Читать интересную книгу Высокое погружение - Марина Даркевич

тобой. Да и зачем? Я люблю тебя, я это знаю, и я с удовольствием это говорю… Я л-ю-б-л-ю тебя, Зульфия. Ты такая волшебная, слов нет…

– И ты чудесный! Я тоже тебя люблю… Ты невероятно сладкий, я просто тебя съесть готова… Вот прямо сейчас.

С этими словами девушка скользнула по телу юноши ниже, лаская его гладкую кожу ладонями, сползла к бёдрам…

– Ты стонешь и кричишь прямо как девушка, – хихикнула она чуть позже, целуя Дениса в губы и с наслаждением чувствуя, как язык юноши проникает ей в рот.

– Так ещё бы, – произнёс Денис расслабленно. – Ты же это делаешь просто мастерски. Я в восторге.

– В таких случаях надо задавать вопрос: «Где ты этому научилась?»

– Не буду. Мне без особой разницы…

– А мне иногда хочется спросить, где ты так классно научился некоторым фишкам. Наверное, так только женщины умеют, потому что знают, где у них самые чувствительные точки…

– У тебя была возможность сравнить?

– Нет, конечно, глупый… – Зульфия снова поцеловала Дениса и опять хохотнула.

– Представляю, как бы бесились Махмуд и Эсон, если бы знали, как именно мы с тобой тут шалим, – сказала она.

– Брата твоего я знаю, а кто такой Эсон?

– А… Это сын начальника моего отца. И отец недавно начал открытым текстом говорить, что мне пора думать о том, какой женой я для него стану.

– Никаких Эсонов! – нахмурил брови Денис. – Думай лучше, какой женой ты станешь для меня.

– Ого! Ты это серьёзно?

– А почему бы нет? Сейчас решим проблемы с работой, сделаем гражданство… Твой отец ещё благословлять тебя приедет.

– Не приедет, – уверенно произнесла Зульфия. – Он плохо отзывается о «лицедеях», как стал называть артистов после отделения республики. Ну и ладно. Если ты серьёзно, я буду для тебя лучшей женой. Самой нежной, самой ласковой… И самой распущенной на свете. Лишь для тебя, конечно.

– Я буду только счастлив, – произнёс Денис, обнимая девушку и прижимая её к себе.

* * *

Премьера «Грозы» прошла вполне гладко. Так сказала Пронина на летучке, отметив хорошую игру всех занятых в спектакле актеров, но сделала замечания Константину Дедову (Кулигин) и Светлане, которая в роли Кабанихи была хороша, но, может быть, излишне агрессивна.

– Чуть-чуть сбавьте накал, Светлана, – произнесла Людмила. – Вы готовы были растоптать вашего сына раньше, чем это планировал показать автор.

Севостьянова решила высказаться, но прикусила язык. Ей в последнее время было невыносимо смотреть на Дениса, который просто светился, приходя на репетиции. Нужно было быть слепой, чтобы не видеть на его лице словно бы надпись крупными буквами: «У меня опять был сумасшедший секс с любимой девушкой!»

Сердце актрисы то сжимало, то кололо. И она ничего не могла с этим поделать. Повторяя тексты роли, она то и дело произносила вслух:

– Мне безразличен Денис Тилляев. Я к нему равнодушна. Я в два раза его старше. Он годится мне в сыновья. У него своя жизнь. Не нужно думать о нём.

Подобная аутогенная тренировка не спасала, давая облегчение лишь на пару-тройку часов. Даже после трудного спектакля Света долго не могла уснуть, крутясь и ворочаясь в постели. Эксперименты в виде раздельной пижамы или попыток спать голой ни к чему не приводили. Больше двух бокалов сухого вина Светлана себе не позволяла, а этого было мало. Приходилось прибегать к помощи пальчиков – но оргазм приносил не только разрядку, но и досаду. И желанной удовлетворённости не было в помине. Женщина начала замечать за собой вспышки раздражительности, однако с удивлением обнаружила, что юбки и джинсы как-то враз стали немножко свободнее. При росте в метр шестьдесят два Светлана ухитрялась не переходить установленный для себя лимит веса в пятьдесят пять. Взвесившись, даже покачала головой, увидев стрелку на значении «52». А глядя в зеркало, вдруг заметила, что её лицо слегка изменилось – словно бы увеличились и округлились глаза, разгладились мелкие морщинки. Оно стало выглядеть моложе и привлекательнее без каких-либо новых ухищрений.

«Чёрт знает что, – думала Света. – Или не зря говорят, что любовь, даже неразделённая, красит женщину?.. Но неужели я серьёзно думаю, что это любовь? Я что, разве влюбилась в этого мальчишку?»

«Да, – подтвердил внутренний голос. – Ты влюбилась в этого мальчишку и готова сейчас на всякие глупости. Постарайся, пожалуйста, не натворить таких вещей, за которые тебе потом будет стыдно!»

И Света старалась. Слушая замечания Людмилы, прокручивала в голове эпизоды вчерашней премьеры. И то, как чуть было не облажалась, по ходу действия пьесы обратившись к Денису, игравшего её сына:

– «Ведь от любви родители и строги-то к вам бывают, от любви вас и бранят-то, всё думают добру научить. Ну, а это нынче не нравится. И пойдут детки-то по людям славить, что мать – ворчунья, что мать проходу не даёт, со свету сживает. А, сохрани господи, каким-нибудь словом снохе не угодить, ну и пошёл разговор, что свекровь заела совсем ».

– «Нешто, маменька, кто говорит про вас?» – хлопнув пушистыми ресницами, спросил Денис.

Рана в Светином сердце тотчас заныла, и она вдруг заговорила воркующим тоном, никак не подходящим для Кабанихи:

– «Не слыхала, мой друг, не слыхала, лгать не хочу. Уж кабы я слышала, я бы с тобой, мой милый, тогда не так заговорила… Ох, грех тяжкий! Вот долго ли согрешить-то»…

Последние слова она произнесла так мягко и нежно, что Денис явно растерялся – и это тоже шло не от роли. Пауза в реплике была излишней, и Севостьянова, сделав над собой усилие, закончила фразу довольно агрессивно и даже немного злобно:

– «Разговор близкий сердцу пойдёт, ну и согрешишь, рассердишься! Нет, мой друг, говори, что хочешь, про меня! Никому не закажешь говорить: в глаза не посмеют, так за глаза станут»…

Дальнейший диалог прошёл в рамках канона, и если Денис сделал какую-то зарубку у себя в голове, то Света этого знать не могла. И ещё она чувствовала, что Людмила не сказала ей всего, но понадеялась, что таким образом актриса решила добавить своему персонажу вящего лицемерия.

Помрежа была очень наблюдательная и малейшую фальшь или отсебятину видела отлично. Могла выговорить даже за неверное движение глазами или несвоевременный жест, на которые ни один зритель не в состоянии обратить внимание. Но могла и промолчать. Чтобы потом высказать при ином, более удобном случае.

…«Гроза» оказалась не единственным спектаклем, в котором Людмила решила задействовать Дениса. Получив письмо с пожеланиями от Атаманова, который в очередной раз неуверенно грозился скоро вернуться, Пронина изучила текст новой пьесы модного драматурга Волопасова. Главреж настоятельно рекомендовал