Читать интересную книгу Загадочная женщина - Анна Экберг

– Ибен, – представляется она и продолжает: – Для начала мы бы хотели поговорить с каждым из вас отдельно. Поэтому прошу вас следовать за мной.

Йоахим быстро глянул на Луизу.

– Я останусь с ней.

– Мой коллега займется фру, пока мы будем беседовать.

– Иди, – вздыхает Луиза. – Давай уже потерпим, чтобы скорее вернуться домой.

Женщина-полицейский стоит в коридоре и ждет, открыв дверь и ожидающе поглядывая на него. Йоахим пожимает плечами, поглаживает Луизу по руке и улыбается ей. Потом поворачивается и уходит. Дверь за ними закрывается, и перед Луизой остается пустой коридор. Шесть дверей, по три с каждой стороны, сосчитала она. Интересно знать, за которой из них окажется она сама. Вот энергичной, пружинистой походкой идет Мортен. Останавливается перед одной из дверей, где крупными яркими буквами написано: «Кабинет для допросов № 2». Для допросов. Такое жесткое слово. Но наверняка это всего лишь свободное помещение. А тот странный мужчина, вероятно, сидит в «Кабинете для допросов № 1»?

Она заходит за Мортеном в помещение – оно просторнее, чем она предполагала. В нем два больших окна с широкими подоконниками. Видимо, помещение выходит на северную сторону, и поэтому там не очень-то светло. Посреди кабинета стоит стол с двумя стульями с каждой стороны. А больше здесь ничего нет. Мортен Раск отставляет стул с одной стороны стола и приглашает ее сесть, а сам он располагается с противоположной стороны стола прямо перед ней.

Он кладет на стол перед Луизой фотографию. Лето. На террасе перед роскошным белым домом собралась семья. На столе стоят флажки: похоже, это чей-то день рождения. Посредине сидит пожилая элегантная женщина с маленькой светловолосой девочкой на коленях. Обе они улыбаются фотографу. Рядом сидит темноволосый мальчик чуть постарше, отвернувшийся в другую сторону. Сзади к ним подходит женщина с подносом, на котором стоят фарфоровые чашки, составленные одна на одну, серебристый кофейник и молочник. Рисунок на фарфоре виден четко, до мельчайших деталей: и волнистые бороздки, и нежно-голубой цветочный орнамент. Заметны ухоженные руки женщины. Взгляд Луизы задержался на кольце с большим камнем (бирюза?) и еще одном узком золотом кольце под ним. Она рассматривает всю женщину целиком. У нее уложены волосы, на ней летнее платье цвета слоновой кости, прошитое золотыми нитками. На платье тонкие ремешки, опоясывающие, но не стягивающие фигуру.

– Вы можете рассказать, кто изображен на этом снимке?

– Я не знаю этих людей.

– А эту женщину вы тоже не узнаете? – Полицейский ведет указательным пальцем над фотографией, останавливаясь на даме с подносом.

Стройная женщина с красивыми формами, светловолосая, голубоглазая с полными губами? Смотреть на нее Луизе тяжело. Трудно сосредоточиться. Она пытается понять: почему же ей так сложно на нее смотреть?

– Я раньше никого из них не видела.

– Вы же прекрасно замечаете сходство?

– Возможно.

– Это вы?

– Нет, я раньше никого из них не видела, я же говорила вам. Мне не знакомо это место, и я никогда прежде не видела этот дом.

– Но ведь вы же похожи друг на друга?

– Да, вполне возможно.

– Откуда такое сходство?

– Понятия не имею.

– У вас есть сестра-близнец?

– У меня нет ни братьев, ни сестер.

– Хорошо. Единокровная сестра?

– Никаких братьев и сестер, я же вам уже сказала.

– Вы уверены?

– Что вы хотите этим сказать? Конечно, я уверена.

Полицейский откидывается на спинку стула, закладывает руки за голову и внимательно смотрит на нее. От его пристального взгляда Луизе становится не по себе.

– Сколько вам лет, фру Луиза?

– Сорок один.

– Значит, вы родились в…

– Семьдесят четвертом.

Он распрямляется, закидывает ногу на ногу:

– Расскажите мне что-нибудь о своей семье.

– Зачем?

Он опять указывает на женщину на фотографии, и на этот раз его палец не зависает, а тыкает прямо в нее. От этого Луизе становится не по себе, и она не может понять, что же, собственно, с ней происходит.

– Женщину зовут Елена Сёдерберг. Это вы?

– Нет, я же уже говорила.

– Тогда расскажите мне, кто вы.

– Я – Луиза Андерсен, вы ведь это уже знаете. А в чем дело?

– Кто ваш отец, Луиза? Почему вы так уверены, что у вас нет сестры? Единокровной сестры, с которой вы не знакомы, – откуда вы это знаете?

– В чем, собственно, дело? Почему вы говорите со мной так, словно в чем-то меня подозреваете?

– Почему вы не хотите рассказать мне о своей семье?

Луиза хватает ртом воздух, все завертелось у нее перед глазами, ей становится тошно. Проклятая головная боль. Когда это началось? Сегодня утром? Или со вчерашнего дня?

– Хорошо, давайте зайдем с другой стороны. Вы приехали на остров три года тому назад. Расскажите мне, что вы делали до этого?

– Ничего особенного. Я путешествовала, – отвечает Луиза.

Снова у нее болит голова, теперь где-то спереди. Возможно, она заболевает?

– Путешествовали?

– Да, путешествовала, – говорит она раздраженно.

– Чем вы занимались?

– Я… да ничем особенным. Работала в различных кафе, переезжала из города в город, – повторяет Луиза. – Я не слишком хорошо помню свои путешествия, да и детский дом тоже.

Ей пришлось забыть все это, когда она приехала на остров, – чтобы жить настоящим. Это ведь не запрещено.

– Луиза?

– Да?

– Вы можете назвать мне какое-нибудь место, где вы раньше работали? Тогда, возможно, я смогу связаться с ними…

Полицейский роется в своих бумагах, его голос куда-то пропадает; Луиза уже не в состоянии воспринимать этот голос. Как и сухие звуки листаемых документов, которые шелестят друг о друга, переворачиваемые шершавой кожей на его указательном пальце. Она смотрит на этот палец, как загипнотизированная, ей становится тошно, глаза закрываются. Все помещение раскачивается, двигается, как при поездке из Кристиансё в Гудйем, она все еще чувствует, как катер качается у нее под ногами. Темнота. Она снова поспешно открывает глаза. Ей не хочется, чтобы ее затянуло туда. А Мортен все листает, на лбу у него появилась морщина. Что он там выискивает? По крайней мере, он больше не глядит на нее обвиняюще. Она снова пристально рассматривает женщину в светлом летнем платье, дом, пожилую женщину, детей. И опять ничего не узнает.

6

Сначала в свой кабинет заходит полицейская. Это вытянутое помещение с письменным столом и креслом на колесиках, расположенными в самом его конце. У стены, напротив двери, стоит маленький круглый журнальный столик и два деревянных стула с красной обивкой. На столе виднеется большая табличка с надписью. Ибен Х. Хансен. Йоахим садится на один из стульев. Что может означать эта «Х»? Еще раз Хансен? Йоахим представляет себе это имя так: Ибен Хансен Хансен. Воображение уже работает дальше, как обычно: он представляет себе, что у обоих родителей была фамилия Хансен, но они не смогли прийти к согласию, чью фамилию должна взять их дочь Ибен. Смешная история. Он пытается сосредоточиться на событиях, происходящих в настоящий момент. Стул, на котором он сейчас сидит, жесткий, хотя и обит тканью, и неудобный. Ибен Хансен Хансен поворачивает свое кресло на колесиках и усаживается в него. Она сидит, широко расставив ноги, упираясь локтями в колени и нагнувшись к нему с дружелюбным выражением лица.

– У нас есть к вам несколько вопросов относительно вас и Луизы.

Йоахим выжидающе кивает.

– Эдмунд Сёдерберг.

– Кто?

– Человека, пришедшего к вашей любимой, зовут Эдмунд Сёдерберг. Он директор «Сёдерберг Шиппинг», крупной судоходной компании в Силькеборге. Вы наверняка слышали о ней?

– Разумеется. – Йоахим откидывается назад и ощущает жесткую спинку стула.

Он удивлен и не может этого скрыть. Семья Сёдерберг – одна из известнейших и богатейших семей в стране.

– Мне нужно знать, где вы познакомились с фру Луизой.

– А какое отношение она имеет к «Сёдерберг Шиппинг»?

– Давайте сначала займемся моими вопросами, – решительно заявляет полицейская. – Итак, как долго вы знакомы с Луизой?

Йоахим делает глубокий вдох, хочет было снова запротестовать, но осознает, что это бесполезно.

– Я познакомился с ней примерно два с половиной года назад, – отвечает он, поднимая руки в знак согласия, и все же не выдерживает: – Это совершенно смехотворно. Это что, допрос?

– Так вы не можете вспомнить, когда вы встретились с ней? – спрашивает раздраженная женщина.

– Подождите, черт побери! Я как раз вспоминаю, когда я с ней встретился… Это было сразу после… дайте подумать; да, это было в марте, а сейчас у нас что, июль?

Ну вот, два года и четыре месяца?

Ибен все время кивает, не проявляя никаких эмоций. Йоахим терпеть не может разговаривать с такими людьми. Людьми, которые совершенно не эмоциональны. Он садится так же, как она, широко расставив ноги и упираясь локтями в колени, и копирует ее интонации.