вискам так плотно, что Мэйнард не мог не отдать должное искусству лучников.
— Больше такое не повторится, клянусь!
— На вас никто не собирается нападать. Если хотите получить снадобье, дождитесь своей очереди.
За столом начались переговоры, и вскоре пятеро представителей покинули зал Совета, унося заветные пузырьки со снадобьем. О чем договаривалась с каждым из них волшебница, осталось тайной для остальных. Несговорчивый Председатель последним вернулся к столу и с вызывающим видом уселся в кресло.
— Знаете, милорд, я могла бы отправить вас домой ни с чем.
Мэйнард сверкнул синими глазами.
— Нет ничего страшнее мести красивой женщины!
— Не стоит дерзить в присутствии моей охраны.
— Или что, они опять будут в меня стрелять? — насмешливо поинтересовался Его превосходительство.
Мона покачала головой.
— Нет, но я прикажу эльфам вас обыскать.
Эта пустячная угроза почему-то заставила Мэйнарда побледнеть.
— Я не причиню вам вреда.
— Просто не сможете. Скажите, милорд, вам известно, кто и с какой целью построил Зал Совета?
— Если вы хотите выведать все мои секреты, одной короткой встречи будет недостаточно. К тому же у меня накопился целый ряд вопросов, которые я просто жажду вам задать.
Мона безмятежно посмотрела на Мэйнарда глубокими темными глазами, и он внезапно почувствовал озноб. Эта прекрасная и загадочная принцесса из Средневековья действительно читала его мысли.
— Вам так трудно поверить, что я волшебница?
— Все ваше волшебство — просто ловкий трюк для запудривания мозгов.
Мона подняла прижатые к столу ладони, и Мэйнард с ужасом увидел лежащее перед ней содержимое своих карманов, включая Ключ.
— Вы правы. Прощайте, милорд, приятно было познакомиться.
***
Джастин как раз подъезжал к воротам усадьбы, когда внезапно почувствовал тревожные перемены. Амулет на груди стал непомерно тяжелым, дыхание сбилось, сердце пропустило удар. Неужели что-то случилось с Нэн?! Пришпорив Гнедого, он стрелой влетел в распахнутые ворота и мимолетно заметил, что магический купол по-прежнему надежно накрывает усадьбу. Дэйзи радостно бросилась навстречу хозяину, так усердно размахивая пушистым хвостом, что по двору пронесся порыв ветра.
Марту и Адама Джастин нашел в просторном предбаннике, где они как раз заканчивали купать малышку. При виде довольной розовой мордашки, выглядывающей из пушистого полотенца, Хартли испытал невероятное облегчение. Слава Богам, с его дочерью все в порядке! Дом тоже выглядел, как обычно. В бане исходила ароматным паром огромная бадья, на лавке были сложены чистые полотенца и его домашняя одежда, в беседке ожидал накрытый к ужину стол. Робби уже расседлал Гнедого и повел его к озеру, чтобы как следует напоить и искупать.
— Доброго вечера, капитан! Мойтесь поскорее, пока ужин не простыл.
Джастин чмокнул дочку в розовую щечку.
— Спасибо, Марта, я не задержусь.
Оставшись один, Хартли снова попытался понять причину странного беспокойства. Амулет тяжело пульсировал и, несмотря на горячий пар, по-прежнему холодил ему грудь. Казалось, что артефакт отчаянно посылает сигналы Розе Корвелов, но не получает от нее ответа. И тут до Джастина дошло, что на той стороне связующей нити абсолютная пустота. Он больше не чувствовал свою любимую, словно свет ее жизни угас или… Перед глазами встало видение проклятой Двери.
К середине ночи Джастин худо-бедно разобрался в подаваемых амулетом сигналах, но никакого удовлетворения не почувствовал. Светлая госпожа продолжала жить своей жизнью и самостоятельно принимать все важные решения, ему же была отведена роль тайного любовника, не более. С каждым днем, с каждым новым зубиком малышки Нэн капитан все больше ощущал ущербность. Ему не с кем было поделиться маленькими радостями или обсудить насущные проблемы, он жил ожиданием и надеялся только на чудо…
Тепло вернулось так же неожиданно, как и пропало. Амулет перестал казаться пудовой гирей, тоненькая нить радостно зазвенела, восстанавливая утраченную связь с Розой, однако вместо облегчения Джастина почему-то охватило разочарование. Он смотрел, как в призрачном свете двух лун Мона спускается к берегу озера, но не сделал ни шагу ей навстречу и впервые за время их отношений не ответил на поцелуй. Несмотря на все усилия волшебницы, тело Джастина оставалось неподатливым и застывшим, он упорно отказывался принимать подачку, которую прежде с такой жадностью ловил.
Осознание было подобно панике, и Мона изо всех сил вцепилась в отвороты домашней куртки капитана. Она так заигралась в могущество, что начала перекраивать действительность в угоду своим сиюминутным потребностям, не думая о боли, которую причиняет близким людям…
— Прости меня, Джас! Я обещала все исправить, но только еще больше запутала. Сила Великой волшебницы оказалась куда больше, чем я себе представляла, и мне пока не хватает опыта, чтобы полностью ее контролировать. Я так глубоко погрузилась в магию, что позволила ей распоряжаться своей личной жизнью, — Джастин смотрел в ее взволнованное лицо и почему-то не торопился с утешениями. — Сегодня я открыла Дверь на Каменном острове, но не подумала о том, что связь между нами может прерваться.
— Ты вообще не подумала. Я сознаю, насколько ничтожен рядом с твоим величием, понимаю, какая власть дана тебе в этом мире, но жизненный опыт подсказывает, что в одиночку действовать опасно. Рано или поздно человек ошибется и попадет в ловушку. Чтобы уменьшить потери, мудрый полководец просчитывает все заранее, любой риск должен быть оправдан.
— Я не провидица, Джас, моя магия работает не так. Иногда мне приходится принимать решение быстро, буквально в последнюю секунду.
— Но не в этом случае. Нельзя было открывать Дверь на Каменном острове только потому, что у тебя выдалась свободная минута.
— Я ничего подобного не делала! Меня вызвали туда при помощи Ключа.
— И ты тут же отправилась на зов, ни с кем не посоветовавшись.
— Я не привыкла отчитываться в своих поступках, Джас.
— Не надо перед нами отчитываться, с нами необходимо считаться.
Хартли сказал это без пафоса, не повышая голоса, и между делом напомнил сиятельной госпоже, что у нее есть семья и двое маленьких детей, которые даже не знакомы друг с другом…
На Мону внезапно навалилась глубокая внутренняя усталость, которая копилась все это время, накладываясь на нерешенные проблемы. Она обессиленно прислонилась к Джастину, и он тут же подхватил ее на руки.
— Ты не только волшебница, ты — женщина, которую я люблю, и мать моего ребенка. Никому еще не повредили внимание и забота близкого человека.
Пока Джастин нес ее к дому, Мона покаянно молчала. Ей хотелось плакать, но слез по-прежнему не было. Кто-то отнял у нее способность изливать горе и неудачи в слезах. Она так и не оплакала своего мужа, и эта не отданная вовремя дань осталась лежать на сердце тяжким грузом вины. Словно его жизнь, его жертва