Читать интересную книгу Вторжение - Михаил Ахманов

Литвин наблюдал, как три серебряные стрелы выпорхнули из шлюзов в облаках белесоватого пара. Родригес, его ведомый, тут же пристроился сзади, Коркоран и Макнил ушли в нижнюю полусферу и описали круг под плоским брюхом «Жаворонка». На его корпусе, ближе к носу, было изображение птицы, но крейсер больше походил на рыбину. На огромную форель, плывущую в темных ночных водах; только антенны локаторов, стволы метателей плазмы да орудийные башни нарушали гармонию плавных очертаний корпуса. За кормой корабля трепетал огненный язык.

– «Грифы» в пространстве, – доложил Литвин. – Приступаем к выполнению задания.

– Действуйте, – отозвался коммуникатор, на этот раз голосом капитана.

Истребители разошлись: пара по спирали вверх, пара вниз. «Жаворонок» из огромной рыбины стал мелкой рыбешкой, потом исчез вообще, превратившись в отметку на локаторе. Отметок было пять – крейсер, три УИ и последний из установленных бакенов, маячивший с краю едва заметной искоркой. Кроме них, Литвин не видел ничего – разумеется, если не считать Юпитера и звезд. Но эти небесные тела в данный момент его не занимали.

– Первый – Второму. Курс – параллельно кораблю, расстояние – один мегаметр. Третий и Четвертый, тот же маршрут, но в нижнем секторе.

– Понял, – отозвался Коркоран. – Берем нижний сектор, дистанция один мегаметр.

Луис тоже подтвердил распоряжение, потом хмыкнул и добавил:

– Кстати, об Акапулько. Самые лучшие девочки там – кубинские мулатки-шоколадки. У них, Пол, такие…

– «Грифы», не засорять эфир! – рявкнул голос капитана. – Что на локаторах и датчиках?

– Ничего, сэр, – сообщил Литвин. – Реликтовое космическое излучение и солнечная составляющая.

– Докладывать каждые пять минут.

– Слушаюсь, сэр.

Литвин инициировал таймер и звуковой сигнал, потом слегка откинул голову, любуясь небесами. Яркие точки звезд сверкали среди пылевых облаков и газовых туманностей, сияла изогнутая дорожка Млечного Пути, в темных провалах таилось неведомое – галактики, свет которых еще не добрался до Земли, черные дыры, нейтронные звезды… Эта картина всегда чаровала Литвина и, будто по контрасту, навевала воспоминания о родном Смоленске; Млечный Путь мнился Днепром, а в очертаниях созвездий тоже проглядывало что-то знакомое: древняя крепость с кирпичными башнями, купола собора, городской театр или дом на улице Гагарина, где обитала их семья. Мать, отец, сестренка с мужем, двое племянников… После каждого рейса он возвращался домой; крутой днепровский бережок был Литвину милее пляжей Акапулько, а что до девушек, то никакие шоколадные кубинки не могли сравниться со смоленскими красавицами. Хотя и шоколадку стоило попробовать – так, для разнообразия. Донжуаном Литвин не был, но женским обществом отнюдь не брезговал.

Мелодично пропел таймер. Считав показания датчиков, Литвин отрапортовал:

– «Гриф-один» – кораблю. В оптике – ничего. На локаторе – ничего. Регистрирую обычный космический фон.

– «Гриф-три» – кораблю, – тут же откликнулся Коркоран. – Аналогичная ситуация. Только фон на три процента выше нормы.

– Понял. Продолжайте наблюдения.

Весьма вероятно, этот рейс на «Жаворонке» был для Литвина последним. Он подозревал, что в штабе ОКС уже заготовлен приказ о повышении в звании и переводе на Третий флот – может быть, на тяжелый крейсер вроде «Барракуды», «Старфайра» или «Сибири». Ничего не скажешь, мощные посудины! Восемь палуб, бассейны, спортзалы, прогулочные галереи, и никаких тебе кубриков, у каждого своя каюта… А главное, тридцать шесть УИ, причем не «грифы», которым десять лет в обед, а «коршуны» самой новейшей постройки. Командовать таким десантом было почетно, но расставание с «Жаворонком» вселяло грусть-тоску. Пожалуй, больше он не встретит Рихарда, тихую Эби и болтуна Родригеса… У каждого свой график отпусков, и если они когда-нибудь увидятся, то лет через десять, после отставки. Возможно, их, как ветеранов, не спишут подчистую, а определят в наземную команду, на орбитальную станцию или Лунную базу ОКС… Но думать об этом не хотелось, хотя салоны на базе были просторные, а кухня – выше всяких похвал. Литвин, однако, предпочел бы тесный кубрик и скудный корабельный рацион, лишь бы полеты не кончались. Все дальше и дальше, от Юпитера к Сатурну, от Сатурна к Урану, Нептуну, Плутону и, наконец, в темные бездны, что отделяли Солнце от ближайших звезд…

Он вздохнул. Вряд ли эта мечта исполнится за время его жизни. Термоядерный привод разгонял корабли до скоростей, вполне пригодных для путешествия в Солнечной системе, но для экспедиций к звездам требовалось нечто иное. То, что изобретут далекие потомки…

Таймер снова звякнул.

– «Гриф-один» – кораблю. Все параметры без изменения.

– «Гриф-три» – кораблю. Визуально и на локаторе ничего не наблюдаю, но фон вырос на двенадцать процентов.

– У нас на пять процентов. Вероятно, подходим к точке взрыва.

Это был Шеврез, но тут же раздался голос капитана:

– «Грифу-три» и «грифу-четыре». Установите градиент роста остаточного излучения. Иду к вам, вы ближе к эпицентру. «Гриф-один», «гриф-два», следуйте за мной. Дистанция от тридцати до пятидесяти километров.

– Понял, – произнес Литвин.

– Приступаю к маневру, – сообщил Коркоран.

Им с Макнил предстояло покружить в темноте и пустоте, ориентируясь на показания датчиков. Потоки ионизированых частиц и гамма-квантов, рожденные странным взрывом, еще не рассеялись окончательно, и, при известном старании, можно было обнаружить центр феномена. «Что-нибудь там да найдется, – подумал Литвин, меняя свою траекторию. – Если реактор грохнул, будут обломки, а если камень распылили, то прах его еще витает над Юпитером».

С камнями ему приходилось иметь дело. Одной из главных задач ОКС была космическая безопасность, то есть защита Земли от интенсивных солнечных вспышек и небесных тел, которые, свалившись на ее поверхность, могли прервать победное движение цивилизации. Среди малых планет имелось около полусотни объектов диаметром от километра до восьми, чьи орбиты пересекались с земной, а энергия возможного столкновения равнялась ста тысячам мегатонн.[7] В 1937 году один из них, Гермес, прошел в восьмистах мегаметрах от Земли, то есть рядом в масштабе Вселенной. Ядерный арсенал и космические корабли были гарантией того, что катастрофы, погубившей динозавров, больше не случится. Чтобы наглядно это продемонстрировать, флот из десяти крейсеров расстрелял одну планетку в астероидном поясе. От той операции у Литвина остались самые яркие воспоминания.

Таймер напомнил, что пять минут прошли.

– «Гриф-один» – кораблю. Фиксирую рост фона на шестнадцать процентов. Нахожусь в зоне визуальной видимости. На локаторе – ничего.

– «Гриф-три» – кораблю. Прошел область трехкратного возрастания фона – видимо, эпицентр. На локаторе – ничего.

– Возвращайтесь, «гриф-три». Засек ваши координаты, иду для обследования эпицентра. – Пауза. Потом: – Всем «грифам»! Конфигурация икс-четыре.

Это означало, что истребители должны барражировать в арьергарде, расположившись крестом или ромбом; удобная схема для наблюдений за периферией области. Позиция Литвина, командира группы, находилась вверху, если ориентироваться на северный полюс Галактики. Он поднял «гриф» к вершине креста, отслеживая на локаторе машины Макнил, Коркорана и Родригеса; Эби была точно под ним, Луис и Рихард – ниже, слева и справа. Крохотные истребители затерялись в космической тьме, но «Жаворонка» удавалось различить в оптическом визоре: серебристая стрелка с алым факелом за кормой. Затем огонь погас и вспыхнул снова, но теперь пламя било из вспомогательных двигателей, окружая крейсер розовым колеблющимся ореолом.

– Тормозимся. Полтора «же», – скомандовал Шеврез. – «Грифам»: капитан велел приблизиться на дистанцию пять километров.

Литвин ввел коррекцию и двинулся было вперед, но через минуту под шлемом вспыхнула красная метка ошибки. Это казалось удивительным, даже невероятным: при совместных маневрах автопилоты «грифов» получали курсовые данные прямо от корабельного АНК.[8] Однако…

– Они от нас уходят, – раздался голос Коркорана. – Не тормозят, а уходят на прежней скорости! Я сплю? Или наши компьютеры рехнулись?

– Спишь, – ввернул Родригес. – Только с кем, хотел бы я знать?

Макнил промолчала. Она была на редкость спокойной и молчаливой девушкой. К тому же дисциплинированной: знала, что о причинах задержки с маневром осведомится командир.

– «Гриф-один» – кораблю, – произнес Литвин. – Подтвердите команду на торможение.

Коммуникатор молчал. Прошла секунда, вторая, третья, потом голос Би Джея рявкнул:

– Полная мощность, Шеврез! Дьявольщина, что происходит?

– Тормозимся на пределе, капитан. Нас затягивает…

– Куда? Там же ничего нет! Ничего, клянусь реактором!