Студентов на новом факультете было совсем ничего. На все шесть курсов едва набиралось полсотни, поэтому преподавательский костяк был мал. Пятеро преподавателей по университетским дисциплинам общего характера и пятеро магов. Я познакомилась почти со всеми, кроме той самой брюнетки, сонного лысого старичка и изящного молодого мужчины со смугловатой кожей и выразительными темными глазами. Он встретил мой взгляд и тут же отвернулся, будто испугавшись.
– Ах да, тут не все со всеми знакомы, – очнулся Крамер. – Господа и дамы, позвольте представить вам фрау Софию Шефнер, нашего артефактора.
Вот не привыкла я, что при произнесении моей фамилии люди затихали и напрягались. Даже «бандит» посмотрел на меня без особой симпатии. Не изменился в лице один целитель, кажется, просто не вспомнив, кого так зовут.
– Фрау Шефнер, будьте внимательны, запоминая имена, второй раз не повторю. – Крамер был не понаслышке знаком с «забывчивостью» артефакторов, правда, довольно избирательной, в основном на имена и лица. – Фрау Клара Гольц, наш менталист, и фрейлейн Сезанна Шмидт, преподаватель тонких искусств… Куда уж без них на факультете боевой магии.
По крайней мере, не только мне Крамер выказал свое неудовольствие. Фрейлейн Шмидт была хмурой и язвительной старой девой лет сорока пяти, и она же была известнейшей поэтессой Брейга.
– Господин Дельвиг Триер, военный куратор, который не даст нашим студентам забыть, что они все-таки воины, а не институтские барышни, – продолжил декан. – Валлери Ардег, наш целитель, и мастер-алхимик Томас Бергман.
Алхимика я знала. Он выпустился на три года раньше меня и какое-то время работал в военном министерстве. Последнее отнюдь не прибавляло ему очков в моих глазах, хотя этот кудрявый большеротый маг казался вполне дружелюбным человеком. Сонный старичок, Ларс Муниг, оказался историком и специалистом по военной стратегии; коренастый усатый мужчина, Ульрих Бауэр, – мастером боевых искусств, а высокий хмурый господин в очках – инженером-оружейником. Но больше всех меня удивил Лоренцо Моретти, тот самый смуглолицый мужчина, что держался отстраненно. Господин Моретти, который должен был преподавать право, философию и математику, прибыл из Лермии. Иностранец, которого допустили до боевых магов Грейдора, будущих армейских спецов? Пока боевики оставались под крылом военного министерства, едва ли это было возможно, но, очевидно, в университете более либеральные взгляды на образование. Уверена, что у моего мужа хранилась полная информация на Моретти, значит, он был вне каких-либо подозрений.
После такого быстрого знакомства Крамер озвучил общий курс, на который должны были ориентироваться все преподаватели, распределил кураторов по группам и, уточнив, что ни у кого из нас нет вопросов по расписанию, сбежал на встречу с первокурсниками.
– Второй курс? Сочувствую, – сказал мне господин Бауэр, преподававший боевым магам еще в академии, заметив мой растерянный взгляд. Ну не готова я быть чьим-то куратором, беря на себя решение всех проблем своей группы. – Так-то ребятки неплохие, но есть там одна парочка… Оба из потомственных, которые вечно ставят в тупик.
– Сложный характер? – спросила я.
– У девочки да. С норовом и довольно конфликтна. Хотя на вид Грохенбау сущий ангелок.
Я едва не фыркнула, услышав знакомую фамилию. Ну надо же, а Ирма умет произвести впечатление!
– Но вот Бертольд Келлер гораздо хуже, – продолжил Бауэр, то ли пытаясь меня запугать, то ли предупреждая. – Вроде тихоня, но вы не обманывайтесь. Если на втором курсе кто какую пакость и сотворит, то знайте – за этим стоит Келлер. При этом он достаточно сообразителен, чтобы не попадаться.
Келлер. Хм, а ведь я совсем забыла, что сын Линды Келлер учился вместе с Ирмой в военной академии. Ему, должно быть, сейчас около шестнадцати-семнадцати. Такой взрослый, но он мог бы быть сыном Мартина…
Ох, о чем я только думаю? Семнадцать лет назад мой муж и Линда еще не были знакомы, да и не мог Шефнер быть столь неосторожен, чтобы заводить детей вне брака. Тогда почему мне неприятно даже думать об этом?
Ревность – чудовищно глупая штука, поэтому я выбросила из головы ненужные мысли. Меньше всего хотелось, чтобы личная неприязнь к фрау Келлер как-то сказалась на моем отношении к студенту Келлеру.
– Буду знать. А что вы скажете про шестой курс, мастер?
– К старшим курсам боевые маги уже хоть немного социализируются, да и с дисциплиной у них все хорошо. В академии-то особо не забаловать было. – В голосе Бауэра слышалось сожаление. Он явно считал, что университетская свободная жизнь развратит его студентов. – Так что с ними проблем быть не должно. А если вдруг возникнут, можете просто поговорить с их старостой, Тео Адорно. У него бесспорный авторитет у одногруппников, хоть это и не всегда бывает удобно.
Мастер боевых искусств замешкался, будто не зная, стоит ли продолжать, но все же решился.
– Почти все старшекурсники, и те, кто выпустился, и пятый тогда еще курс Адорно были против выведения боевых магов из-под крыла академии. И многие… принимали участие в городских беспорядках. Тео тогда не остановил своих, наоборот, подбросил дров в костер. Однако я уверен, что сейчас он об этом сожалеет.
Я несколько напряженно улыбнулась.
– Тогда многие вели себя неразумно. Надеюсь, те события для всех стали уроком. Хотя для кого-то этот урок был слишком жесток. Мартин не рассказывал мне о событиях той ночи, зато Рихтер как-то обмолвился о количестве тел, привезенных утром в морг. А все потому, что некий боевой маг вышел из себя, в результате чего в одной таверне разгорелся пожар, а дверь заклинило.
Как бы то ни было, тот маг студентом не был, так что винить тех, кому придется преподавать, не стоит.
Еще раз взглянула на свое расписание и расстроенно вздохнула: сейчас у меня первое занятие у второкурсников, а вот второе аж после двух, у шестого курса. Какой огромный перерыв! В любое другое время я бы ему обрадовалась – будет время зайти на родную кафедру, может быть, оккупировать мастерскую, которую когда-то считала своей. Но нехватка ночного сна уже сказывалась. Внимание было чуть рассеянным, и все время хотелось закрыть глаза и прилечь…
Стрелки уже показывали девятый час, так что я встряхнулась и пошла знакомиться со вторым курсом боевых магов.
Сама я поступала в университет, когда мне было семнадцать, но боевиков обучали с более раннего возраста, так что я ожидала увидеть почти детей. Как же! В свои шестнадцать студенты выглядели практически так же, как я в двадцать, не говоря уже о том, что большинство были выше меня. Семь переростков, шесть юношей и одна девушка. Нет, пять парней и две девчонки – одну из юных фрейлейн я приняла за мальчика из-за коротких волос, но когда она встала из-за парты, я увидела юбку и поняла, что ошибаюсь.
– Садитесь, – спокойно сказала, пытаясь скрыть свое волнение.
Обвела взглядом аудиторию, стараясь не задерживаться его на ерзающей и улыбающейся Ирме. После того как я достаточно долгое время провела в доме Грохенбау, работая над протезом для ее отца, отношение девушки ко мне изменилось в лучшую сторону. Да и влюбленность в Мартина, к счастью, прошла. Теперь ее мысли занимал другой человек. Пока, правда, больше как соперник, но даже я, не слишком разбиравшаяся в тонких чувствах, знала, что для подростков «ненавижу» стоит очень близко к «люблю».
А вот и он, источник страданий фрейлейн Грохенбау. Довольно крепкий рыжеволосый юноша с темными, едва ли не черными умными глазами и тонкими материнскими чертами лица. А ведь действительно симпатичен и производит вполне благоприятное впечатление.
– Меня зовут фрау София Верн… – Я откашлялась. – Простите, Шефнер. Помимо преподавания вам введения в артефакторику я стану куратором вашей группы. Так что со всеми проблемами и вопросами можете подходить ко мне.
После моего заявления группа оживилась. Лопоухий подросток со второго ряда тут же поднял руку.
– Спрашивай, – царственно кивнула я.
– А это правда, фрау Шефнер, что у вас обе руки искусственные и что вам их оторвало при столкновении с магами из военного министерства?
Мне понадобилось некоторое время, чтобы убедить себя, что непосредственность боевых магов умилительна, а не раздражающа.
– Нет, никто руки мне не отрывал. А теперь, если этот вопрос прояснен, может быть, мы перейдем к более насущным…
В этот раз меня отвлек громкий шепот Ирмы:
– Идиот, я же говорила тебе, что не руки, а палец! Но ты не заметишь. Она знаешь какие крутые штуки может делать!
Я снова откашлялась и продолжила:
– Давайте лучше перейдем сразу к артефакторике…
– А на какой руке хоть? А колдовать ею вы можете?
Ушастый боевик меня бесил. И если бы не тонкая улыбка, скользнувшая по губам Келлера, получавшего, судя по всему, наслаждение от происходящего, то я бы вышла из себя.