После Вуковара я больше не видел загадочного попутчика. Вероятно, он сошел в этом городе. Слава Богу! Другие мысли одолевали меня. Через несколько часов мы прибудем в Рагз. Какая радость — встретиться с братом после годичной разлуки, обнять его, наговориться всласть!
К пяти часам пополудни на левом берегу в просветах между ивами и тополями появились церкви — одни под куполами, другие — увенчанные шпилями. Они четко вырисовывались на фоне небесной синевы с легкими облачками.
То были силуэты большого города, то был Рагз! За последним поворотом реки он возник целиком, живописно раскинувшийся у подножия высоких холмов. На одном из них красовался старинный феодальный замок, традиционный акрополь древних венгерских городов.
Габара пришвартовалась к дебаркадеру. В этот момент произошел второй инцидент.
Я стоял возле бортовых сеточных ограждений, созерцая набережную. Большинство пассажиров толпились у выхода. На пристани собрались встречающие. Марк, конечно, был среди них. Я пытался его разглядеть в пестрой толпе. Вдруг совсем рядом услышал знакомый неприятный голос:
— Если Марк Видаль женится на Мире Родерих, несчастье обрушится на обоих!
Я оглянулся. Никого! Но кто-то же произнес эти слова? Кто же?
Однако, повторяю, никого поблизости не было. Я решил, что это галлюцинация[63], что же еще? В каком же плачевном состоянии должна находиться моя нервная система, чтобы разыгрывать со мною такие штучки! Расстроенный, я снова огляделся. Ни души! В недоумении я сошел на берег, с трудом пробираясь среди нарядной оживленной толпы, заполонившей пристань.
Глава III
Марк встретил меня на дебаркадере.
— Анри!.. Дорогой Анри!.. — повторял он срывающимся голосом, со слезами счастья.
Я, растроганный, крепко обнял его.
— Пойдем скорее к тебе, милый братик!
— Да! Тут недалеко, минут десять ходьбы. На улице князя Милоша отель «Темешвар»…[64] Но позволь сначала представить тебя будущему шурину.
За спиной Марка я увидел стройного молодого человека в пехотной форме офицера Военных Границ. Выглядел он не старше брата. Темно-русые бородка и усики, отличная выправка подчеркивали гордый аристократический вид мадьяра. Но глаза у него добрые и улыбка приветливая — в общем славный парень.
— Капитан Харалан Родерих.
Я пожал протянутую мне дружескую руку.
— Месье Видаль, счастлив вас видеть! — улыбался Харалан. — Мы вас так ждали!
— И мадемуазель Мира? — пошутил я, с любовью глядя на обожаемого брата.
— Конечно! — горячо заверил меня Марк.
Замечу, что капитан Харалан, как я и предполагал, безупречно говорил по-французски.
Поскольку встреча с семьей Родерихов была назначена на завтра, к моему глубокому сожалению (мне не терпелось познакомиться поскорее с почтенным семейством и, главное, увидеть невесту брата), то я устроился в отеле «Темешвар» в уютных апартаментах рядом с номером Марка. Мы не могли наговориться после разлуки, показавшейся обоим вечностью.
— Анри, как я соскучился! Только присутствие очаровательной Миры скрашивало разлуку. Слава Богу, ты здесь, мой любимый старший брат…
— Твой лучший друг, Марк… — перебил я его.
— Конечно, дорогой! Моя женитьба немыслима без тебя. Разве я не должен попросить у тебя благословения, как попросил бы у нашего отца, будь он жив? Уверен, ты мне не откажешь, когда познакомишься с моей ненаглядной Мирой. — Глаза у него сияли.
— Я вижу, что ты счастлив, дорогой мой мальчик!
— Очень! Ты полюбишь ее! Это лучшая из сестер, которую я могу тебе подарить!
— И которую я принимаю с радостью, милый Марк, зная заранее, что твой выбор хорош — иного ты сделать не мог. Но почему нам не повидаться с Родерихами сегодня же?
— Завтра, Анри, потерпи до завтра! Видишь ли, тебя ждали только вечером. Мы с Хараланом совершенно случайно пришли на пристань и поспели к высадке пассажиров. Ах! Если бы Мира знала! Как она будет жалеть, что не встретила тебя! Но на сегодняшний вечер у мадам Родерих и ее дочери другие планы.
Марк рассказал мне о своих успехах:
— Я просто не успевал выполнять заказы, дорогой Анри, — не хватало рук! Самые лестные предложения сыпались со всех сторон. Один прессбургский буржуа пустил в ход выражение: «У Марка Видаля портреты натуральнее самой натуры!» Так что, — добавил брат смеясь, — не удивляйся, если меня в один прекрасный день похитят, чтобы я запечатлел на полотне весь венский двор![65]
— Поберегись, Марк! Если не хочешь неприятностей, тебе не следует покидать Рагз ради венского двора!
— Не беспокойся! Я любезно отклонил приглашение. Больше никаких портретов! Тем более только что я закончил последний.
— Конечно же ее?…
— Ее… клянусь Богом, это не худшее из того, что я создал.
— Как знать, — усомнился я, — когда художник влюблен в модель…
— Посмотришь! — перебил меня Марк. — Когда прелестная девушка мне позировала, я глаз от нее не мог оторвать. Но Мира держалась чересчур строго. Она во мне видела не жениха, а художника, и вела себя соответственно. Сколько страсти я вложил в этот портрет! Порой мне казалось, что изображение оживает. Моя Мира как Галатея…
— Успокойся, Пигмалион![66] Расскажи-ка мне лучше, как ты познакомился с семейством Родерихов.
— В Рагзе передо мной открылись двери многих гостиных, — начал Марк, — аристократические круги охотно принимали меня. Я с головой окунулся в светские удовольствия. Там мы вновь повстречались с капитаном Хараланом.
— Ты его знал раньше?…
— Да, мы пересекались с ним в Пеште. Он достойный офицер с прекрасным будущим. И человек обаятельный и любезный… В былые времена он, пожалуй, мог стать героем в отрядах Матиаша Корвина. Мы виделись почти ежедневно, и наши отношения незаметно переросли в тесную дружбу. Он пожелал представить меня своей семье, и я согласился тем более охотно, что уже видел Миру на нескольких приемах и…
— И, — подхватил я, — поскольку сестричка оказалась не менее очаровательной, чем ее брат, твои визиты в гостиную доктора Родериха участились…
— Ты прав, милый Анри, вот уже три месяца, как все вечера я провожу у них. Как же я ее люблю!
— Оно и видно. Я доволен, что ты породнишься с этой почтенной семьей…
— Самой почтенной в Рагзе, — добавил Марк. — Доктор Родерих очень хороший врач. Его здесь все уважают. Он такой славный! Вполне достойный быть отцом…