бумажки, а потом просто их выбрасывает. Рисуй с другой стороны.
С цветными карандашами в руках ребята провели еще несколько часов. На бумаге вырисовывались различные животные, деревья, причудливые монстры и персонажи из сказок. Когда на улице начало темнеть, Кейси попрощался с Розамунд, и дети разошлись по домам. Девочка устроилась у окна и стала ждать, когда папа вернется с работы.
— Папочка, я так рада тебя видеть, — радостно воскликнула девочка, когда отец появился на пороге дома.
— Я тоже рад, милая, — сказал он и нежно поцеловал дочь в лоб.
— Это тебе, — сказала Розамунд и показала отцу свой рисунок. На нем папа и дочь держались за руки и улыбались.
— Спасибо, дорогая. Ты очень красиво рисуешь, — отец погладил девочку по голове.
— Давай повесим его в твоем кабинете. Он будет красиво смотреть над твоим столом.
— Конечно, солнце.
Пять лет спустя Розамунд и Кейси уже не были близкими друзьями и почти перестали общаться. Девушка стала чаще чувствовать себя одинокой. Одноклассники всячески избегали общения с ней, так как считали ее избалованной дочкой богатого бизнесмена. Впрочем своим лучшим другом Розамунд считала своего отца. С ним она могла поговорить обо всех своих мыслях и переживаниях. Она с такой же радостью встречала его, когда он возвращался с работы.
Но в один из дней папа вернулся гораздо раньше обычного. Запыхавшийся, он со страхом в глазах кинулся в свой кабинет, даже не сняв обувь.
— Что случилось, папа? — в недоумении спросила Розамунд.
— Некогда, дочка. Мне нужно избавиться от некоторых документов, — сказал он и начал доставать из шкафа кучи бумаг и бросать их в камин. — Скоро здесь будет проверка.
Отец разжег огонь в камине, и пламя окутало стопки документов, превращая их в пепел.
— Ну вот и все, — сказал он и громко рассмеялся. Девушка с недоумением смотрела на папу.
В этот момент в дверь постучали. Через несколько минут в кабинет вошли шесть молодых людей в полицейской форме и начали что-то искать, заглядывая в каждый уголок. Лицо отца Розамунд не выдавало в нем паники.
— Здесь чисто, — сказал один из полицейских.
— В шкафу тоже ничего.
Никто и не заметил, как один из служителей закона снял со стены рамку, в которой находился рисунок Розамунд. Тот самый рисунок, который девочка подарила отцу пять лет назад.
— А вот это интересно, — сказал полицейский, перевернув рисунок на обратную сторону. Пятеро коллег подошли ближе и какое-то время молча рассматривали лист бумаги.
Розамунд с ужасом смотрела, как ее отца под руки выводили из дома.
Судебные разбирательства проходили несколько месяцев. Розамунд к тому времени уже достигла совершеннолетнего возраста, поэтому находилась дома одна. Девушка почти ничего не ела. Она думала только о том, что же будет с папой, и винила себя в том, что его заключили под стражу. Кейси узнал о случившемся и стал иногда приходить к Розамунд, чтобы поговорить с ней и утешить. Девушка не могла найти себе места. Она думала: "А вдруг папа больше никогда не вернется?" и много плакала.
Но папа все-таки вернулся. В один из зимних вечеров он появился на пороге дома. Перед Розамунд стоял совершенно другой человек. Три месяца следствия и разбирательств сделали свое дело, и теперь это был совсем седой мужчина с бледным морщинистым лицом и стеклянными глазами.
— Здравствуй, папочка, — тонким голосом сказала Розамунд и хотела обнять отца, как вдруг тот с силой оттолкнул ее от себя.
— Нет здесь больше папочки.
Он схватил дочь за волосы и потащил в свой кабинет. В комнате все было не так, как раньше. Розамунд каждую неделю убиралась здесь, ожидая отца. Все находилось на своих местах. Шкафы блестели от чистоты, а каждая книга была с трепетом вытерта от пыли.
— Нет больше папочки. Нет больше ничего, мать твою!
Отец был в ярости. Он бросался из одной части комнаты в другую, то сжимая кулаки, то разжимая их. Его разрывало от злости настолько, что даже его белые зубы были видны из-за оскала. Розамунд заплакала. Она никогда не видела папу в таком состоянии. Тот схватил попавшуюся ему под руку книгу и, издав чудовищный рев, швырнул ее в окно. Стекло с грохотом разбилось. От громкого звука девушка закричала.
— Не ори, сука! — отец ударил Розамунд по затылку. — Я потерял все. Все, что у меня было. И все из-за какой-то малолетней твари!
Розамунд захлебывалась слезами. Глаза покрылись пеленой. Ком подступал к горлу, вследствие чего становилось трудно дышать.
— Прости меня, папочка. Прошу тебя, — с огромным трудом произнесла девушка. В ушах звенело, и она почти ничего не слышала. Она медленно пятилась к двери, пока не врезалась в стену.
— Я готов отдать все, чтобы ты сдохла в муках, — отец со всей силы пнул дочь по ногам, из-за чего Розамунд упала на пол и закрыла руками лицо. После нескольких болезненных ударов девушка потеряла сознание. Остервенение по-прежнему овладевало мужчиной, и он слонялся из угла в угол, издавая чудовищные вопли.
Очнувшись, девушка увидела, что отец разгромил все, что было в кабинете. Он стоял на стуле и вешал на люстру толстую веревку, один из концов которой был завязан в петлю. Розамунд с трудом поднялась на ноги и принялась жалобно извиняться и умолять отца слезть со стула.
— До конца своих жалких дней ты будешь страдать, зная, что это ты убила своего отца, — сказал он и надел петлю себе на шею.
Из уст Розамунд вырвался едва слышимый крик. Она встала на колени перед стулом и вцепилась руками в ногу мужчины.
— Толкай стул, — приказал он.
— Папа, я прошу тебя, — почти беззвучно произнесла девушка. Она не могла дышать. Все тело трясло.
— Толкай, сука, — яростно крикнул отец и пнул дочь в челюсть, выбив ей зуб. Кровь хлынула на пол. — Я порежу тебя, мразь. Толкай!
Розамунд издала нечеловеческий вопль.
— Я люблю тебя, папа, — сказала она и, приложив все усилия, вытолкнула стул из-под ног отца.
Хаос
Феликс ошибся, полагая, что ничто в этом мире не могло погасить пламя в глазах Флоры. Целый мир, живущий в теле одной девушки, в миг разрушился, оставив на своем месте лишь темную бездну. Ту энергию, что парень получал от одного пронизывающего взгляда ее глубоких голубых глаз, уже невозможно было ощутить. Флора сидела в углу коридора на полу, закрыв руками лицо, и едва слышно плакала. Феликс был рядом с ней и всячески старался успокоить.
Филипп дозвонился до службы спасения. Вертолет должен был прибыть через несколько часов. Линда билась в