Читать интересную книгу Любимый мотив Мендельсона - Татьяна Веденская

«Поезжай в роддом и посмотри, как он будет встречать жену и ребенка», – снова влез в мои мысли невидимый суфлер.

– Как я это сделаю? – возмутилась я вслух. – Ведь я даже не знаю, в каком роддоме она лежит.

«Узнай», – отрезал голос.

Я задумалась. А что? Это идея. Действительно, лицо Андрея могло бы сказать мне больше, чем любые слова. Вдруг за ней в роддом вообще приедет не он. Это было бы самым невероятным, самым стопроцентным доказательством его любви ко мне. Осталось только узнать, где же и когда выпишут эту неизвестную мне женщину. Последнее, кстати, оказалось не так и сложно, потому что тот же самый ребеночек, который за пару часов до этого меня огорошил, ответил на все мои вопросы.

– Ты Саша? – плохо контролируя голос, спросила я вражеское дитятко. Оказывается, я совершенно не умею врать! Надо поработать над собой, а то так недолго и остаться без будущего. Все уважающие себя взрослые люди просто обязаны уметь врать.

– Да.

– А ты не знаешь, как можно навестить твою маму? Я ее старая подруга. Зовут тетя Наташа, – отвратительно сюсюкала я.

– Сейчас посмотрю, – бодро ответил киндер. – Она лежит в семнадцатом роддоме. Тридцать вторая палата.

– Что бы ей привести? Что она сейчас любит? – для вида спросила я.

– Сгущенку. Папа ей уже две банки отвез. Говорит, что сейчас маме без сгущенки никуда, – принялся разглагольствовать сынок Андрея.

Мне стало плохо от его слов, зачем нелюбимой жене возить сгущенку?!

– А когда ее выписывают? – спросила я о главном.

– Должны послезавтра, – сообщил Саша.

Я больше не выдержала, буркнула смазанное «спасибо» и бросила трубку. Все-таки это какая-то извращенная пытка общаться с детьми мужчины, которого ты любишь. С чужими детьми. Сутки я провела дома, бросаясь на стены, как тигра в клетке. Бездействие – не мой конек. С чем с чем, а вот с терпением у меня очень плохо и безжизненно. Поэтому я неуправляемо носилась по квартире, не зная, за что хвататься, а родители с испугом наблюдали мои метания и хлопанья дверьми.

– Что с тобой? – беспокоился папа. С самого детства они усвоили, что если Наташенька не может найти себе применения, жди беды.

– Все хорошо, – процедила я сквозь зубы.

Как сказать папе, что меня трясет от желания посмотреть в глаза мужчине, которого я подозреваю в том, что ему родили ребенка? Жена родила. Как я могла бы осветить такое отцу? Особенно моему отцу, который большую часть жизни провел, отдавая приказы. Думаю, за такой рассказ я получила бы два наряда вне очереди. Я молчала, а в положенный день с самого утра вызвонила справочную роддома номер семнадцать и узнала, что выписка у них происходит после двух часов. Ждать мамочку с деточкой надо со стороны главного входа.

– Спасибо, – вежливо ответила я.

Буквально насильно я заставила себя обойтись без косметики. Конечно, мне очень хотелось произвести впечатление на Андрея, но, во-первых, он не должен был меня видеть, а во-вторых, если даже и увидит, нужно, чтобы он понял – я приехала не глазки ему строить! Я, мысленно натаскивая себя, как бульдога на бой, отправилась на пост около семнадцатого роддома. Добиралась я туда долго и мучительно, поскольку он располагался на улице 800-летия Москвы, практически у черта на куличках. Я уже было испугалась, что мальчик Саша назвал мне совсем не тот номер роддома и фактически не послал меня в нужный роддом, а просто «послал», но тут увидела автомобиль Андрея. Он стоял около пресловутого главного входа, одиноко поджидая владельца.

– Кого-то ждете? – спросил меня бдительный охранник, когда я, крадучись, просочилась внутрь здания.

– Ага, – пространно ответила я, нацепила на ноги бахилы и забилась на лавочку в дальнем углу. Сердце у меня бешено колотилось, потому что именно тогда, когда я надевала бахилы, мимо меня прошел мой любимый, помахивая большим букетом красных роз. Точно таким же, какой обычно он приносил для меня. А вдруг он просто покупал два одинаковых букета? Кошмар. Ладно, спокойствие, только спокойствие. Сейчас все разъяснится. Вот выходит какая-то дама в спортивном костюме. Лицо изможденное, морщинистое. На руках младенец. Она?

– Валечка! – бросился к даме какой-то седой мужик в ондатровой шапке.

Не она. Слава богу. Хотя почему слава богу? Если бы у Андрея была такая страшная и старая жена, мои шансы на замужество сильно бы увеличились. А вот если бы его женой оказалась вон та стройная брюнетка с роскошной грудью, то тогда:

– Мама! Мама! – бросился к вынырнувшей из недр роддома красивой женщине лет тридцати пяти мальчик.

– Саша, не мешайся! – строго и деловито крикнул Андрей. И подошел к брюнетке с выражением восторга и щенячьей преданности на лице.

До меня не сразу дошло. Но потом все же дошло. Эта эффектная мадам и есть пресловутая официальная, на которую Андрюшечка смотреть больше не может? Это она валяется в ногах у него, чтобы он не уплыл от нее в свободное плавание? М-да, что-то, глядя на них, мне кажется, что если кто и валяется у кого-то в ногах, то не она. Хотя… Бывает всякое. Вот у меня был один преподаватель в институте, вбивал в наши головы основы исторической методологии. Был он красив так, что посещаемость его предмета (особенно со стороны женского пола) превышала сто процентов за счет уже прослушавших курс старшегруппниц. Препод в полном восторге вещал о классификациях, созданных в разные периоды разными деятелями, а мы пожирали его глазами. Он был уверен, что наполняет наши головы нужной информацией, однако на экзаменах мы демонстрировали такую стерильность, что он просто не знал, что делать. То ли раздать всем милостыню за посещаемость и порасставить трояки в зачетки, то ли бежать увольняться и попытать силы в средней школе, где учащиеся еще не достигли возраста половой зрелости и могут смотреть на красивого мужика, не выпадая в осадок. Так что в жизни многое обманчиво, в чем я теперь убедилась еще раз, глядя, как мой (как я считала) Андрей заваливает супругу цветами (действительно, совсем как меня). И хватает на руки, чтобы по-дурацки кружить вокруг мраморной колонны. «Люди, поздравьте меня! У меня дочь родилась!» – орал он на весь роддом.

– Прекрати, ты ее разбудишь! – Жена довольно улыбалась, глядя на то, как Андрей (мой Андрей!!!) нежно тормошит кулечек с этой самой новорожденной дочерью.

– И пусть проснется! И пусть! Пусть покричит, я послушаю ее голос, – смеялся Андрей и целовал, не переставая, то кулек, то свою «ужасную» жену.

Меня словно бы парализовало. И как это мне не пришло в голову, что все эти пять лет мой принц живет вполне нормальной семейной жизнью, добавляя в нее немного перца с моей помощью. Ярость, которая, вполне может статься, заложена во мне генетически, так как до сего дня она ни разу не проявилась, залила мне рассудок до самых краев. Я схватила первое, что попалось мне под руку, и с диким криком шарахнула это что-то об пол. Оказалось, это была ваза, в которую торговцы цветами ставят товар. Видимо, товар временно был раскуплен, а вазу за ненадобностью оставили стоять на подставке в углу.

– Что вы делаете?! – налетел на меня охранник после минутной паузы, в процессе которой он таращил на меня глаза и хватал ртом воздух.

– Идите вы в задницу! – заорала я, неадекватно вращая глазами. – Видеть вас всех не могу.

– Тут сумасшедшая, – крикнул охранник и принялся за руку вытягивать меня из моего укрытия. Я достойно упиралась и пыхтела.

– Отстань от меня, кретин. Подумаешь, ваза. У меня жизнь рушится.

– Дура. Сейчас милицию вызову! – грозил охранник, пытаясь отцепить мою руку от поручня.

– Валяй, – кивнула я, потому что тоже душевно желала чего-то громкого, торжественного и исчерпывающего. Например, бригаду ОМОНа. И тут я увидела, что Андрей смотрит на меня изумленными глазами, в которых на поверхности изумления еще плещется и испуг.

– Может, сама уйдешь? – уже слабее и даже жалобнее спросил охранник, поняв, что меня можно выкурить из Храма нового человека либо подобру-поздорову, либо с применением подотчетных спецсредств типа дубинки. Применять ко мне дубинку старичку совершенно не хотелось.

– Да. Я обязательно уйду. И обязательно сама! – громко и демонстративно сказала я. Потом решительно выдернула свою руку из клешни охранника и гордо проследовала к дверям.

Битое стекло скрипело у меня под ногами. Стояла испуганная тишина. Я приблизилась к Андрею, который побледнел и как-то мелко и противно затрясся в ожидании неизбежного. Господи, да ведь он до дрожи боится скандала. Только и всего! Его жена даже не подозревала о моем существовании. Она так смотрела на меня… Взглядом молодой матери, которая случайно столкнулась с психом. В ее глазах не читалось ничего, кроме страха за ребенка.

Может быть, из-за ее нежного и какого-то восторженного отношения к только что народившемуся дитяти, а может, из-за нежелания разбивать семью, я прошла мимо Андрея, ни на секунду не замедлив шага, даже не кивнув. Он напряженно застыл, склонившись над своим сыном, делая вид, что мальчишке что-то попало на куртку. Когда я уже закрыла стеклянную дверь, Андрей обернулся и встретился со мной взглядом. В его глазах застыл немой вопрос. «Зачем? Зачем тебе все это надо?» Хороший, кстати, вопрос. Неплохо было бы и самой попытаться ответить на него. Если не найти какой-то достойной и неоспоримой причины, то получится, что я – дура набитая и доверчивая тупица. Разве этот вариант меня может устроить? Никак. И Андрею, прежде чем я его брошу, следует со мной объясниться, разве нет?