая о Головчанском. В целях профилактики хотел припугнуть главного инженера, чтобы не вздумал по традиции разбазаривать фонд зарплаты, да, кажется, увлекся…

– Хотелось бы, Глеб Гаврилович, знать истинное лицо Головчанского, без «профилактических целей», – заметил Антон.