Мы плачем
Мы плачем – чтобы нас утешитьне сыщешь средства,и мы ещё не понимаем,что это – детство.
Никто не любит, всё надоело,Жизнь затянулась.И мы ещё не понимаем,Что это – юность.
Игрушки дарим нашим детям,Самим хотелось…И мы ещё не понимаем,Что это – зрелость.
Всё наполняется значеньем,Любая малость,И мы ещё не понимаем,Что это – старость.
И мы хотим назад вернуться,скребём руками.И мы ещё не понимаем:над нами – камень.
Тёмная материя
Возможно, что наше зреньеМеняет для нас местамиНе только вектор пространства,Но свет меняет на тьму.И свет этот нам не виден,Скользит между нас тенями,А мы, как звезды галактик,Притягиваемся к нему.
Мы двигаемся в тоннелях,Тоннели властны над нами,А кажется, что «на воздух»Решили на выходных,Но Бог – это просто мальчик,Играющий с пузырями,А чёрные нити мрака —Блики от стенок их.
В немыслимом измереньи,В какой-то гигантской ваннеВершатся взрывы сверхновыхИ буквы в моей строке.Все мысли, и все победы,И весь наш Мир несказанный —Возможно, всё это блики —Блики на потолке.
Алиса
Наверное, это какая-то химия —Слышнее цвета в тишине;И я к пустякам обращаюсь по имени,Как кролик в волшебной стране.
Реальность дрожит за дверями незрячими —Накопленная слеза,И тянут ко мне свои шеи ребячии —Заметные вдруг чудеса.
Вот контуры входов вокруг зажигаются,И кто-то кричит за спиной.Нора моя только ещё начинается:– Алиса, за мной!
Скульптура сна
Проложив дорогу в ложной памятиСложной лентой лопастей,В хрупком розовом пергаментеСладких девичьих затей.
Вызнав, выпрыгнув и выстрелив,Хохот, сложенный в рукав,Постигая нежность и прилив,В ткани ласковой упав.
Исподволь в спиральном куполеГолубями в глубину,Представленье – клоун, труппа ли,Пали в лунную волну.
Сон
Что верно, не должно быть сказано.В глазах у девы – крик царя;Обломки над пустыней разумаВ неясном зареве парят.
Лицом на жёлтой фотографииПроявится углами след,Ручьями точной каллиграфииНесостоявшихся комет.
И чёрный холст прозрачной сферою,Истыканный песками звёзд,Совьётся в купол люциферовыйНадежд и ласковых угроз.
В куполах
Тёплой утренней постелью,Нежной мякотью небес,Щёк румяных карамелью,Радужной страной чудес
Манит жизнь – беспечной рыбойОкунуться в свой поток.Разве можно сделать выбор?Кто-то может – я не смог.
Плотный облак полушарий,Лупа лунных куполов —Влип, как бабочка в гербарий,Благодушный богослов.
Ранит лакомку расплата,Робости не побороть.Лупит лопастью лопата,Разрывает ямы плоть.
Прячут скрипки музыканты,И хрусталь погас,Кончен бал, и вот курантыБьютДвенадцатьРаз.
Шорох нити
Шорох нити в руках. Пред воздушным змеемВ бриллиантовых каплях дороги мракаГолова болит, и сознанье тлеетИ скулит, как раненая собака.
Так давно срастаешься с этой болью —Только руки дрожат, когда держишь Космос.Как росток, покидаю теперь юдоль я,Раздвигая собою пространства косность.
Тяжело внутри, но ведь нету весаУ души, и она наверху трепещет —Натянула нить, бьёт органной мессой,Прямо в небо бьёт, в дома и вещи.
И с тобой сегодня мы будем рядом —Нас связала вместе мостом железнымНе любовь, не секс – просто встреча взглядов,Встреча взглядов над голой бездной.
Бадминтон
Волан летит, летит волан,Звенит в руке ракетка,Ты девочка, я – мальчуган.Волан застрял на ветке.
Сбивая яблоневый цвет,Он падает к нам в рук.А сада нет, и мира нет —Вокруг умолкли звуки.
Волан летит, и ветра смехЕго не догоняет.Ты прыгаешь – и юбка вверх.А я волан роняю.
О любви
Предчувствие, предвосхищенье:Пчела в цветке.Легко мелькающую тень яДарю руке.
Так остро, живо, интересноВозвращено,И лесть влюблённых слышать лестно,Как пить вино.
Река, доверенная зренью,Вся – нагота.Вотще дрожащее терпенье,Цветок – мечта.
Ловлю, хватаю тонкой сетью —Нет, не поймать.И сонные тысячелетьяПолзут опять.
Мороженое. Аниме
На снежинку внезапно брошенный,Обнажённый, горячий взгляд:Ангел лакомится мороженым,И от счастья крылья дрожат.
Вот колени, голени голые,Сладок чувственных губ изгиб,Чуть трепещут веки тяжёлые —Не смотри, а не то погиб!
Улыбнётся – и разум побоку,В голове золотая пыль.Ангел линией, лодкой, облакомРастворится среди толпы.
Час колбас
Час колбас и ананасов,Стёкол лёд и струйных вин,В блюде плачущее мясо,Серп сыров и осетрин.
Опрокинутая люстра —Как латунная латынь,Сладким чавком, хрюслым хрустомХрусталей и сочных дынь.
В голове голодной грёзой —Ослепляющая муть,Бликов призрачные звёздыНоровят в живот пырнуть.
Йодомарин
Надевает старый Пан очки,Бродит медленно по клетке,Где кусочек моря в баночке,В белой маленькой таблетке.
Шевелятся крабы, блики и рачки,В изумруде моря очумело.Щурит Пан глаза – слепые дырочки,Видит море он в кусочке мела.
Так сидим вдвоём – прогресс и я,Друг за другом наблюдая.Что ж! Осенняя депрессияНас обоих донимает.
Надо бы на небо формуляр внести —Отпусти, мол, Боже, с тесной кухни.Впрочем, завтра мы достигнемсингулярности,И тогда само всё это рухнет.
Анна
Анна – красное на белом.Голос ангела извне.Боль-блудница смуглым теломНа белой лежит простыне.
Остро-дрожащие розы,Охваченные зимой —На белизне пастознойРастрёпанный ангел мой.
Выплеснув алым звукомБелый гимн тишине,На горечь, на злость, на мукуДаровано счастье мне.
У огромного Бога
Наших маленьких жизней – насу огромного Богатак многов ладонях… и,по правилам грубой игры,как бы он ни старался…драчливых, убогихне удержит никак:кого-нибудь – раз —и уронит.А на вымершем Марсеи вовсе гуляет сквозняк.
Влез лис
Влез лисна леса,снял сольс колеса.Лес – лазв небеса,соль – слёзголоса.
Лес – садласковых лоз.Рос свет —кладезь полос —плёл плотьи угасал.Лес лиссветом лизал.
Хрущёвки
Ничего не замечая,Сокрушительный и ловкий,Сильной лапой кран ломаетРёбра тонкие «хрущёвки»,
В груде балок плесневелыхПод рукою беспощаднойОбнажая кафель белый,Неожиданно нарядный.
Кафель белый – жизнь чужая,Чьи-то грёзы и надежды.Кто теперь по ним скучает?И кому грустить о прежнем?
Опускается рука ведь,Только сыплются дощечки,Рушит стены, рушит памятьВнутри крана – человечек.
Смотрят праздные зеваки,Не уходят, созерцая:Их соседние баракиРазрушенья поджидают.
Поджидают в тёмных окнах,В серых домиках из вафель,Где пелёнки в кухнях сохнут,Где поглаживают кафель.
В скором поезде
Сплошь борщевик, кусты ракиты,И полевая россыпь трав,На небе облака разлиты,От образов своих устав.
Хвосты растрёпанные перьевПеребирает высота,И математика деревьевНа первый взгляд вполне проста.
Вперёд несётся поезд скорый,И за окном скорей, скорей:Повторы, вечные повторы,И умножение дробей.
В окне меняются фрагменты,И в них уже признать готовПо кругу пущенную лентуИз одинаковых кусков.
Но режиссёр – неэкономный,И точно скроены куски,И всё мерещится огромным,Неповторимым до тоски.
В еловых лапах тонкой вязи,В нарядах пёстреньких берёз,И мнимое многообразье —Однообразный стук колёс.
Туманность Андромеды
Я читал «Туманность Андромеды»,В тот момент, когда меня нашли.Продолжались разума победы,К звёздам отправлялись корабли.
Лето. Сосны. Пионерский лагерь.Флаги. Конкурс песни строевой.Вечером, по испареньям влаги,Все на танцы двинулись гурьбой.
В книжке мир так хорошо устроен,Все народы – дружная семья…Чтоб меня оставили в покое —Это всё, к чему стремился я.
Вспоминаю полную печалиМузыку, звучащую вдали.Звёзды равнодушно наблюдали,Как меня лупить поволокли.
Ахматова