— Подождите, подождите, — запротестовал Барбикен. — Какая Африка? Какая Кала? Что здесь происходит?
— Ничего себе, комический лунатик, — поддержал председателя Артиллерийского общества и Арданьян, настороженно обходя застывшую фигуру. — Да, от этого урода наши гости, наверняка, еще долго будут смеяться. Только в приюте для душевнобольных.
— Масса Пол… — начал было Хастон, но Джулия перебила его.
— Сэр Пол Барбикен, перед вами — первый образец механического человека, изготовленный умелыми руками Джимми Хастона. Про голову вашего помощника, руководящую этими руками, я уже не говорю.
— Я хотел сделать вам сюрприз, — виновато произнес Хастон.
— Считай, что он получился, — потер Барбикен лоб и только сейчас заметил то, как он вспотел. — Но, как?!
— Наверное, Джимми вдохновили все эти механические протезы, которые описал мсье Верн, — коротко хохотнул Арданьян.
Хастон с укором взглянул на него.
— Всю механику я объясню вам потом, потому что образец еще очень несовершенен и требует значительной доработки. И дистанционно работает пока всего лишь футов на семьдесят, а для пульта нужна куча проводов. Голос записан на магнитной спирали, придуманной Мишелем. Пулеметы — съемные. Вместо них можно ставить необходимый инструмент. А сама идея — ваша. И возникла она тогда, когда мы находились на борту "Лунар Колумба" и пришли к выводу о том, что Луна — очень негостеприимная для человека планета. Помните, вы сами говорили, что первыми осваивать спутник Земли должны механизмы. Они — наш инструмент, которыми мы расколем этот неподатливый серебряный орех, — и Хастон, подняв голову, посмотрел на лунный диск, неподвижно застывший в недосягаемо высоком мэрилендском небе.
5 октября 2002 года,
Море Ясности (Луна)
Осторожно, очень осторожно, Руслана Барбикен начала опускать ногу с последней ступеньки алюминиевого трапа. Тонкие, и на вид — очень хрупкие, трубки его конструкции геометрически правильно поблескивали в лучах бортового прожектора. Странным образом они находились в гармонии с матово-бежевым "величественным запустением", безмолвно поддерживающем спаундер своей неуловимой выпуклостью. Именно так назвал увиденный им из посадочной капсулы пейзаж Нейл Армстронг. Руслана, родившаяся ровно через пять лет после знаменитого рейса "Аполлона-11", за свою жизнь перелистала кучу литературы о Луне и пересмотрела тысячи лунных фотографий, но запомнились ей почему-то именно два этих слова. Потому, наверное, что они были самым емким определением рассыпавшегося булыжниками и присыпанного пылью мира, миллионы лет тонущего в черном пространстве, но так и не достигшем его дна.
Спаундер стоял, немного накренясь. Очевидно, под стойку попал какой-то большой камень и теперь последняя ступенька находилась на непросчитанно большом расстоянии от земли. "От Луны", — поправила себя Руслана и тут почувствовала, что ногой в плохо гнущейся штанине скафандра все-таки коснулась ее. На мгновение замерла и отпустила трап. Она знала, что поверхность Луны выдержит не только хрупкую женщину, пусть и в громоздком защитном костюме, но и многотонный космический корабль, однако чувствовала чисто психологическую неуверенность от соприкосновения с чуждым человеку миром. Никакой радости она не ощущала. Это даже удивило ее. После стольких-то лет подготовки и отчаянного везения последнего времени…
В люке показалась, гориллообразная от горбатого скафандра, фигура Олега. Он замер, упершись черным бельмом светофильтра в окружающий пейзаж. "Олег да Руся, Иван да Марья", — почему-то мелькнуло у Барбикен перед тем, как в наушниках она услышала приятный баритон командира.
— Ну, что, подруга? Как дела на суше?
— В море, — поправила Олега Руслана. — Хотя и в лунном.
Было странно слышать слова командира в наушниках и одновременно ощущать всем телом их эхо, переданное через лунную поверхность. Олег, наверное, тоже ощутил нечто подобное, потому что его голос стал немного суетливым.
— А где же великие фразы? Где напутствие потомкам?
— Ты хотел сказать: напутствие новым сотрудникам фирмы, которые придут на смену нам?
— Не кощунствуй, Руська, — запыхтел Олег, спускаясь по трапу. На горбу ранца его системы жизнеобеспечения чуть покачивались телескопические древки со свернутыми флагами "Дальтура", России и Украины. — Не будь злой, тебе это не идет. Банальный прыжок в развитии частного предпринимательства — новый виток в развитии человечества. Ну, как? — засмеялся он и, чуть покачнувшись, встал рядом с Русланой. — Куда до меня Армстронгу, а? Америка всегда отставала от России в плане изящной словесности. Ну, давай что ли почеломкаемся, солнце мое!
И командир "Тайги" неуклюже полуобнял Руслану, прикасаясь своим, выблескивающим чернотою, светофильтром к ее, точно такому же. Гермошлемы сошлись и в эфире раздался звук поцелуя. Руслана засмеялась, пытаясь разглядеть сквозь непроницаемые мембраны лицо командира и с некоторой грустью осознавая, что ей очень бы хотелось снять к чертям собачьим эти дурацкие шлемы. Почему-то очень ясно вспомнилась синяя палатка на фоне недалеких, покрытых редколесьем сопок. И ночь, рассыпанная в бесконечность всеми своими звездами, с огромной Луной, замершей посреди этой мерцающей россыпи. И окутанные матовым паром камчатские гейзеры, сквозь беспокойный сон бормочущие о чем-то своем, подземном. И она сама, лежащая в каменной чаше, разомлевшая и обнаженная, пропитанная насквозь горячей влагой земных недр. И внезапно возникающая из тумана, блестящая всеми переливами ночного неба, тоже обнаженная, фигура Олега. И мимолетный стыд… И понимание того, что она очень хотела, чтобы это случилось именно так…
— Эй, что за сексуальные игрища в открытом космосе! — вдруг громыхнуло в наушниках. — Доложу куда надо, вам быстро аморалку пришьют.
— Докладывай, докладывай, Серега, — отозвался Олег. — Только учти, что это — научный эксперимент. Ведь не вам, сухарям из "Роскосмоса", туристов сюда возить придется, а нам, честным трудягам на ниве частного предпринимательства. Грошовитым туристам должны быть созданы все условия, правда, Руся? — снова попытался он прикоснуться к гермошлему напарницы, но Руслана, неуклюже, как и Олег перед этим, уже высвободилась из его объятий и, отклоняясь назад всем телом, попыталась поднять голову вверх.
Когда ей это удалось, она замедленно замахала рукой, слыша, как потрескивает внутри ткань скафандра.
— Эй, на орбите! Принимай воздушный поцелуй! — и попробовала изобразить нечто подобное толстенной перчаткой.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});