Читать интересную книгу Фальконе - Зинаида Зарецкая

С большим трудом при посредстве брата умершей, маркиза де Мариньи, директора „Королевских строений", Фальконе удается перевести этот заказ на счет короля, взамен заказанной ему статуи „Минерва". Скульптуру „Зима" было решено поставить в Ботаническом саду Малого Трианона.

Интерес к России, стране своеобразной, возникает во Франции с начала XVIII века. Россия, в которой совершались огромные перемены, вышла на мировую арену и зажила общей жизнью с европейскими народами уже со времени Петра I. О ней пишет Вольтер в своей „Истории России при Петре Великом", над которой он работал семь лет. Позже издается пятитомный труд Пьера Левеска по истории России. В этих и других книгах большое внимание было уделено личности и исторической роли Петра I. Образ законодателя и преобразователя, умного и грозного властелина, увлек и Фальконе. Еще перед отъездом в Санкт — Петербург у него созрело представление о будущем монументе. Однажды, находясь у своего друга Дидро, он набросал на уголке стола скачущего галопом коня, поднятого на дыбы на краю обрывистой скалы властной рукой всадника — Петра I. Еще в Париже скульптор сделал эскиз памятника из воска. Князь Д. А. Голицын в письме к Мариньи интересуется его мнением об этом эскизе. Последний отвечает, что идея Екатерины II — создать монумент в память Петра I — достойна того, чтобы ей аплодировали все нации, а выбор Фальконе делает честь французским художникам.

9. Флора

10. Нежная грусть

К моменту отъезда в Россию в мастерской у Фальконе находились в работе четыре больших статуи: „Св. Амвросий", предназначенный для собора Инвалидов, заказанные герцогом Вюртембергским „Слава князей", „Господство государей" и начатая для маркизы Помпадур статуя „Зима". После длительных переговоров и переписки между маркизом Мариньи, Бецким и Дидро, скульптуры были приобретены Екатериной II, кроме статуи св. Амвросия, которую взялся закончить учитель Фальконе, Лемуан. Упакованные одновременно с оригинальными гипсовыми моделями „Купальщицы", „Милона Кротонского", „Нимфы Источника" и другими произведениями, которые Фальконе вез с собой в Россию, 25 августа 1766 года эти три скульптуры были погружены на корабль „L'Aventurier" и прямым рейсом отбыли в Санкт — Петербург. В тяжелых условиях перевозки, находясь в трюме корабля, оригинальные гипсы „Купальщицы" и „Нимфы Источника" подверглись воздействию морской воды, кроме того „Нимфа Источника" оказалась разбитой. Если другие произведения Фальконе, выставлявшиеся в Салонах, повторялись не один раз, то „Нимфа Источника" никогда не была выполнена ни в мраморе, ни в бронзе.

Фальконе уже в России сам реставрировал этот оригинальный гипс. На поверхности видны многочисленные швы. Традиционная аллегорическая фигура божества реки с урной, из которой льется вода, была превращена рукой талантливого скульптора в чарующий своим изяществом и непосредственностью женский образ.

Приведя в порядок личные дела, 12 сентября 1766 года Фальконе в сопровождении своей юной ученицы Мари Анн Колло тронулся в путь. Ее судьба была тесно связана с жизнью семьи Фальконе. Девочкой она пришла в его мастерскую после смерти своей матери, оставленная отцом, который не интересовался ее жизнью. Фальконе обратил внимание на талантливого ребенка и сначала обучал рисованию, а в дальнейшем начал приобщать к трудному мастерству скульптора. В течение двенадцати лет, во время пребывания в России, она была его помощницей, а затем стала невесткой, выйдя замуж за его сына — живописца Пьера Этьена. В Петербург Пьер Этьен прибыл из Англии, где учился у Рейнольдса. В XVIII веке были известны женщины-живописцы — Виже Лебрен, Анжелика Кауфманн, но женщиной-скульптором Мари Анн Колло во Франции стала первой, проявив незаурядное дарование. В дальнейшем под руководством своего учителя она сделала большие успехи.

Еще будучи в Париже, Колло выполнила скульптурные портреты Дидро и Голицына. Это подтверждается письмом последнего к министру Панину, где говорится о Фальконе и его ученице Мари Анн Колло — прекрасной портретистке, создавшей уже ряд превосходных работ. Голицын сообщал, что пригласил ее в Россию, считая, что „она может быть полезна в нашей стране", уведомив, что установил ей гонорар. После долгих колебаний Колло последовала за своим учителем в неведомую для них обоих страну, взяв с собой скульптурные бюсты Дени Дидро и Д. А. Голицына.

11. Пигмалион и Галатея

В Риге путешественников встретил русский офицер, который сопровождал их до Санкт — Петербурга. Екатерина II радушно приняла Фальконе не только как известного художника, но и как друга Дидро.

Вскоре Екатерина отбыла в Москву. Произошел обмен письмами, положивший начало длительной переписке между русской императрицей и французским скульптором. Первое время Екатерина, как могло показаться, обращалась к Фальконе с большой простотой: она знала, что памятник Петру I прославит и ее имя. Он отвечал ей без угодливости и лести.

В начале пребывания в России Фальконе казалось, что все обстоятельства складывались удачно. Колло мечтала о работе над портретом императрицы. Но ей предварительно предложили выполнить портреты незаконной дочери Бецкого, известной под именем Анастасии Соколовой, и Григория Орлова, и, лишь когда ее мастерство было признано, предоставили возможность работать над портретом Екатерины II. Она выполнила несколько профильных изображений императрицы, в том числе — в лавровом венке и в шлеме, а кроме того — целую серию портретов-медальонов в мраморе и бронзе.

Но вскоре обстоятельства изменились. И. И. Бецкой, которому было поручено оказывать Фальконе содействие, проникся неприязнью к скульптору, державшему себя независимо, часто доставлял ему всевозможные неприятности и во многом затруднял работу. Причиной тому была самостоятельность образа мыслей Фальконе и его нежелание считаться с чужими указаниями.

Еще до приезда Фальконе Бецкой представил свой проект памятника Петру I. Он предполагал, что Фальконе будет только простым исполнителем его идей. Это было закономерным явлением в XVIII веке. Большинство монументов выполнялось по „программам" литераторов, заказчиков, меценатов. Проект Бецкого повторял многие монументы, в том числе конные статуи Людовика XV и Марка Аврелия, изобиловал аллегорическими фигурами, рельефами, изображениями трофеев, надписями и пышным декоративным оформлением. Фальконе решительно отверг этот проект. В статье „Наблюдение над статуей Марка Аврелия", написанной в Петербурге в 1770 году, он с реалистической точки зрения анализирует это монументальное произведение и делает вывод, что в подобной позе конь не сможет сделать ни одного шага, так как движения всех его ног не соответствуют друг другу.

12. Зима.

13. Зима. Деталь.

14. Зима. Деталь.

Бароном Билинштейном в сенат была также представлена записка, в которой он предлагал на выбор пять мест в городе для установки монумента Петру I: площади перед Зимним дворцом и перед главным фасадом Адмиралтейства, между Зимним дворцом и боковым фасадом Адмиралтейства, на участке между зданиями сената и Адмиралтейства и, наконец, на Васильевском острове перед зданием Двенадцати коллегий. При этом он подробно разбирал их достоинства и недостатки. В следующей докладной Билинштейна говорилось о том, какое положение нужно придать статуе Петра I. Вариантов было несколько. В одном из них он предлагал поставить памятник на особо подготовленном выступе на Неве так, чтобы монумент возвышался над водой. При этом памятник должен был быть поставлен таким образом, чтобы Петр мог смотреть правым глазом на Адмиралтейство и в сторону всей империи, а левым — на Васильевский остров и завоеванную им Ингерманландию[12]. Со свойственной ему беспощадной иронией Э. М. Фальконе ответил, что подобное возможно только при косоглазии: „Вы говорите, что он должен смотреть вправо и влево, вперед и назад… Это меня очень затрудняет. Сколько ни думаю, ни напрягаю все силы своего воображения… я никак не могу себе представить, как может статуя смотреть сразу во все стороны, не двигая ни головой, ни глазами… Величайшие скульпторы древности никогда не достигали такого совершенства и голова прекрасного Юпитера Фидия… только болванка для парика по сравнению с проектируемой Вами… Вы как будто думаете, милостивый государь… что скульптор лишен способности мыслить и что руки его могут действовать только с помощью чужой головы, а не собственной. Так узнайте, что художник является творцом своего произведения… Давайте ему советы, он их выслушивает потому, что в самой умной голове всегда достаточно места, чтобы поместить заблуждение. Но если Вы выступаете как официальный раздатчик идей, то Вы будете только смешны". Ответ Фальконе еще больше обострил взаимоотношения с Бецким, одобрившим проект Билинштейна. На все предложения о памятнике Петру I Фальконе отвечал только одно: „Моему герою достаточно его самого, он сам свой сюжет и атрибут"[13].