Читать интересную книгу НИГ разгадывает тайны. Хроника ежедневного риска - Илья Симанчук

Их вызвал Снитко, хорошо знавший обоих.

Мещерякова, выпускника Менделеевского института, он успел проверить в деле еще перед войной и был доволен его знаниями, его расторопностью в экспериментах. Очень нравилось генералу смотреть на руки Мещерякова — узкие, ловкие, ухватистые, с длинными, точно у пианиста, сильными пальцами. Когда молодой сотрудник академии с блеском завершил одну из работ, всегда суровый и строгий Снитко неожиданно улыбнулся и сказал:

— Честное слово, будь у меня дочка, выдал бы замуж за такого достойного юношу.

Холостяка Мещерякова позабавил этот странный комплимент, и он поведал о нем товарищам. Его стали шутливо поздравлять.

— Ну, Коля, сподобился…

— Это неважно, что дочки нет! Морально — уже можешь считать себя зятем генерала.

— Ты уж нам теперь составь протекцию!

Азартно увлекался делом и Салазко. В те годы у него была одна страсть — взрыватели. Фанатик — да и только! Причем фанатик, как водится, тенденциозный. Ему, например, ничего не стоило сказануть:

— Мура это все — пороха разные, взрывчатки… Барахло! А вот взрыватели — уникальные конструкции!

Тем, кто сомневался, он тут же карандашиком набрасывал схему действия простейшего взрывателя.

— Гляди! Вот — жало, оно колет капсюль-воспламенитель. Луч огня бежит, на его пути — пороховой усилитель или замедлитель. Луч огня — дальше, до капсюля-детонатора… Тут — детонация, и через ступень она обрушивается на взрывчатку. Но это я долго говорю, рисую. А ведь все действие — мгновение. Какой расчет, какая логика! Учти, речь идет о самом элементарном. А какие еще бывают взрыватели!.. Закачаешься! Пиротехнические, электрические, механические, гидростатические — это все дистанционные. Или неконтактные — оптические, акустические, магнитные… А какие еще будут!

Захватывающе боязно было смотреть, как Салазко бесстрашно колдовал, нагнувшись над столом, на котором россыпью лежали и целые взрыватели, и пружинки, и шарики, и мембраны… Не раз убеждались, что он способен разобрать даже взрыватель с часовым механизмом. Не случайно его и прозвали «часовых дел мастер». Прозвищем он гордился.

Весна сорок второго года… Значительная часть страны на западе была оккупирована. На Дальнем Востоке обстановка оставалась напряженной. Враждебную позицию занимало и правительство Турции. На границе с СССР было сосредоточено двадцать восемь турецких дивизии, предназначенных для вторжения на советскую территорию.

Все это благоприятствовало новым агрессивным замыслам гитлеровского командования. Сам Гитлер заявил пятнадцатого марта, что в течение лета сорок второго года русская армия будет полностью уничтожена. Не опасаясь вмешательства западных держав, фашисты полностью сосредоточили свои основные силы для решающих ударов в направлении Сталинграда и Кавказа.

Любитель поэзии Попов в день праздника женщин — Восьмое марта — прибежал в подвал возбужденный, размахивая свежим номером «Правды».

— Какие великолепные стихи Ахматовой опубликованы! Называются «Мужество». Послушайте!

Мы знаем, что ныне лежит на весахИ что совершается ныне.Час мужества пробил на наших часах,И мужество нас не покинет…

Да, мужество, стойкость и отвага нужны были всем защитникам Родины. Нужны они были и коллективу НИГ — работы у него прибавлялось. Ведь фашисты к началу сорок второго года добились роста военного арсенала! На первом плане у них по-прежнему стояло производство наступательного оружия и необходимых для него боеприпасов. И это очень ощущалось на фронтах.

Все новые и новые образцы появлялись в сводчатом подвале. Глядя на них, Алексей Клюев невольно вспоминал свои мальчишеские годы в родной Одессе.

…Там, на пивоваренном заводе, работал его отец. А близ завода размещался склад боеприпасов. В годы гражданской войны он никем не охранялся, и ребятня тащила из него все, что можно было унести.

Отчаянные одесские пацаны менялись порохом, гранатами, швыряли порох в костры, устраивали на пустырях за городом взрывы… Не обходилось и без несчастных случаев. Сколько раз мальчишкам отрывало пальцы, выбивало глаза, калечило! Но байстрюков, как именовали их в Одессе, ничто не останавливало и не пугало.

Алеша Клюев сторонился таких жутких забав. Он очень хотел учиться, мечтал о морском торговом училище, где уже занимался его старший брат. Потом и Алеша попал в училище, очень старался, хотя было голодно и холодно, хотя вечно ныли обмороженные руки, а корка хлеба или таблетка сахарина были сказочным лакомством.

Ранняя смерть отца помешала дальнейшей учебе, и вся семья двинулась к Москве. Уезжая, Алеша твердо решил— никогда в жизни не связываться с порохами и взрывчатками. Откуда он мог знать, что судьба навсегда погрузит его в это дело, доведет до высших знаний и мастерства?..

Борошнев, не удовлетворенный своими поисками, собирался в новую командировку. Его вызвал к себе Снитко.

— Вы готовы?

— Так точно, товарищ генерал!

— Все, что нужно, получили? Вы, как солдат, должны получить боевое, вещевое и денежное имущество.

— Вещевое я получил: обмундирование первого срока, — ответил Борошнев, учитывая, что никакого другого обмундирования Снитко не признавал. — Боевое — тоже: наган и четырнадцать патронов к нему всегда со мной. А вот денежное три месяца уже не получал…

Снитко помрачнел. Потом снял трубку телефона и позвонил явно какому-то начальству, оставшемуся в академии:

— Вы почему задерживаете жалованье членам группы? У меня сейчас находится Борошнев, мы его направляем в командировку, а он без копейки. Безобразие! Если прикомандированная к академии группа, которая ведет важнейшую работу, вам не нужна, мы ее заберем в артком.

И вот начались склады оружия, брошенные врагом, с которыми до сих пор он не сталкивался. К ним надо было подходить по-особому: как ни поспешно отступали фашисты, а порой и попросту бежали перед натиском наших танков или атакой пехоты, после мощного артналета, они нередко ухитрялись устраивать какие-нибудь пакости.

…Целый дивизион немецких стапятимиллиметровых гаубиц Борошнев застал прямо на огневой позиции. Танки с десантами автоматчиков прорвали неподалеку оборону гитлеровцев, гаубичные расчеты разбежались, и перед капитаном, словно на выставке, стояли в полной боевой готовности орудия, а позади — штабеля ящиков с боеприпасами.

Глянул на них Борошнев и понял: укупорка разная— стало быть, и выстрелы в них различные; запас их большой — значит, позиция немцев очень устраивала, огонь тут вели интенсивно, потому и навезли много, как говорится, на все случаи жизни.

Незаметно для себя учащая от нетерпения шаги, направился Борошнев к штабелям. Но тут же остановился, нахмурился и медленно-медленно, внимательно приглядываясь, обошел вокруг весь боезапас. Ничего не заметил. Присел и чуть ли не на корточках двинулся по второму кругу.

Тут-то ему и показалось, что у дальнего угла штабеля молоденькие сочные травинки как-то не очень естественно вывернуты. К этому углу Борошнев уже полз, еле-еле прикасаясь к земле, и все ворошил траву. Вот среди матово-зеленых блеклых стебельков что-то блеснуло. Или показалось? Борошнев чуть подался вперед — да, точно, блеснуло. Ах, вот почему так разворошены травинки у угла штабеля! Под ними протянулась проволочка. Она вела к мине натяжного действия…

Уже после того как штабель был разминирован, Борошнев решил проверить орудия. И в канале ствола одного из них обнаружил подрывной заряд. Видно, у врагов подобные операции уже четко отработаны, если, удирая от танков и автоматчиков, они все-таки успели скрытно подготовить к взрыву и боезапас, и гаубицы.

«Ладно, урок пойдет впрок», — подытожил Борошнев и принялся за проверку того, что хранилось в ящиках штабеля.

Из этой поездки доставил он в Китайский проезд немало интересного. Всю партию тщательно осмотрел Клюев.

— Так, так, какие-то новации… Ну что же, будем разряжать, анализировать. Знаете, Николай Иванович, — повернулся он к Мещерякову, — начните вот с этого, небольшого. Ишь, какой он необычный! Головная часть — сферическая, да и взрыватель — на особинку… А я пойду к себе.

Не спеша поднимался Клюев по крутой лестнице. Глянул на окно — по стеклу вперегонки бежали дождевые капли: был весенний пасмурный день.

В это время Мещеряков зажал в большие тиски снаряд и начал выворачивать взрыватель. «Потихонечку, ни в коем случае не на полный оборот, чуть-чуть… Подалось? А если в другую сторону? Нет? Тогда еще чуть-чуть…

Так, взрыватель вывинчен, теперь он пойдет Юре Салазко… А мы двинемся дальше. Надо головную часть снять. Она привинчена. Какая, интересно, резьба — правая или левая? Минутку, ведь снаряд вращается в стволе по нарезам слева-вверх-направо? Значит, тут нарезка должна быть обратной…»