Читать интересную книгу Любимый мотив Мендельсона - Татьяна Веденская

– Ты будешь восторженно чирикать до первого комара, – смеялся он, когда я взахлеб рассказывала ему о перспективе медитировать вместе с настоящим далай-ламой.

– Там нет комаров, – пыталась открыть дверь в путешествие я.

– Кто-нибудь кусачий на твою нежную натуру все равно найдется, – отвечал он, и тема считалась закрытой. Впрочем, и на старуху бывает проруха. Однажды, когда Андрей был в длительной командировке (читай, уехал с женой и сыном отдыхать в Турцию по путевке All Inclusive), я все же успела принять свое взвешенно-мотивированное решение.

– Хочешь кучу аметистов? – спросил меня Петечка, видя, что я грущу в одиночестве.

– Давай, – согласилась я.

– Возьми, – ответил он.

Я решила, что это очередная разводка, но оказалось, что он имел в виду буквально взятие их у природы. Нашей, северной природы. Оказывается, его знакомые археологи едут куда-то на Кольский полуостров, чтобы отколупывать из горной породы эти кристаллы кварца.

– Это бред и авантюра, – ответила я, потому что, как я уже упоминала, была я девушкой трезвой (почти всегда) и обстоятельной.

– А мне кажется, что нет, – заверил меня Петечка, и через неделю я, навьюченная тяжеленным рюкзаком, садилась в поезд Москва – Мурманск, в плацкартный вагон.

Видимо, предложение, сделанное мне, было обоснованным и реалистическим, раз уж даже я поверила в его перспективность. Или дело в том, что рядом не оказалось Андрея, а родители не имели на меня сдерживающего влияния? Мне больше нравится первая версия про взвешенное решение. Как бы там ни было, я целый месяц носилась по тайге, намазанная густым слоем специального гадкого масла от комаров, и гребла веслами не хуже заправского рыбака, ловко уклоняясь от камней в порогах.

– Где ты? – кричало мне небо голосом Андрея, мамы и папы.

– Я жива! – отвечала я небу, потому что телепатия была единственным средством связи с окружающим миром. А про себя молилась, чтобы мне каким-то чудом удалось выбраться из этой передряги.

Особенно сильно и истово я стала молиться, когда на моих глазах одну из байдарок нашего изыскательского состава поломало о каменистую гряду на одном длинном и дико бурлящем потоке. Нет, все выжили и даже ничего не сломали. Что, кстати, всех удивило. Но средство транспорта – весло было утеряно безвозвратно, да к тому же железные палки, крепившие байдарку, стрингера, переломались пополам. Так что троим пришлось дебильненько бежать по берегу, перескакивая овраги и поваленные деревья. А когда спустя месяц мы случайно наткнулись на невесть откуда взявшегося рыбака, радость наша была сравнима только с явлением чуда господня.

– О, туристы! – радостно отозвался рыбак и предложил нам выпить. В результате этого приглашения все мы, оборванные, усталые и загорелые (что типично для людей, влезших в экспедицию), оказались в крошечном таежном поселке. Самогона там оказалось море, и вообще, северный народ был на удивление гостеприимен. За вечер мы успели перезнакомиться по меньшей мере с пятнадцатью представителями местной фауны. Как правило, это были пропитые краснолицые мужики, которые один за другим рассказывали нам, как они с ножом ходили на медведя (это было такое местное развлечение). Мы расслабленно выпивали, слушали эти байки и сонно клевали носом. Пока вдруг не поняли, что все эти визиты вежливости носят характер смотрин. Аборигены, единственной усладой которых была телеграфистка, загнанная жизнью баба лет пятидесяти, с таким же красным от холода лицом, оказывается, просто сошли с ума от вида молодой и стройной москвички малых лет.

– Мужики, может, договоримся? – обратился к Петечке один из них, по-видимому, делегат.

Петечка, который к тому времени и сам не смог со мной договориться о примерно том же, отрицательно замотал головой.

– Мы на медведя ходили! С ножами! – угрожающе пояснили мужики, чтобы Петечка стал сговорчивее.

– А у нас ружье, – исчерпывающе ответил он, после чего прием народонаселения мы прекратили и заперлись на все замки в сторожке, где просидели еще два дня, ожидая автобус.

Мимо окон то тут то там проходили с выражением тоски и несправедливой обиды вчерашние собутыльники. Они и в самом деле не понимали, что тут такого? Когда еще к ним в таежный поселок бог занесет натуральную живую бабу? В итоге, когда плацкартный вагон мчал меня, похудевшую, загоревшую и без аметистов, обратно, к столице нашей родины, я с большим трудом могла убедить себя в том, что я все еще девушка рассудительная, взвешенная и обстоятельная.

– И как это все понимать? – в изумлении оглядывая меня, спросил Андрей.

– Я прекрасно отдохнула, – ответила я. – Видишь, как я возмужала?

– И что, ты думаешь, меня может сильно порадовать, что ты возмужала? – уточнил он.

Я растерянно замолчала, потому что не знала, что и сказать. Одно то, что я опять сижу на мягком сиденье теплого автомобиля, а в качестве туалета отныне снова будет туалет, а не ближайшая от палатки ель – все это грело меня так, словно бы мне на халяву обломились все те самые пресловутые аметисты, с которых все и начиналось. В общем, моя обстоятельность и рассудительность – неоспоримое качество, с которым пришлось согласиться всем. А то бы меня понесло еще куда-нибудь.

Конец ознакомительного фрагмента.