Тит положил руку, похожую на лопату, Марку на плечо.
- Не бойся, младший брат, даже если тебя сейчас ждет тысяча солдат, тебя не схватят, пока я и мои люди еще дышат воздухом.
Его друг покачал головой и пожал плечами, не изменяя выражения лица.
- Нет, Медведь, только не в этот раз. Если меня будут ждать, я скорее всего им сдамся, та как не хочу, чтобы из-за меня стала проливаться невинная кровь. И кроме того, сны до сих пор говорят мне, что моя судьба ждет меня в Риме, нравится мне это или нет.
Дубн кивнул, его голос приобрел услужливый тон: - Это правда. Полночи он ворочался в своей кроватке и бормотал что-то о мести. Я приписал это количеству капитанского иберийского, которое он выпил этим вечером, и во сне ругал какого-то ублюдка. Я и сам пытался заснуть ...
Марк кивнул с грустной улыбкой.
Редкая ночь проходит без того чтобы я не видел, как мой отец поднимается из подземного мира, чтобы напомнить мне, что я еще не заплатил префекту преторианцев Переннису за смерть моей семьи, в то время как наш покойный коллега Карий Сигилис рисует пальцами обвинительные слова собственной кровью на любой плоской поверхности, которую он найдет в моем сне.
Юлий и Дубн посмотрели друг на друга.
- Эти слова - «Ножи Императора», верно?
Марк кивнул на вопрос Дубна. - Сигилис, трибун легиона, служивший бок о бок с тунграми, когда они сражались, отражая вторжение сарматов в Дакию и погиб жестокой смертью от рук вражеских лазутчики, назвал имена людей, которые, по его мнению, были повинны в смерти сенатора Аквилы и вырезали его семью. Он сказал юному центуриону, что слышал эту историю из уст дознавателя, нанятого его отцом, влиятельным сенатором, обеспокоенного участившимися судебными преследованиями по финансовым мотивам. при новом императоре Коммоде, что побудило его провести тайное расследование по этому поводу.
- Да, Юлий, эти сны преследуют меня все то время, которые мы провели, возвращаясь вниз по Данубию и Рену. Тени ушедших по-прежнему изводят меня ночь за ночью, требуя крови и мести, которую, кажется, можно осуществить только в Риме. Признаюсь, я начинаю уставать от их настойчивости, и мне кажется маловероятным, что я когда-нибудь в этой жизни снова увижу город, в котором родился.
Туманный рог в порту Арабского предместья снова протрубил, печальные нотки отдалились в густом тумане, и Марк повернулся, чтобы посмотреть на кажущуюся непроницаемой серую завесу..
- Так что, если пришло мое время для моей поимки и ареста, я приму эту участь без борьбы. Мне кажется, что я бегал уже достаточно долго.
- Они уже в Британии, а, трибун?
- Совершенно верно, префект Каст. Так оно и есть ...
Младший из двух мужчин, стоявших у пристани Арабского предместья, еще глубже закутался в плащ, натягивая на голову толстый шерстяной капюшон, в отчаянии вглядываясь в туман, окутавший портовые здания. Его спутник, мужчина пониже ростом и более коренастый, который, казалось, чувствовал себя вполне комфортно на холодном ветру, бросил на него удивленный взгляд, а затем оглянулся на три центурии закаленных легионеров, ожидавших в длинной двойной шеренге позади них. Очевидно, удовлетворенный увиденным, он возобновил свое наблюдение над почти невидимыми водами гавани, ожидая, когда из тумана вновь протрубят горны, затем заговорил снова: - Да, Фульвий Сорекс, только в Британии туман может быть таким непроницаемым. Тридцать лет служения Риму научили меня, что каждая провинция имеет свои очаровательные черты, которые человек никогда не забудет, испытав их на себе. В Сирии это были мухи, которые при малейшей возможности заползали на мясо во рту, пока ты его жуешь, В Иудее это евреи с их проклятым негодованием из-за того, что наши сапоги ступали по их земле почти столетие спустя после того, как Веспасиан окончательно разгромил их сопротивление в пух и прах. В Паннонии было холодно зимой так, что река замерзала до самого русла, а в Дакии…
Он замолчал, и через мгновение молодой человек оглянулся и обнаружил, что его товарищ смотрит в туман с напряженным выражением лица.
- А в Дакии?
Каст покачал головой, и его лицо медленно расплылось в улыбке.
- Нам всего этого утра не хватит, чтобы отдать должное Дакии. Но, и это туманное, заболоченное, пропитанное дождем гнездо злобных, раскрашенных в синий цвет безумцев составляет Дакии достойную конкуренцию. Скажем так… - Его лицо стало жестким. – Вон туда смотрите! Вот они!
Он протянул руку, чтобы указать на темное пятно в темноте, и его спутник сузил глаза, чтобы посмотреть в указанном направлении, затем медленно кивнул.
- Вы знаете, я считаю, что вы правы, префект Каст. Я слышу шум весел.
Пока они наблюдали, кутаясь в плащи, чтобы согреться, как неясные очертания постепенно вырисовывались из тумана и обретали хищные чертания военного корабля, который медленно двигался по темно-зеленой воде гавани медленными, осторожными взмахами своих весел.
- Полагаю, именно его мы и ждали?
Сорекс кивнул в ответ на вопрос пожилого мужчины
- Я так и думал. Это Первая Тунгрийская когорта, по крайней мере, так говорилось в депеши, и Вторая когорта, которая последует за ними через несколько дней. Ублюдочные наши помощники…
Префект криво ухмыльнувшись, повернулся, чтобы вопросительно поднять бровь на своего начальника, человека на добрых двадцать лет моложе его и начавшего военную карьеру не более года назад
- На вашем месте, трибун, я бы поостерегся говорить в таком тоне с их командиром. Насколько я помню этого человека, он не из тех, кто воспринимает оскорбление любого рода без того, чтобы развернуть и затолкать их обратно противнику в глотку. Он всегда был упрям, даже, когда пошел служить в мужской тунике, и с тех пор приобрел более чем достаточный боевой опыт, чтобы испытывать терпение к менее опытным людям, таким же тощим, как моя третья лучшая пара сапог.