вышел из своего подвальчика и потихоньку приблизился к клёнам. Урок в самом разгаре:
– А теперь, дорогие мои, – спрашивает учитель, – скажите, что представляет из себя наша планета Земля?
Отвечает Алёшка:
– Это такой круглый шар с деревьями, землёй, железом, это, как там ещё (он чешет затылок): с мухами, комарами, лягушками.
И замолкает.
– Ещё с людьми, – вспоминает он.
– А ещё?
– Ну, это – шар, который крутится вокруг солнца и никогда не оторвётся никуда.
– А кто из людей населяет земной шар, кроме русских, знаешь?
– Да, знаю, – говорит Алёшка и начинает перечислять:
– Немцы, французы, иностранцы эти, турки…
– Иностранцы – это не национальность, – говорит учитель. – Я потом поясню разницу. А кто такие китайцы, знаешь?
Наступает пауза. Алёшка не знает, как ответить. Тогда встаёт Денис и бодро говорит:
– Китайцы – это люди, которые едят китов!
Все начинают громко смеяться.
…Но не только учитель задаёт вопросы, на которые не сразу ответишь.
Под конец урока Денис недоумевает вслух:
– Деда Сергей, а почему слова бывают разнобокие?
– Не понял, например? – спрашивает учитель.
– Ну, вот, пила, например: то она в мастерской – ею пилят дрова, а то говорят: пила молоко, пила воду?
– Ты ещё знаешь такие слова?
– Знаю.
– Какие?
– Вот, когда мы ехали на автобусе из города в деревню сюда, по радио сказали: «Трупы артистов, этого, Большого театра готовятся к поездке за границу». И никто не смеялся.
Учитель таких вопросов не ожидал. Он сидит за столом и почёсывает затылок.
– Да… – произносит он и молчит.
А потом объявляет:
– К следующему уроку заготовьте все вот такие, как Дениска говорит, «разнобокие» слова. Будем разбираться: с какого бока их употреблять.
Птичка на ниточке
Жара наступила такая, что кажется, будто вода в реке так устала, что и не течёт совсем.
Всё отдыхает. Всё в ленивом полусне.
А пчёлы трудятся в луговых цветах и звенят на разные лады их голоса.
Над головой, прикрыв ладонью глаза, видишь странную птицу пустельгу – грозу мышей и насекомых. Она, еле подрагивая крыльями, зависла в воздухе на одном месте.
– Птичка на ниточке висит, глядите! – крикнула Настенька и стала махать руками.
Птичку и впрямь будто кто вывесил в огромном душном помещении напоказ, как механическую игрушку. Она и на голос не реагирует:
– Ниточка оборвётся и птичка разобьётся… Ниточка оборвётся и птичка разобьётся… – кричит Настя.
Птичка повисела-повисела на ниточке на одном месте, потом резко и быстро заскользила вниз к реке и пропала в серебряных бликах над водой. Будто невидимую ниточку кто-то чикнул ножницами.
И остались на высоком берегу только звенящие пчёлы в цветах и мы с Настенькой.
– Зря я крикнула, – говорит Настя, – мы теперь с тобой без птички совсем одинокие. Она нас бросила. И скворцы улетели, и пустельга оторвалась от ниточки.
– Не горюй, Настя, – успокоил я, – ведь у нас с тобой есть ещё ласточки, которые живут в сельнице у Чураевых.
– И правда, – обрадовалась Настя, – как же я забыла про них, они же совсем «наши».
Пахталка
Вчера бабушка Вера сказала при всех за ужином деду Сергею:
– Что же это мы, Сергей Иванович, так и будем теперь брать пахталку у Климановых, будто свою не можем починить либо новую сделать? Не хочется просить каждый раз.
– Опять сливки накопились? – спросил Сергей Иванович.
– Накопились. Три вечера на сепараторе пропускала молоко.
– А что это такое, пахталка? – поинтересовался Алёшка.
– Мини-мини-маслозавод, – отозвался дед Сергей.
Потом он пожевал задумчиво вислый кончик усов и сказал решительно:
– Ладно, бабка, будет тебе пахталка, а ребятишкам – масло.
…Сегодня утром мы с Алёшкой вслед за Сергеем Ивановичем пошли в его мастерскую. Сарайчик, в котором мастерская, всегда был закрыт на большой висячий замок.
Ни я, ни Алёшка никогда в нём не бывали. Нам было интересно.
То, что мы с Алёшкой увидели, когда Сергей Иванович открыл широкую и тяжёлую дверь, нас поразило.
Все полки в мастерской были заполнены инструментом. Здесь были и ножовки разной величины, и пассатижи. Были и рубанок, и большой внушительный фуганок. И долото, и коловорот.
Разных размеров буравчики лежали наготове в ровном ряду, будто ждали своего хозяина: когда же он их будет куда-нибудь вкручивать. На большом крючке висела почти новенькая дрель, а рядышком на крючке поменьше – паяльник.
На верстаке около точильного круга лежали большие ножницы, которыми стригут овец.
Но самое удивительное было то, что стояло в углу справа. Это был деревообрабатывающий станок. Старинный! Это видно было сразу. Привод у него был ножной: большое железное колесо, величиной с велосипедное, соединялось широким ремнём с маленьким валиком, укреплённым на верху станины.
Я позавидовал Сергею Ивановичу. Если у человека такой инструмент, значит, он много умеет делать сам. Таких людей я сильно уважал.
– Станок настоящий? Он работает?! – воскликнул Алёшка.
– Конечно, смотри!
Сергей Иванович поставил ногу на полочку внизу, толкнул легонько левой рукой большое колесо, и оно закрутилось под нажимом его ноги.
Большое металлическое колесо вращалось степенно и медленно, а маленький деревянный валик – быстро.
– Вот между этим валиком и стойкой зажимаем деревянную заготовку и обрабатываем её, – пояснил хозяин мастерской. – От моего деда ещё агрегат остался, а работает отлично.
– А что на нём можно делать? – не терпелось Алёшке.
– А что захочешь, всё можно и делать. Вот специальные резцы.
Он достал с полки похожие на стамески приспособления.
– Вот этими штуками и вырезаешь. Заготовка лучше всего липовая или берёзовая. Она вращается, а ты только успевай. Рука должна быть твёрдой. Мой дед точил ножки к столам, диванам, стульям. Тогда любили резную мебель. Он мастер был делать пряхи. Раньше они в каждом почти доме были.
…Пахталку мы сделали за один день.
Сергей Иванович быстро нашёл в своей чудесной мастерской две тонкие, но такие крепенькие дощечки и у нас на глазах по шаблону, сделанному из картона, начертил на них фигуры, похожие на большие кувшины. Затем острым топором ловко стесал всё лишнее.
– Вот вам боковинки для пахталки, а вот наждачная бумага – убирайте все заусенцы с дощечек.
Мы с Алёшкой с готовностью повиновались: задание важное и ответственное.
Пока мы трудились над порученным заданием, Сергей Иванович вытащил из-под стропилины, что под самой крышей, большой лист тонкой гибкой фанеры и начал вымерять нужные размеры. Потом – пилить.
После того, как он закончил пилить, у него получились два ровных фанерных прямоугольника.
Мы поставили обе боковушки на верстаке и стали их с торцов огибать фанерой, а Сергей Иванович тут же ловко вколачивал блестящие гвоздочки.
Вскоре сооружение наше уже могло стоять само на верстаке.
– Ещё дно и крышу сделать – и готово! – радовался Алёшка.
– Нет, – объяснял Сергей Иванович, – самое главное-то мы ещё не изготовили.
– А что самое главное в пахталке? – допытывался Алёшка.
– А чем пахтать, чем сбивать масло. Это мотовильце – мешалка из двух деревянных лёгких рамочек. Их надо поместить в пахталку вовнутрь, надев на металлический стержень, у которого на конце, выходящем наружу – рукоятка. Её будем вращать по кругу, как заводилку у машины.
Пока мы наждачной бумагой чистили сработанную конструкцию, Сергей Иванович изготовил мотовильце.
Всё