Читать интересную книгу Сны снежноягодника. 10 мистических историй для холодных вечеров (сборник) - Тери Аболевич

– сказали в ладоши хлопать, вот сиди и хлопай.

Он раздосадовано бросил пачку махорки обратно на стол. Чего он так разговорился-то?

– Э, милок… Нет, тебе ничего у меня покупать не надо. Не продам.

– А… что так? – тупо спросил Антон, как будто его вдруг лишили чего-то важного.

– На вот тебе, – торговка достала из кучи хлама старое зеркальце, с пару ладоней размером, в обычной деревянной раме с простенькой резьбой. – Это не за деньги и не в подарок.

Антон машинально взял протянутое зеркальце, повертел его и так, и эдак.

– Зачем?

Мотя грозно гавкнула на подлетевшего голубя, тот шумно поспешил ретироваться, подняв крыльями вихрь снежинок.

– Разобьешь – узнаешь.

* * *

Ничего бить Антон, конечно, не намеревался. Он положил зеркало в сумку и вообще забыл про него, пока не стал собираться на работу. Оно выскользнуло из рук молниеносно, ударилось о край стола, тут же раскололось, поранило Антону ладонь, приземлилось на пол и раскололось еще больше.

Другой Антон снова появился «в кадре» одного из кусочков. Здешний Антон смотрел – а что еще он мог сделать? Бородач был странно одет, как будто в форму врача, да и обстановка была похожая: белые кафельные стены, широкий стальной стол… И маленькая новогодняя елочка на полу в самом уголке.

Появилась женщина и притащила следом какую-то модную псину – то ли шпиц, то ли еще какая «хуа». Антон немного побеседовал с хозяйкой (ни звука не было слышно), потом поднял собаку на стол и стал осматривать, поглаживая пса по спине и улыбаясь.

Вот те на! Антон – ветеринар!

На третьем курсе экономического он чуть было не срезался во время сессии – в гробу он видал всю эту эконометрику и финучеты. «Дорогие родители, я хочу бросить экономику и поступить в ветеринарный институт».

Мама и папа Антона тогда не оценили сыновнего порыва, подсчитали, во сколько им уже обошлись пять семестров в престижном вузе и категорически отказались принимать в свою реальность «Антошу-Айболита». Он затаил на них крепкую обиду, но доучился, нашел хорошую работу, потом еще одну – получше. И так дослужился до сытной должности в крупном банке. Про ветеринарный институт он и не вспоминал до сегодняшнего дня и никогда не заводил дома ни одного животного, даже когда сын Сеня вымаливал хомяка. Как отрезало.

– Ничего себе! – в дверном проеме возникла жена Наташа и оглядела учиненный Антоном бардак.

Он машинально схватил три самых крупных осколка, те, на которые попала его кровь, и спрятал в сумку. Мало ли что еще там можно разглядеть? А о том, что за чертовщина такая творится, он подумает позже.

– Я же сказал, ерунда. Сейчас приберу.

Но Наташа уже сходила за веником и совком. Подметала она шумно, осколки бряцали и неприятно резали слух Антона (как будто порезанной ладони мало).

– Что ты вообще разбил-то такое? Не припомню этого зеркала.

– Да старая безделушка, в ящике стола нашел, уронил. Теперь уже неважно.

Жена озадаченно посмотрела на битые сверкающие кусочки.

– Плохая примета. Говорят, семь лет несчастий приносит. Ты же не смотрелся в осколки?

Антон тоскливо глянул на жену и, ничего не ответив, продолжил собираться на работу.

* * *

Первые рабочие будни после новогодних праздников едва ли можно назвать трудовыми. Время все течет, а день никак не кончается, и прошлогодние уже стикеры, напоминающие о задачах, кажутся чьей-то шуткой.

Работать Антон не мог. Не мог даже имитировать работу: все мысли его были заняты осколками зеркала, лежавшими в сумке. Он украдкой достал тот кусок, где жил Антон-ветеринар, но увидел лишь собственное отражение. Промычав что-то себе под нос, стал всматриваться в другой – на нем тоже осталось пятнышко его крови, уже бурое, смазанное и почти стершееся.

Зеркало как зеркало. Но через мгновение он увидел ее. Их обоих. Они наряжали елку, а рядом крутилась собака – так, наверное, выглядела бы повзрослевшая Мотя.

Здешний Антон встретил Кристину несколько лет назад на совместном с партнерами корпоративе. Уже… Да, четыре года прошло. Надо же. Потом они виделись на деловых ужинах. И, наконец, в квартире у Кристины. Замуж она не хотела, детей тоже, домашний очаг ее не интересовал. Только постоянный любовник, «надежный, как скала». Антон стал этой скалой. Отчего-то ему нравилось жить на два фронта – воюя на одном, он отдыхал от другого. Но спустя полтора года боев он устал, и вовсе не совесть мучила его. С совестью легко договориться. Но Кристина тоже постепенно превращалась в декорацию, и Антон уже не знал, где проходит граница между сценой и залом и кто заправляет всем этим представлением.

Но в осколке зеркала они казались совсем другими. Антон различил знакомую обстановку – загородный дом Кристининых родителей, там он бывал не раз. Они были женаты (на безымянном пальце у девушки сверкало кольцо) и как-то по-свежему счастливы. В каждом движении, в каждом поцелуе проскальзывала жизнь необремененная, легкая. Антон смотрел на эту парочку и спрашивал себя: «А было ли такое здесь, в этой жизни? Или всегда – лишь имитация?» Нащупать правильный ответ он так и не смог.

– На что ты там смотришь? – окликнул его Денис, младший менеджер.

Антон поспешно убрал осколок в ящик стола.

– Да так… Диафильмы.

– Диа… что?

Денису было двадцать. Он не знал, что такое диафильмы.

– Неважно.

Похоже, коллега спугнул второе видение – теперь и этот осколок показывал давно приевшееся усталое лицо. Иллюзия (или не иллюзия?) счастливой жизни с Кристиной развеялась так же, как и Антоша-Айболит.

А вот третий осколок, о который он оцарапал палец до крови, доставая его из сумки, показал ему что-то совсем уж несуразное.

Облизывая саднящий порез и чувствуя на языке привкус железа, здешний Антон увидел в зеркале почти что свою реальность. Он, Наташа и Сеня сидели за праздничным новогодним столом. Были там и прочие люди, друзья-приятели – вот Вадик с Оксаной, Гена тоже пришел, Алена. Веселились и гуляли – смех, улыбки, видно, что застолье проходит душевно. Антон, непривычно одетый в безразмерный уютный свитер, а не в рубашку, обнимал Наташу. Надо признать, выглядела она чудесно – не было на лице обыденной печати озабоченности. Сенька носился вокруг стола. Снова ни звука, но здешний Антон практически мог слышать его заливистый смех.

Он вспомнил, как на самом деле встретил этот Новый год. Они посидели дома, втроем, над закусками из дорогого ресторана. Какую-то рыбину даже доставили специальным рейсом с Камчатки, чтобы была свеженькая. Почти сразу после боя курантов Антон отнес закемарившего Сеню в кровать, Наташа тут же начала прибирать со стола.