когда Луцкий едва заметно кивнул князю.
— Нет, конечно же, я не хочу, чтобы ты выбывал из операции, — помягчел князь, — я понимаю, что ее успех во многом зависит от тебя. Если дело в том, что я поменял состав, то все просто. Разведка сообщила, что одержимости активизировались, и кое-где большие особи, которые обычно обитают близко к центру, стали выходить почти к самому ограждению. Да ты и сам слышал, как весь день работает артиллерия. Я решил, что не стоит брать с собой молодых солдат. Мне нужны опытные и сильные люди с высоким уровнем магии и знанием Поля. И они здесь.
Забавно, но князь звучал убедительно. Погода была солнечной, небо ясным, а воздух прозрачным. Поэтому я поднимался на Ограждение, чтобы посмотреть Поле. Уровень эфира был гораздо более высоким, чем раньше. Все кубанское краснело от его концентрации. Эфир будет распадаться долго даже ночью, когда случится «эфирный отлив». Твари и правда могли активизироваться. На основании этого я сделал два вывода: сила выработки эфира может зависеть от погоды, и нас ждет интересная ночь в окружении кучи одержимостей.
И все же, что-то было тут не так. Мне казалось, будто князь мог не доверять мне, и готовил сильный отряд ветеранов, чтобы, если что, вступить со мной в противостояние. Хотя может я и не прав.
— А что с собранием? Почему меня не позвали, а когда я пришел сам, то не пустили?
— Не хотел отвлекать тебя от дел, — проговорил князь, — и всего-то. Я не думал, что это для тебя так важно. А почему не пустил? Так это вопрос к охране. Я не знаю, почему этот дурачок упирался.
— Он сказал, — мой тон был холоден, — что вы приказали не пускать меня.
Некоторое время князь молчал, потом, наконец, ответил:
— Это ложь. Я не отдавал такого приказа. Ведь не отдавал же? Все были здесь, когда мы начинали!
Вразнобой зазвучали голоса офицеров:
— Нет, не отдавал.
— Такого приказа не было.
— Не было!
— Я вам не верю, — проговорил я.
— Ты подозреваешь меня во лжи? — князь встал, — меня? Великого князя? — повысил он голос.
— Подозреваю.
— Ах ты щенок… это оскорбление!
— А он, — я взглянул на майора военной полиции, — что здесь делает?
— Я не обязан вам отчитываться! — задрал подбородок Луцкий.
— Все ясно. Я не верю вам. Спрашивать о том, почему князь, ты весь день избегаешь меня, и о том, куда делся полковник Воронов, а ведь он единственный из офицеров, кто положительно относится ко мне, я не вижу смысла. Дальше справляйтесь без меня.
Я развернулся, сжал зубы так, что скрипнуло, пошел на выход.
— Проклятье… — прошипел за спиной Луцкий.
— Стоять! — крикнул князь, — Стой на месте, я приказываю!
— Делай что хочешь, князь, — не останавливаясь проговорил я, — можешь меня арестовать прямо сейчас. Или попытайся убить.
— Ты! Из-за тебя! — я услышал, как князь выбежал из-за стола, торопливо приблизился, — мы ждем неделю! Могли бы давно начать операцию!
— И все погибли бы, — я открыл дверь, обернулся, — вы не можете продвинуться дальше двадцати километров, князь. Это, уже не говоря об Алевтине Селиной. Без меня вы не справитесь, и ты это знаешь. А я знаю, — я перевел взгляд на Луцкого, — что майор убедил тебя в чем-то, из-за чего ты затеял все это. В чем? Понятия не имею. Да мне и не интересно. Уверен, половина там — домыслы.
Князь нервно заморгал, сглотнул. Потом обернулся и взглянул на Луцкого. Майор спрятал водянистые глаза.
— Роман, — князь приосанился, пытаясь сохранить лицо, его голос звучал хрипловато, — прошу тебя, останься. Ты прав. Без тебя мы не справимся. — он замолчал снова, опустил глаза, — Луцкий сказал…
— Не здесь. Поговорим об этом позже.
— Ваше Величество, — начал было Луцкий.
— Тихо! — крикнул князь.
— Если вы хотите, — сказал я, — чтобы мы и дальше доверяли друг другу, то теперь у меня есть условия. Первое такое: я меняю состав команды. Подберу людей сам.
Офицеры недоуменно переглянулись, но смолчали.
— Второе: полковник Воронов, где бы он ни был, идет с нами. И третье, вы, — я посмотрел на Луцкого, — тоже идете с нами.
— Что⁈ Но! Но я не чистильщик! Я не полевой офицер! Я следователь!
— Я не допущу больше, — я нахмурился, — чтобы вы делали глупости, майор. Держи друзей близко, а врагов еще ближе.
— Князь! — разнервничался Луцкий, — прикажите ему! Он берет меня с собой, чтобы можно было убить, там, в полях! Чтобы подстроить несчастный случай!
— В отличие от вас, — я внимательно посмотрел майору в глаза, — я не веду подпольных игр.
— Не соглашайтесь, Князь! — крикнул майор.
— Тихо! Я думаю! — Палеолог глубоко задышал. Потом закрыл глаза и выдохнул, — хорошо. Я согласен. Но нам с тобой предстоит серьезный разговор. Я тоже хочу верить тебе.
— Конечно, князь. В этом и суть. В доверии. Но нам придется провести разговор в Поле. Раз уже обстоятельства изменились, и у меня прибавилось работы по вине господина майора, времени говорить с вами у меня теперь нет. Бывайте, князь. Бывайте, господа.
Князь смотрел на меня хмуро. Его лицо подернула тень. Офицеры недоуменно переглядывались. Луцкий, бледный, как кость, стоял у кожаного княжеского кресла.
Ночь была ясной, звездной, но прохладной. Когда открылись большие ворота и броневик-одержимость затопал вперед, я был на броне. Холодный воздух приятно щекотал нос. Я глубоко вдохнул.
Оделся я привычно, в ифритные вещи: рашгард, брюки, плащ, часы. Внутри последних находился тот арсенал, который мог мне пригодиться. Я взял с собой Фырчика и даже мой мускулмобиль «витязь».
Отряд же, который мы, вместе с Вороновым, пересобрали из надежных, по его мнению, офицеров, сидел внутри. Всех я снабдил ифритными вещами для защиты и некоторым оружием, в дополнении к магии. Над этими вещами я трудился на ифритном станке.
Воронов сказал, что никто не сообщил ему ни о каком собрании. А в штабе полка его ждало предписание начальника гарнизона о том, что он направляется в срочную инспекцию по всем заставам ограждения. И начинается она завтра утром. То есть, ни о какой спасательной операции речь для полковника больше не шло. Это его удивило. Оно было и понятно. Наверное, Луцкий в последний момент решил отказаться от Воронова. А говорить полковнику напрямую не решился. Воронов бы точно стал задавать неудобные вопросы. Но я быстро расставил все на свои места.
— Вот только осадок остался, — недовольно сказал мне Воронов, когда все кончилось.
Мы вышли в Поле, и я опустился под броню. В отделении пехоты царило гробовое молчание. Лишь нервное сопение Луцкого нарушало тишину. Он, еще более бледный, облаченный в ифритную форму чистильщика сидел на своем месте. Глаза майора были пусты, а руки дрожали.
— Князь? — я прошел вперед, — тронул Палеолога за плечо. Он, словно бы очнувшись ото сна, вздрогнул, поднял на меня глаза.
— Да, Селихов?
— Поговорим?
— Хотелось бы наедине.
Я не ответил. Прошел вперед, заглянул в кабину, которую отделял от десантного отсека толстый бронещит.
— Ребят, — обратился я к двум механикам-водителям и оба обернулись, — посидите пока в десантном. Мне нужно в кабину.
— Да зачем мы вообще тут нужны? — спросил один, а второй кивнул в знак солидарности, — эта зараза ходит сама, — он указал на вращающееся самостоятельно рулевое колесо.
— Нужны, — серьезно сказал я, — на случай, если придется встать на колеса. Ну что? Идете?
Механики переглянулись, один из них кивнул. Оба покинули кабину.
— Так в чем же, — начал я, когда мы с князем заняли водительские сидения, — в чем же тебя убедил майор, князь? Это должно быть что-то очень веское, раз ты так быстро поддался на его уговоры.
Князь вздохнул, сжал губы, потом, наконец, заговорил:
— Луцкий сказал мне, что ты преступник. Что…
Внезапно в борт грохнуло так, что мы повалились со своих мест. В десантном отсеке заорали, засуетились. Бронелюк в кабину открылся. Внутрь заглянул полковник Воронов.
Глава 4. Желание Сокрыться в Тени
Ударило снова. Да так, что Воронов повалился следом за нами. Потом грохот раздался с фронта. Поднявшись, я увидел, что происходит.
— Всем приготовиться, — проговорил я, — одержимости. Скорее всего, стая мелких.
— Зараза… — князь, ударившийся головой о педали, выполз из-под сидения, — мы и двухсот метров не отошел от Ограждения!
— Ты сам говорил, что одержимостей больше обычного, — я встал и тут же облачился в ифритную броню.
Князь, посмотрев на меня, сделал то же самое. Кожаная куртка его формы, с Ифритом Сильного Желания Защитить, который я искусственно вырастил в одной из колб станка, изменила форму. Ифритная