Поскольку предметом экономической науки является человеческая деятельность и поскольку человеческая деятельность протекает на основе планов, сформулированных людьми, то нашим главным исследовательским инструментом является сущность и природа человеческого разума. В этом отношении экономическая наука имеет преимущество перед физикой и химией. Мы не понимаем, почему материя и энергия действуют так, а не иначе, — мы лишь понимаем, что они так действуют. Конечно, можно объяснять некоторые факты их поведения на основе более элементарных фактов. Но в конечном счете мы неизбежно дойдем до точки, в которой нам придется ограничиться фразой: «Ну, это происходит именно так».
Однако экономическая наука отличается от физики. Все мы люди. Наш разум соприроден разуму экономических агентов (включая нас самих!), которых мы надеемся понять. Мы непосредственно знаем, что означает выбирать, терпеть лишения, достигать счастья. Наш главный инструмент в изучении экономической теории — наше знание о том, что такое быть человеком, что значит предпочитать одни результаты другим, и что означает действовать с целью достижения тех результатов, которые мы предпочитаем.
В качестве примера, демонстрирующего центральное место человеческого разума в экономической науке, давайте рассмотрим самое банальное экономическое событие: сделку на рынке недвижимости — куплю-продажу земельного участка. Как можно понять, что происходит при этом?
Предположим, мы решили исследовать это событие с точки зрения физики и химии. Сделка могла заключаться за много миль от самого участка. Тем не менее мы тщательно устанавливаем приборы как на земельном участке, являющемся предметом сделки, так и в банке, где подписываются документы. Мы собираем всю информацию о каждой частице энергии и о каждом атоме, которую только способны собрать. Детально изучаем данные с помощью самых быстрых доступных нам суперкомпьютеров. Однако трудно представить, что нам удастся найти хоть что-нибудь, что связывало бы события, происходящие в банке, с продаваемой землей.
Вполне возможно, что нога продавца никогда не ступала на продаваемую им землю, и покупатель тоже не собирается туда ехать. Никакой объем наблюдений за этим участком не смог бы обнаружить совершенную сделку. То, что случилось, реально в том плане, что это реальная идея, в которую верят вовлеченные в этот процесс люди. Именно смысл, придаваемый купле-продаже сторонами-участницами, делает ее сделкой.
Теперь предположим, что эта земля расположена в бурно развивающемся районе. Ценность свободных участков земли быстро растет. Новый владелец знает, что он может продать свою землю в два раза дороже, чем купил. Но как наши бесстрашные физики и химики обнаружили бы этот факт? Он существует только в виде идеи в уме одного или нескольких человек. И не приняв во внимание эту идею, мы не сможем объяснить тот факт, что владелец земельного участка отверг бы предложение о продаже по цене, превышающей цену покупки в полтора раза.
Предметом экономической науки являются планы людей и действия, диктуемые этими планами. Нам следует изучать те различные варианты выбора, которые мир предоставляет действующим людям, в том ключе, в котором сами люди истолковывают их. Мы должны рассмотреть смысл, который они придают целям — целям, которых они стремятся достичь, выбирая один из этих вариантов. Центральная концепция экономической науки — это спланированные действия реальных людей; анализируя размышления над планами, мы развиваем эту концепцию.
Попытка сделать экономическую теорию «реальной» наукой, сосредоточив ее на изучении «достоверных объективных данных», таких, как физические количества благ, упускает из виду суть предмета. Это похоже на то, как если бы при изучении биологии мы ограничились исследованием поведения субатомных частиц, из которых состоят органические тела. В этом случае мы бы даже не поняли, что имеем дело с живым существом! В конечном счете все науки исследуют один и тот же мир. Просто они рассматривают его в разных ракурсах, используя различные центральные понятия, что и делает их различными предметами. При изучении экономической науки мы принимаем мысли и планы действующих людей как конечную данность и отсюда начинаем свое исследование.
ГЛАВА 2. Один, один, совсем один. Экономическое положение изолированного индивида
Мысленные эксперименты
Мы закончили введение, оставив Рича из телешоу «Последний герой» на необитаемом острове в полном одиночестве. Является ли жизнь в полном одиночестве предметом изучения экономической науки? Какой смысл в изучении положения изолированного человека? Разве человек не общественное животное? Разве наш интерес к экономической науке не основан на ее применимости к реальной жизни, где мы взаимодействуем с бесчисленным множеством других людей?
Хотя верно, что человек — существо общественное, все же рассмотрение случая отдельного индивида для экономической науки так же необходимо, как для физики изучение поведения изолированных частиц в атомном реакторе. Именно в условиях, когда индивид оказывается изолированным, основные принципы экономической науки проявляются наиболее выпукло, и только затем на их основе появляется мы. И сейчас нас интересуют как раз эти самые принципы. В «Основаниях политической экономии» Карл Менгер писал: «В последующем изложении мы старались свести сложные явления человеческого хозяйства к их простейшим элементам, еще доступным точному наблюдению, ...и ...показать, как сложные хозяйственные явления закономерно развиваются из своих элементов».
Экономисты австрийской школы, основывая экономическую науку на человеческом выборе, придерживаются принципа методологического индивидуализма, потому что выбор делают только индивиды. Всякий раз, анализируя ситуацию, про которую в разговоре можно сказать, что какая-то группа «выбрала», мы видим, что выбор делается одним человеком или несколькими людьми. Возможно, какой-то диктатор делает выбор за всю нацию, или жители города делают свой выбор, отдавая за что-то большинство голосов. Какой бы ни была процедура выбора, сначала выбор совершается в головах индивидов.
Действительно, говоря, что индивид принадлежит к какой-то группе, мы подразумеваем: кто-то считает, что он принадлежит к этой группе. Принадлежность к группе существует в умах индивидов. Будет ли группа людей, собравшаяся около вашего дома, случайной толпой или разъяренной бандой, зависит от того, какой смысл индивиды в толпе придают своему собранию. Если они считают, что собрались здесь для выражения насильственного протеста против вашего недавнего решения населить свой двор павлинами, тогда они — банда. Аналогично природа толпы, собравшейся на стадионе, зависит от причины, которая, по их мнению, заставила их туда прийти, от цели, с какой они собрались. Мы можем назвать такую группу фанатами рокера-сатаниста Мерелина Мэнсона или христианами-евангелистами, основываясь только на том смысле, какой индивиды в группе придают своему собранию. Никакие физические исследования сценической площадки не дадут нам этой информации. Если бы, перепутав время, Мерлин Мэнсон пришел на собрание евангелистов, это не превратило бы собравшихся прихожан в его фанов, а его самого — в христианского священника.
Вполне справедливо, скажете вы, но почему мы только воображаем ситуацию с Ричем на острове? Не можем ли мы сделать экономическую теорию «реальной», эмпирической наукой с помощью проведения не мысленных, а реальных экспериментов, подобных тем, что ставит физика? При том поразительном успехе, который демонстрирует эмпиризм в физических науках, весьма заманчиво хотя бы попробовать, что получится, если последовать их примеру. Однако мы должны быть осторожны — просто потому, что кувалда, конечно, хорошо выполняет свою работу, если ею дробить камни, но это отнюдь не значит, что она подходит для резки помидоров. Такого рода экспериментирование нельзя считать совершенно бессмысленным (действительно, экономист Верной Смит, получивший Нобелевскую премию в 2002 году, добился определенных успехов в этой области), но мы не можем полагаться на его результаты с такой же уверенностью, как на результаты физических экспериментов.
Первое препятствие, возникающее при попытке двигаться в экономической науке по пути строгого эмпиризма, состоит в том, что люди изменяют свое поведение, когда знают, что за ними наблюдают. Многие из нас слышали о роли «наблюдателя» в квантовой механике, где исследователям кажется, что на уровне субатомных частиц энергия, т.е. предмет изучения физики, ведет себя по-другому, если за ней «наблюдают».
(При этом следует учитывать, что смысл термина «наблюдают» в интерпретации квантовой механики является предметом острых споров и далеко выходит за рамки данной книги.) Разве это не та же самая проблема, с которой сталкивается экономическая наука?