– Я обязательно спрошу разрешения у сэра Уильяма. – Элейн неохотно последовала за конюхом в дом. – Я знаю, он мне разрешит. – Она резко остановилась, так как высокая фигура внезапно появилась перед ней из мрака.
– О чем же, маленькая принцесса, вы меня попросите? – Уильям де Броуз, отец Изабеллы, сильными движениями рук смахивал со своего плаща крупные капли воды – он только что вошел в конюшню. По всей видимости, он не удивился, увидев девочку в конюшне так поздно ночью.
Элейн глубоко вздохнула, набралась смелости и произнесла:
– Я хочу проехаться на Непобедимом. О пожалуйста, я знаю, что смогу.
Она поймала руку сэра Уильяма и умоляюще посмотрела на него своими зелеными глазами. Отец Изабеллы был одним из самых высоких людей, каких только видела Элейн. У него было красивое мужественное лицо, обрамленное волосами каштанового цвета, которые еще и потемнели после дождя. Его глаза, прищуренные в свете лампы, были добрыми и очень привлекательными.
– А почему бы и нет?' – рассмеялся он. – Завтра, принцесса, вы сможете взять этого коня, если земля немного подсохнет после такого проливного дождя. Но разрешаю прокатиться только галопом, если вы сможете. Томас проследит за этим.
– Но, сэр, леди Ронвен никогда не позволит ей этого. – Томас совершенно не выглядел счастливым от такого поворота событий.
– Ну, тогда мы ничего не скажем леди Ронвен. – Сэр Уильям впился в него взглядом, не ожидая такого неповиновения. – У этой малышки сердце мальчика. Так давай дадим ей насладиться жизнью, пока она может себе это позволить. Вот если бы у меня был сын, хоть наполовину такой же отважный, как она!
Томас задумчиво смотрел на своего хозяина, в то время как тот удалялся прочь.
– Если бы у него вообще был сын, – мягко сказал Томас. – Ведь четыре дочери. Бедный сэр Уильям! Это дурное предзнаменование. Он не сможет стать лордом. Но время у него пока есть, если будет на то воля Божья.
– Мой брат будет ему сыном, если Белла выйдет за него замуж, – сказала Элейн. Она почему-то чувствовала, что эти слова хоть немного могут послужить утешением.
– Да, Бог помогает нам всем. Что касается родства с уэльской знатью, оно ведет только к несчастьям. Так всегда было. – Томас нахмурился, потом встряхнул головой, как будто прогонял дурные мысли. – Забудь, что я только что сказал, малышка. – Он медленно пошел в свою каморку, которая находилась недалеко от конюшен.
– Когда же я смогу прокатиться на Непобедимом? – С этим вопросом Элейн последовала за ним.
– Когда ты окажешься одна, без леди Ронвен. Только не приходите ко мне вместе с ней. – Он преувеличенно затрясся всем своим телом. Войдя в дверь, он снял мешок, которым накрыл плечи, чтобы не промокнуть под дождем, и бросил его в угол. Других грумов и слуг, которые чистили конюшни и заботились о лошадях, в комнате не было: скорее всего, играют на кухне в бабки, подумал, усмехнувшись, Томас. Ну и хорошо, он хоть немного отдохнет в тишине. В углу пылал маленький очаг. Бросив несколько сухих веток в огонь, он, выдохнув от удовольствия, протянул замерзшие руки поближе к теплу.
Элейн вошла в каморку следом. Она тихо стояла в стороне и внимательно смотрела на огонь.
– Если я приду рано, с первыми лучами солнца? – Она и не думала, что с Ронвен могут быть какие-то трудности.
– Я сделаю все, что вы хотите. Только приходите одна, – сказал Томас, рассматривая маленькую девочку в мерцающем свете огня. Она была высокой, стройной девочкой, с ладной фигурой и с яркими, красно-золотого цвета, волосами; и она была так не похожа на свою сестру. И если бы никто не знал, что они родные сестры, то было бы трудно предположить, что они дети одних родителей. Томас нахмурился. Леди де Броуз – черная Гвладус – была исключением среди золотоволосых потомков Ливелина ап Иорверт и Гвинед. Томас заметил, что Элейн дрожит всем своим телом. Он сказал:
– Подойди поближе к огню, согрейся и обсохни. Тебе еще идти домой.
Элейн осталась там же, где и стояла, она только вытянула руки поближе к огню и все так же неотрывно смотрела на пламя.
– Ты когда-нибудь видел картинки в пламени, Томас?
– Конечно, видел, как и все. – Томас усмехнулся. – А если вы прислушаетесь к огню, то услышите пение бревен. Вы можете это услышать. Прислушайтесь. – Он по-прежнему держал свои руки над огнем. – Дерево запоминает каждую песню птиц, которая была спета в его ветвях, – продолжал глубокомысленные рассуждения Томас. – Когда дрова горят, они поют песни, которые запомнили, когда были еще деревьями. Они поют их, пока не сгорят дотла. – И он потер согретые руки.
Зрачки Элейн расширились.
– Как это красиво! Но как грустно. – Она приблизилась на шаг к огню. – Я вижу дом. Посмотри! Языки пламени лижут его окна и стены. – Она пристально смотрела в самое сердце пламени.
По телу Томаса прокатилась дрожь. Он был суеверен.
– Достаточно, моя госпожа. Конечно, ведь это и есть огонь. Вы смотрите в огонь! А теперь вы должны идти и немного поспать. Если вы не отдохнете, у вас не будет сил завтра справиться с Непобедимым. Он может вас уронить.
Элейн, сделав огромное усилие, отвела глаза от огня.
– Я должна его удержать, – сказала она после непродолжительного молчания. – Я буду шептать ему на ушко, а он будет выполнять все мои команды!
После того как Элейн ушла, Томас еще долго стоял задумавшись, и его лицо постепенно становилось все более хмурым. Наконец он пожал плечами. Сильным ударом ноги он закрыл дверь, сел на стул возле огня и тяжело вздохнул. Если ему повезет, то он сможет немного вздремнуть до того, как остальные вернутся с тем, что выиграли.
V
Лошади были частью жизни Элейн, сколько она себя помнила. Ронвен, как и все другие няни, была строга во всех остальных вопросах воспитания, возможно, даже чересчур, однако она никогда не мешала девочке ходить в конюшни проведывать своих любимых лошадок. Лошади обожали Элейн; они ей доверяли; статные маленькие уэльские пони при дворе ее отца, прекрасные породистые жеребцы, боевые кони, побеждавшие вместе со своими хозяевами на полях сражений, – все они позволяли малышке ездить на себе.
– Дайте ей поездить. – Эинион Гвеледидд смотрел на нее издалека и ободряюще кивал. – У нее тяжелая рука Эрона. Животные чувствуют это. Они никогда не причинят ей вреда.
Старый Эинион Гвеледидд – один из наиболее уважаемых бардов при дворе Ливелина – был одним из тех немногих, кто, хотя и отдавал должное христианской церкви, еще тайно верил в языческих богов, которым все еще поклонялись люди в горах и лесах Британии. Ронвен, когда была еще ребенком, была поручена ему своей умирающей аристократкой-матерью, а та последним своим словом обязала девочку поклоняться только одной богине. Воспитала Ронвен прекрасная Тангвистл, жена Ливелина и мать его старшего сына, Граффида. Однако Ронвен всегда помнила о том, что ей назначила судьба, и оставалась верной своей богине – и послушной Эиниону.