* * *
Магда со страхом шагнула в лес. Прошло семь лет. Они не были спокойными, эти семь лет, но они были. Многое изменилось. Кроме одного. Неизменен её долг — и чудовище, которое не даст себя обмануть.
О, она могла бы сбежать! Сбежать и всю жизнь прятаться, бояться собственной тени. Но в том-то и беда, что земле нужна ведьма. А ведьме нужна ученица. И земля. Своя земля, которая приняла, которая спасала и укрывала. Только эта и никакая другая.
— Здравствуй, Маглейн, — раздалось у неё за спиной. — Что, не ушли твои гости?
— Здравствуй, Виль, — устало вздохнула ведьма. — Нет, не ушли. Чего тебе надо? Говори — и разойдёмся. Срок ещё не вышел, а унижаться перед тобой — в другой раз, знаешь ли.
— Неласково встречаешь, Маглейн, — засмеялся батрак. — Не приветила, не накормила…
— Сам же ко мне в дом не пошёл, — слегка усмехнулась Магда.
— Незачем твоим гостям меня видеть, — отмахнулся батрак. — Я к дому-то подошёл, да раздумал стучать. Откуда ты Большеногую знаешь?
— Сама пришла, — проворчала ведьма. — Все вы сами приходите… житья от вас нет… А ты её знаешь?
— Как не знать? Она недавно от высшего посвящения отказалась. Дура девка и гордая слишком.
— Ты, что ли, был её старшим братом? — заинтересовалась Магда.
— Избави Освободитель! Только такой сестры мне не хватало! Говорю же, дура девка.
— Так а в чём дело-то? — спросила заинтригованная ведьма.
— Да… Слышал я, как Ржаной Пень перед общими старшими братьями отчитывался за такую сестрёнку. Сказали ей младенца зарезать, а она заартачилась.
— Младенца? — удивилась Магда. — С каких это пор прозревшие воюют с младенцами?
— Вот и она так сказала. У рыцаря цур Ортвина младший сын родился, он старшего решил наследства лишить. Тот же был приятелем твоего этого… хмыря, который себя Дюком[5] звал. Если бы у цур Ортвина был другой наследник, этого бы — на порог и пинком. Старшенький и решил подсуетиться. Нашёл кого надо, весточку послал. Ржаной Пень и решил взяться.
— Младенца?!
— Баба, — сплюнул батрак. — И Большеногая твоя — тоже баба. Высшее посвящение — не для таких, как она. Кто своим умом думает, старшего брата не слушает, кто решает — тут могу, там не могу. Если ты отрекаешься от мира — какая разница, кого и когда?
— Тебе, небось, не младенца зарезать велели, — ядовито отозвалась ведьма.
— Я здоровый мужик, — хмыкнул батрак. — Я могу и посерьёзней дело взять.
— А она — нет?
— А она детей слишком любит, — засмеялся батрак. — Дура девка. Раскричалась, мол, Ржаной Пень — продажная шкура и у уличной девки чести побольше будет. Что из-за него прозревшие станут наёмниками, чьими руками всякая шваль свои делишки грязные обделывает.
— И он это стерпел? — удивилась Магда.
— Стерпел — не стерпел, а только на щеке у него шрам остался, аккурат от бритвы. И рукой он как-то плохо двигает.
Магда засмеялась.
— Говорю — дура, — повторил батрак и отцепил от пояса фляжку. Глотнул, протянул ведьме, но она покачала головой. — Если уж взялась своей железкой размахивать, то зачем живым отпустила?
— Может, он быстрее бегает, — хмыкнула Магда. — Ладно, Виль. Говори, зачем пришёл.
— Где девчонка твоя? — вместо ответа спросил батрак.
Магда подобралась, готовая защищать своего ребёнка.
— Где бы ни была, это не твоё дело!
— Прячешь, значит. От папаши Виля прячешь. Ай-ай-ай. Всё хитришь, Маглейн, всё изворачиваешься.
— Слушай меня, «папаша»! Первое — ещё не пришло твоё время. Второе — девочка лишена дара, это не дар, это проклятье, он не передаётся, он не просыпается у детей колдунов! Условие не выполнено, она не твоя! И третье — в семь лет или позже, с даром или без — ты её не получишь! Слышишь?! Ты никогда её не получишь, ты…
— Уймись, Маглейн, — прервал её батрак и сделал ещё глоток. — Всё это я уже слышал. Всё хитришь.
— Ты…
— Уймись.
Магда прислонилась к дереву и скрестила руки на груди.
— Тебе что-то нужно, — спокойно сказала она. — Иначе ты разговаривал бы по-другому.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
— Умница, Маглейн. Догадливая.
— Говори, что надо, и проваливай!
Виль усмехнулся и глотнул ещё вина. Поболтал фляжкой, прислушиваясь к бульканью. Смерил стоящую перед ним ведьму изучающим взглядом.
— Кто-то меня очень не любит, — наконец произнёс он.
— С чего бы это, а, Виль? — засмеялась Магда.
— Мне перестали доверять, — пояснил Виль, не обращая внимания на реакцию Магды. — Меньше рассказывают. Реже дают задания. Два раза… нет, три… кто-то убрал святошу, на которого я нацелился, прежде меня. И после этого общие старшие братья высказали мне… неудовольствие.
— И что ты от меня хочешь? — нахмурилась ведьма. — Я больше не верю в Освобождение, я не имею отношения к вашим делам.
— Но ты сохранила дар. Он мне нужен. Я не могу ждать, пока подрастёт твоя девчонка.
— Ты хочешь, чтобы я отыскала твоего врага? — уточнила Магда.
Виль вгляделся в её лицо. Она протянула руку и он передал ведьме свою флягу. Магда сделала большой глоток. Вино было так себе.
— Да, — просто ответил батрак.
Глава вторая
Разговоры
И Врени, и Виль отнеслись к предложению Магды с многообещающей солидарностью. Магда рассказала свою идею утром, когда Виль, наконец, согласился зайти к ней в дом и позавтракать как человек, а не как собака. И вот теперь, накормив обоих проклятых, Магда объяснила, что советует им сделать.
— Нет, — спокойно произнесла Врени и скрестила руки на груди.
— Ты совсем с ума сошла, Маглейн, — поддержал её Виль. — Подумать, что я соглашусь стать старшим братом для этой дурноватой девицы, которая…
— Подумать, что я соглашусь стать сестрой этого выродка, который… — подхватила Врени.
— …не слушает старших и не способна выполнить простейшее задание, — закончил свою мысль батрак. — Да от неё толку меньше, чем от твоей собаки.
Врени немедленно взвилась, но тут же взяла себя в руки.
— То задание было подлостью, — холодно процедила она, — Ржаной Пень специально дал мне его, чтобы отказать в посвящении.
— Младенца прирезать — нашла трудность! — парировал батрак. — У тебя духу не хватило, так и скажи. Какая же ты после этого прозревшая?
— А у тебя бы — хватило? — прямо спросила Врени. — И рука бы не дрогнула?
— А то! — хмыкнул Виль.
Врени вдруг усмехнулась, недобро и мрачно.
— Возможно… — медленно произнесла она. — Каждому проклятому — своё задание, так ведь? Хочешь, я назову то, что ты бы не мог сделать?
— Не хочу, — отрезал батрак.
— Виль, послушай… — заговорила Магда, не слишком уже надеясь примирить спорщиков.
— Ладно, валяй, Большеногая. С чем бы это таким я не справился?
— Однажды ты напился на встрече, — всё так же медленно заговорила женщина, — и, как всегда, принялся трепать языком. Кому-то из твоих собутыльников это показалось забавным… И они тоже молчать не стали…
— Как интересно… — издевательски ухмыльнулся батрак.
— У тебя есть брат, — закончила свою мысль Врени. — Найди и убей его. А после суди меня. Что ж ты сидишь? Ведь кровные узы — это оковы мира.
Виль протянул руку, взял ломоть хлеба и густо посолил. Откусил кусок, посолил ещё гуще.
— Ты знаешь больше, чем это полезно для здоровья, Большеухая Врени, — сообщил он спокойно. Магда забеспокоилась. Она слишком хорошо знала батрака, знала и его повадки. Ещё пара слов — и он возьмётся за нож.
— Виль, ты в моём доме, — напомнила она.
— Ну и что? — хмыкнул батрак и глотнул вина. — Подружки твоей нет здесь, которая крови боялась. Кстати, куда она делась?
— В замок, — ответила Магда. — Вир теперь шателен[6] Ордулы.
— А барон чего же? — удивился батрак. — Что ж он свой замок Серому-то отдал?