Читать интересную книгу О правах и свободе человека - Вика Кристи

– Матери на прошлой неделе ночью я несколько раз скорую помощь вызывал, а утром отвез ее в стационар больницы. Хорошо, что ее там уже знают и приняли без всяких оформлений и задержек. – Ответил Костя.

– Почему Татьяну Сергеевну хорошо знают в больнице? Она учетная больная с хроническими заболеваниями?

– В общем, да. За долгую трудовую деятельность она приобрела целый букет неизлечимых болезней, в том числе и сахарный диабет. Но не это главное. С самых первых дней после ареста Ивана она настаивала на изменении меры пресечения. Например, на подписку о невыезде или домашний арест. Адвокат к одному из своих запросов приложил справку из нашей поликлиники, в которой были названы ее основные хронические заболевания, зафиксированные в учетной карточке. Справку скрепили подписью нескольких врачей и печатью поликлиники. Но этот документ следователь Иванов проигнорировал, по его решению Ивана оставили в СИЗО, под арестом. Но спустя неделю после принятия этого решения Иванов проявил бдительность. Он решил, что эта справка с подписью врачей и печатью поликлиники является фиктивным документом, а потому вторично запросил поликлинику о наличии у гражданки Денисовой Т. С. хронических заболеваний. Врачи получили сей документ и заволновались. К нам домой немедленно отправилась наш участковый врач. И, слава Богу, вовремя – у мамы она обнаружила предынфарктное состояние. Маму немедленно госпитализировали и уложили под капельницу. Ну, а врачи, естественно, долго и возмущенно обсуждали эту ситуацию со справкой. С тех пор мама у них личность известная и узнаваемая. За разговоры я их не сужу, наоборот искренне благодарен, что спасли от инфаркта и сейчас стараются помочь.

– Нынешняя госпитализация – результат ее посещения колонии? – спросил Андрей.

– Да, – подтвердил Костя, – я просил ее не ехать. Мог бы и сам справиться, но она меня не послушала. Мама обычно несколько месяцев собирает Ване передачу. Мы только-только отвезли продукты, а мама через несколько дней уже начинает собирать следующую передачу, хотя между передачами приличный срок, четыре месяца. Это внутренний распорядок колонии. Иван обычно пишет в письме, в чем он нуждается и что хотел бы получить в следующей передаче.

– И, что? Привезли вы передачу, но контролеры ее не приняли? Там все однотипные наглецы и сволочи? – спросил Андрей.

– Нет, – уточнил Костя, – среди штата контролеров, с которыми мне довелось общаться, конечно, есть разные люди, и вертухаи в том числе. Но их быстро вычисляет администрация и они куда-то исчезают. По моим наблюдениям этих людей выделить из прочих можно сразу, они чем-то похожи друг на друга – ускользающий взгляд, кожа с желтоватым оттенком, сутулые плечи, фигура кощея бессмертного. Кстати, следователь, который вел дело Ивана, один в один внешне похож на описанных мной контролеров. Погоны у него с большими звездами и должность высокая – следователь по особо важным делам, а человек он гнилой. Ну, посуди сам, если человек трижды был женат, от трех жен имеет детей, но все его бывшие жены бежали от него, как от кикиморы болотной, о чем это говорит? Мракобес, негодяй или эгоист, который любит только себя! Такие люди в себе накопили много желчи, она проступает наружу и красит кожу в желтый цвет. А если быть абсолютно объективным, то надо сказать, что служат в колонии нормальные, интеллигентные и доброжелательные люди. Например, в пункте приема передач работает тоже контролером молодой прапорщик, кажется, его зовут Денис. Я как-то у него спросил – как тебе, солдат, здесь служится? И услышал вполне адекватный ответ: «Да все нормально! Я с удовольствием утром бегу на работу – помогать можно по-разному, добрым словом тоже. Среди заключенных много умных и очень интересных людей, иногда общение с ними просто в удовольствие». Еще там же работают две молодые женщины. Для них это тоже нормальная работа – при любых обстоятельствах от них ни криков, ни хамства, все выслушают, в пределах своих полномочий помогут.

– Ты знаешь все фамилии и имена контролеров?

– Нет, не знаю. И никто не знает, – ответил Костя, – у них там все работают, я бы сказал инкогнито. По заявлениям журналистов, система исполнения наказаний в нашей стране самая закрытая во всем мире. Но если само учреждение все-таки закрытого типа, и это как-то можно понять, то почему служащие, которые работают с гражданским населением, тоже под грифом «секретно»? Могли бы как-то обозначиться.

– Татьяна Сергеевна из-за чего расстроилась, из-за хамства контролеров? Вертухай попался? – спросил Андрей.

– Нет, не совсем так, – ответил Костя, – процесс приема-передачи посылки зрелище тяжелое и удручающее. Не каждый здоровый человек выдержит, когда на его глазах дорогие, тщательно собранные продукты превращают в отходы. Вот и у мамы руки начали дрожать, подскочило давление, повысился уровень сахара в крови. Ну, ты представь – конфеты сначала отверткой прокалываются, затем руками разминаются и это при том, что обертка с них снята. Шоколад ломают на кусочки. Носки, сшитые производителем попарно, рвут руками. В результате на месте крепления на каждом носке зияет круглая дыра. Я не выдержал и как-то спросил у контролера, что они могут найти в шоколаде или в нитках, которыми сшиты носки. Он ответил: «это не я придумал – есть инструкция». Вполне резонно – я не спал всю ночь, варил плитку шоколада толщиной в полсантиметра, в нее прятал мобильный телефон. И не только в шоколад, но и шоколадные конфеты – в каждую вложил по мобильнику. А в нитки, которыми сшиты носки, запрятал для Ивана весточку от ЦРУ. И если это абсурд, то тогда я не понимаю, зачем МВД весь этот бред изложил в своих Правилах? А служивый контролер исполняет свою работу. Вот и все

– Бред, как ты это называешь, на самом деле превращает дорогие продукты в антисанитарную, непригодную для питания еду. Разве можно употреблять в пищу незащищенные, без заводской упаковки продукты, которые побывали в руках не только членов семьи, но и контролеров исправительного управления. В этом случае все контролеры должны иметь санитарную книжку и соответствующую санитарным нормам защитную одежду. Интересно, а это в Правилах МВД прописано? Видимо, нет! Ведь эта пища предназначена осужденным. Пусть травятся домашними гостинцами. А что ты мне можешь рассказать про СИЗО? Ты ранее говорил, что до суда Иван полтора года содержался в СИЗО. Где легче – в СИЗО или колонии?

– Чтобы тебе было легче ориентироваться, для начала я опишу тебе спальное место в СИЗО – что это двухъярусный металлический каркас на два лежака ты, наверное, и без меня знаешь. Но никто, кроме самих подследственных, даже не догадывается, на чем спят подозреваемые в СИЗО. Как ты думаешь, из чего сделано основание лежака, на которое затем обычно ложится тюфяк?

– Наверное, это щит из досок.

– Раньше и я так считал. Нет, это не доски. Основание кроватей состоит из металлических прутьев. Расстояние между этими прутьями двадцать – двадцать пять сантиметров. Теперь ты понимаешь, что это за кровати? На прутья пока еще подозреваемые кладут тюфяк и пробуют на этом сооружении спать. Конечно, тюфяк проваливается между прутьями и нормально отдохнуть на этом станке для ломки костей никак не получается. Иван на этих прутьях заработал смещение позвонков и мучился, да и сейчас мучается, от дикой боли в позвоночнике. Вот и получается, что в СИЗО людей, находящихся под следствием, сознательно калечат. Наверное, это для того, чтобы человек быстрее дал признательные показания не только в своих преступлениях, но и в тех, на которых настаивает следователь. Как я понимаю, попутно наглый следователь раскрывает «висяки». А за раскрытые «висяков» ему повесят новые звезды на погоды, назначат материальные поощрения и обеспечат карьерный рост. Я знаю людей, которые принимали на себя нераскрытые преступления только ради того, чтобы как можно быстрее из СИЗО их перевели в колонию. Лечат ли в колонии осужденным больные спины, смещения и воспаления костей?

– И я хотел спросить – лечат ли, и как? – заинтересовался Андрей, – Достаточно ли в колонии оборудования и лекарств для диагностики и лечения таких заболеваний? Каркас человека это очень серьезная составляющая его здоровья, поэтому и относиться к нему нужно соответствующе.

– Не знаю, как остальных, а вот Ивана не лечат. – Голос Никиты как-то странно спотыкнулся, будто он проглотил застрявший в горле комок. – Изначально Иван обращался в медсанчасть колонии, обследование ему было назначено, но на какие-то дальние, бесперспективные сроки.

– Ивана до сих пор никто не лечит?

– Иван лечится самостоятельно. С ним в одном отряде оказался мануальный терапевт. Ранее фамилия этого человека была знакома почти всем жителям не только нашей страны, но и за ее пределами. Доктор работал с элитой нашего спорта – вправлял вывихи, лечил растяжки, занимался реабилитацией после переломов костей и других травм. За какие провинности он попал на зону, я не знаю, но срок у него немыслимо большой – более десяти лет. Это особая традиция судей, прокуроров и следователей нашей страны. За самое незначительное нарушение закона подводят под серьезную статью уголовного Кодекса, добавляют добровольные признания в совершении ранее нераскрытых преступлений. Результат – срок десять и более лет. Раскрыли масштабное преступление, работали не покладая рук, поэтому заслужили и звезды, и продвижение по карьерной лестнице. Главный показатель их службы – раскрываемость преступлений, и он всегда выполнен. Поэтому молодые, но ретивые служаки вертыхаются по правоохранительным коридорам в погонах подполковников и полковников. Приведу тебе яркий образец необоснованной жестокости наказания за мелкий проступок. Совсем недавно, наша землячка, двадцати четырех лет от роду получила двенадцать лет колонии за контрабанду полутора таблеток зкстази. Я не оговорился – именно при досмотре ее багажа в аэропорту, там были обнаружены полторы таблетки психотропа. По этому факту возбудили уголовное дело и следователи-телепаты, якобы дополнительно ее уличили в злом умысле на сбыт злополучной таблетки и ее половинки. Об этом заявил старший помощник транспортного прокурора в интервью средствам массовой информации. Я понимаю, что если нарушение закона совершено, то следом идет наказание, но оно должно быть в рамках закона. Государство должно уметь наказывать своих граждан, но честно и справедливо. Именно государство и его правоохранительная система должны демонстрировать народу, что перед законом все равны. На самом деле наша правоохранительная система ориентирована на жестокие наказания при любых случаях нарушений Закона, даже если не доказаны основные признаки преступления согласно статье, по которой судят человека. Но это касается только рядовых граждан страны. Если верить статистике Верховного Суда за текущий год, то на одного оправданного судами человека в нашей стране приходится 500 осужденных. Причем, наказания за совершенные преступления всегда несоизмеримы со степенью вины. Или вина и вовсе надумана, притянута «за уши». Вот и считай, что важнее для правоохранительных органов – Закон или получение максимального результата для себя любимого – это те же звезды на погоны, карьера, материальные вознаграждения. Есть еще один показатель, ради которого вертухаи от правоохранительных органов готовы в тюрьмы определить все население страны – это пополнения государственного бюджета их стараниями. Такие карательные меры создают в стране атмосферу недоверия к законодательной системе в целом. А как ты расцениваешь уже давно лживую мантру пропаганды: никто не может пользоваться преимуществами и привилегиями, противоречащими закону, в нашей стране перед Законом все равны?