Читать интересную книгу Верный друг Махача - Бадави Рамазанов

Однажды в пасмурный день я отправился на поиски отбившихся от отары овец. Побродил по ущельям и поднялся на невысокую скалу. Смотрю, в небе орёл делает круг за кругом, круг за кругом… Наверно, заметил добычу на земле. Вдруг он приземлился, схватил что-то и тут же стал набирать высоту. В клюве он держал какую-то верёвку. На мгновение орёл замер в воздухе и выронил верёвку из клюва. Верёвка ударилась об огромный камень. Орёл пошёл вниз. Я побежал посмотреть, что произошло. Увидев меня, орёл снова взвился ввысь. Я глянул на камень — он весь был обрызган кровью, а вокруг валялись куски туловища змеи; в стороне лежала голова гюрзы, острый язык её ещё шевелился, глаза были открыты.

Видимо, орёл заметил на полянке больную или ослабевшую гюрзу и решил позавтракать ею. Но я не сразу догадался, почему он её бросил с высоты на камень. Обычно орлы так бросают твёрдые кости, чтобы раздробить их и полакомиться костным мозгом. И прицеливаются при этом очень точно. С огромной высоты попадают в намеченное место. И сейчас он явно бросил гюрзу на камень не случайно. Но зачем? И тут меня осенило. Наверно, орёл боялся укуса змеи и хотел быстрее её прикончить.

Вообще это был день бесконечных приключений. В одном месте я приблизился к зарослям силлуха — это такая сочная, по пояс взрослому человеку, трава, — гляжу: сидит заяц и таращит глаза. Я-то знаю, что зайцы спят с открытыми глазами, ну и подумал: «Спит. Дай-ка я его поймаю». Тихонько обошёл зайца сзади, протянул руки и… цап за уши! Ведь их только за уши и ловят. Но косой так закричал, что у меня в ушах зазвенело. Он давай биться в моих руках, порвал острыми когтями фуфайку, расцарапал колено. Я Так растерялся, что отпустил его. Заяц сделал несколько огромных прыжков и кувырком полетел в овраг. Вверх зайцы скачут хорошо, а вниз не могут, приходится им кувыркаться.

Теперь уж я с досады заорал что было мочи. Примчались овчарки во главе с Асланом и ринулись за косым. Но ничего не получилось: заяц ушёл от них.

Собаки вернулись назад. Они заискивающе смотрели на меня, виляли хвостами, будто ждали благодарности за то, что прогнали страшного врага, чуть не напавшего на меня. Ведь овчарки всегда гоняются за зайцами, так что, наверно, по их понятиям это очень коварный и сильный зверь.

Мы отправились с Асланом в небольшой лесок на склоне горы, поискать там пропавших овец. Мои расчёт оказался правильным. В тени между деревьев прогуливались четыре ярки и козёл. Этот бородатый дьявол и завёл их сюда. Овцы по природе своей очень смирные животные, а вот козлы и козы — своенравные, не слушаются чабанов и часто заводят овец в такие места, откуда и выбраться почти невозможно. Козы — отличные скалолазы, они и от волков спасаются на скалах, а овцы не могут так лазить.

Солнце пошло на убыль, когда мы дошли до Змеиного холма. Впереди, тряся бородой, вышагивал козёл, за ним с блеянием бежали овцы, а мы с Асланом замыкали шествие. Прямо из скалы, на двухметровой высоте, бежал ручеёк и со звоном падал на камни. Овцы подошли напиться. Я подставил сложенные ковшиком ладони — тоже захотелось пить. Вдруг откуда-то сверху на мою шею упала прохладная верёвка. Перед моими глазами мелькнула голова змеи с высунутым язычком, — она шипела. Ничего себе чемпионский венок! Я мигом схватил змею и отбросил далеко от себя. Видимо, урок, преподанный утром орлом, пошёл мне на пользу. Я и не заметил, как всё это произошло. Наверно, змея на скале, увидев человека, хотела уползти в сторону, но соскользнула и, падая, угодила мне на шею. Оказалось, что тут водится очень много змей, потому и холм называется Змеиным. Чабаны пьют здесь воду только в редких случаях.

Напоив своё небольшое стадо, я отправился дальше.

Нужно было пересечь глубокое ущелье, затем пройти немного по склону Турьей горы. А там, за оврагом и речкой, — загон.

Если не считать, что у Белой скалы в темноте вспорхнула куропатка, испуганные ею овцы вдруг разбежались и мне пришлось потрудиться, собирая их, приключений больше не было, и мы благополучно добрались до загона.

Чабаны поздравили меня с тем, что я нашёл заблудившихся овец, и подарили красивую чабанскую ярлыгу.

— Отныне ты настоящий чабан, — сказал дядя Мухтар. — Умеешь носить бурку, папаху и ярлыгу, будем начислять тебе трудодни.

Дядя Мухтар, конечно, шутил, но мне было очень приятно.

Аслан становится вожаком

Как я говорил, Карабаш недолюбливал Аслана. В присутствии чабанов, особенно дяди Мухтара, он и виду не показывал, что Аслан ему не по душе, но, оставшись один на один, они смотрели друг на друга злыми глазами, угрожающе скалились и урчали.

Наконец противники схватились.

Неподалёку от наших палаток по крутой скале вилась тропка, такая узкая, что разминуться на ней было невозможно. Одному обязательно надо было прижаться к стене, чтобы пропустить другого. На этой-то тропинке и встретились Карабаш и Аслан. Они шли навстречу друг другу и, когда оставалось метра четыре-пять, остановились. Посторониться означало унизиться и признать поражение без боя. Собачья гордость не позволяла им этого. Оба скалили зубы и угрожающе рычали: «Посторонись, не то разорву!» Хвосты, закрученные спиралью, лежали на спинах чуточку покачиваясь — это означало готовность к бою.

Я сидел на скале и наблюдал. Видно было, что они ненавидели и боялись друг друга. Так они простояли минут пять, а потом поднялись на задние лапы и бросились вперёд. Передними лапами они ухватились за шеи и стали грызть морды. Вдруг Карабаш сошёл с тропинки и полетел в обрыв к речке, увлекая за собой Аслана. Схватка продолжалась. Я побежал вниз. Карабаш крепко держался зубами за ухо Аслана, а тот изворачивался по-всякому, но высвободиться не мог. Глаза собак налились кровью. Они хрипели. Из пасти шла пена. Я совсем растерялся, стал звать чабанов на помощь. Прибежали Сунгур и Гасан. Они решили так, как обычно решают чабаны: не разнимать, пока не станет ясно, кто победитель. У меня сердце разрывалось, глядя на них, особенно на извивающегося, окровавленного Аслана.

Вот он увидел меня. И то ли от злости, что я не пришёл ему на помощь, то ли силы прибавилось от моей молчаливой поддержки, он рванулся, высвободил своё ухо и тут же схватил Карабаша за глотку и шмякнул о землю. Они покатились, превратившись в один сплошной клубок.

Наконец Аслан подмял под себя Карабаша и начал его душить. Карабаш хрипел. Сопротивляться у него уже не было сил. Налитые кровью глаза начали закрываться. По всему было видно — конец близок.

— Разнимать надо! — крикнул Гасан. — Воды! Скорей воды!

Сунгур принёс в папахе речной воды и вылил её в пасть Аслану. Аслан отпустил свою жертву. Карабаш с трудом перевернулся на ноги и, поджав хвост, шатаясь, убежал. Аслан погнался было за ним, но я прикрикнул, и он оглянулся, будто спрашивал: «Добить Карабаша или оставить в покое?» Я подошёл к Аслану, погладил его по мокрой, грязной спине. Он был весь окровавлен, из уха сочилась кровь, правый глаз полузакрыт. И при этом по тому, как он стоял, было видно, что в душе Аслан торжествует победу.

В загоне чабаны насыпали в израненное ухо Аслана какого-то белого порошка, чтобы поскорее зажило. Дядя Мухтар сердился. Он утверждал, что лучше всего собаки залечивают свои раны сами, зализывая их языком. Но Аслан до уха не доставал, и дядя Мухтар в конце концов прибегнул к порошку.

Чабаны хотели полечить и Карабаша, но он и близко не подходил к загону. Уполз далеко в кусты и там переживал свой позор.

С тех пор Карабаш стал сторониться всех остальных овчарок и почти ничего не ел. Похоже, гордость не давала ему забыть поражение. Аслан больше не преследовал его, но делал вид, что не замечает. Чабаны любили Карабаша и сочувствовали ему. Они решили отправить отару Сунгура на другую ферму, а вместе с ним Карабаша. А мой Аслан с тех пор стал вожаком стаи.

По-моему, чабаны поступили правильно.

Разлука

Аул наш Чатлу расположен на отвесной скале — сакля над саклей, и весь из камня. Улицы кривые, узкие. Кажется, если один камень снять с сакли, где начинается аул, то весь он рухнет. Но это только кажется. Аул наш стоит крепко, он будто высечен в скале и слит с нею.

С трёх сторон аул окружён неприступными скалами и только с четвёртой, с южной, стороны проходит шоссейная дорога. Когда подъезжаешь по шоссе, аул напоминает пчелиный улей, прилепившийся к скале. Старики рассказывают, что в древние времена, когда ещё не было самолётов и автомобилей, наш аул находился в равнине на берегу реки Койсу, что означает «Чёрная вода». Но то ли во время землетрясения, то ли чужеземными пришельцами аул был разрушен до основания, а люди, оставшиеся в живых, переселились на эту гору и основали аул Чатлу.

«Чатлу» — это значит «метла», но при чём тут метла, никак не пойму.

В низине, где раньше, по предположениям, был аул, и сейчас, когда пашут, находят гончарные изделия, серьги, бусы и разные другие украшения и безделушки. Рассказывают, что один крестьянин выкопал даже целый кувшин с золотыми и серебряными монетами. Он присвоил кувшин. Но теперь так не полагается, теперь все находки принадлежат государству, и я, если что-нибудь найду, обязательно сдам. А так хочется найти! Вот ребята позавидовали бы!