Как следует из жалобы гражданки Деловой И. Б. и приложенных к ней материалов, заявительница является инвалидом с детства в связи с нарушением интеллектуального развития, вследствие чего решением Петродворцового районного суда Санкт-Петербурга от 11 ноября 2010 года, оставленным без изменения кассационным определением судебной коллегии по гражданским делам Санкт-Петербургского городского суда от 17 марта 2011 года, по заявлению Государственного стационарного учреждения социального обслуживания «Психоневрологический интернат № 3» она была признана недееспособной.
Очевидно, при принятии к рассмотрению жалобы гражданки Деловой И. Б. Конституционный Суд Российской Федерации руководствовался высказанной ранее в постановлении от 27 февраля 2009 года № 4-П позицией, согласно которой Федеральный конституционный закон «О Конституционном Суде Российской Федерации», определяя компетенцию Конституционного Суда Российской Федерации по рассмотрению жалоб граждан на нарушение их конституционных прав и свобод законом, примененным или подлежащим применению в конкретном деле, не предусматривает какие-либо специальные требования к правовому статусу гражданина-заявителя с точки зрения дееспособности.
Указанное толкование Федерального конституционного закона «О Конституционном Суде Российской Федерации» в совокупности с признанием не соответствующими Конституции Российской Федерации оспариваемых в жалобах заявителей Гудковой Ю. К., Штукатурова П. В. и Яшиной М. А. норм Гражданского процессуального кодекса и гарантированной возможностью реализации права на участие в судебном заседании по делу о признании гражданина недееспособным и на последующее обжалование гражданином, признанным недееспособным, решения суда в кассационном и надзорном порядке (чем воспользовалась и заявительница по настоящему делу) само по себе касалось лишь вопросов процессуальной дееспособности лица в рамках рассмотрения вопроса о признании гражданина недееспособным и не затрагивало при этом самого материально-правового института признания лица недееспособным, в связи с чем логика и мотивы принятия Конституционным Судом Российской Федерации решения по делу в 2009 году и по делу, рассматриваемому нами сегодня, не могут быть аналогичными.
Оспаривая конституционность вышеназванных норм Гражданского кодекса Российской Федерации как не предусматривающих ограничение дееспособности гражданина пропорционально степени фактического снижения его способности понимать значение своих действий или руководить ими, заявительница фактически подвергает сомнению конституционность института признания лица недееспособным, существующего на сегодняшний день.
В связи с этим полагаем необходимым отметить следующее.
В соответствии с Конституцией Российской Федерации человек, его права и свободы являются высшей ценностью; основные права и свободы человека неотчуждаемы и принадлежат каждому от рождения; осуществление прав и свобод человека и гражданина не должно нарушать права и свободы других лиц; гражданин Российской Федерации может самостоятельно осуществлять в полном объеме свои права и обязанности с 18 лет; ограничение прав и свобод человека и гражданина возможно федеральным законом только в той мере, в какой это необходимо в целях защиты основ конституционного строя, нравственности, здоровья, прав и законных интересов других лиц, обеспечения обороны страны и безопасности государства (статьи 2, 17, 55 (часть 3), 60).
Закрепляя равенство перед законом и судом (статья 19, часть 1) Конституция Российской Федерации в равной степени гарантирует каждому, вне зависимости от имущественного положения, физического и психического состояния здоровья, неприкосновенность частной жизни, личной и семейной тайны (статья 23, часть 1); право собственности на имущество, включая правомочия по владению, пользованию и распоряжению им (статья 35, часть 2).
В развитие названных конституционных положений гражданское законодательство Российской Федерации основывается, в частности, на равенстве участников регулируемых им отношений, недопустимости произвольного вмешательства кого-либо в частные дела, необходимости беспрепятственного осуществления гражданских прав, обеспечения восстановления нарушенных прав, их судебной защиты. При этом приобретение и осуществление гражданами и юридическими лицами своих гражданских прав возможно лишь своей волей и в своем интересе, ограничение которых допускается только на основании федерального закона и исключительно в указанных выше конституционно значимых целях (части 1 и 2 статьи 1 Гражданского кодекса).
Преломлением общих положений Конституции Российской Федерации в гражданском праве служат нормы Гражданского кодекса о правоспособности и дееспособности гражданина. В соответствии с положениями статьи 17 Гражданского кодекса способность иметь гражданские права и нести обязанности (гражданская правоспособность) признается в равной мере за всеми гражданами. Правоспособность гражданина возникает в момент его рождения и прекращается смертью.
Гражданский кодекс Российской Федерации предусматривает, что дееспособность гражданина возникает в полном объеме с наступлением совершеннолетия, т. е. по достижении восемнадцатилетнего возраста (пункт 1 статьи 21), подразумевая при этом наличие необходимого набора психофизиологических качеств, достижение определенного уровня умственной и психической зрелости, когда человек становится способным принимать осмысленные (в значении самостоятельные и рациональные) решения и отвечать за свои действия. Это корреспондирует положению Гражданского кодекса о приоритете частной воли и частного интереса в вопросе возникновения гражданских прав (пункт 2 статьи 1), а также принципу полной имущественной ответственности по обязательствам (статья 24).
Статья 22 Гражданского кодекса устанавливает, что никто не может быть ограничен в дееспособности иначе, как в случаях и в порядке, установленных законом. В отношении физических лиц гражданским законодательством Российской Федераций предусматривается несколько уровней ограничения дееспособности: частичное с дифференциацией правомочий отдельно для малолетних, несовершеннолетних в возрасте от четырнадцати до восемнадцати лет, лиц, злоупотребляющих спиртными напитками или наркотическими средствами (статьи 26, 28 и 30 Гражданского кодекса), и полное – для лиц, не способных понимать значение своих действий или руководить ими вследствие психического расстройства.
Полное ограничение дееспособности лиц, относящихся к последней категории, само по себе не может рассматриваться как противоречащее Конституции Российской Федерации, поскольку, с одной стороны, является прямым следствием действия общего принципа о приобретении и осуществлении своих гражданских прав своей волей и в своем интересе, а с другой – направлено на защиту интересов указанных лиц, положение которых становится весьма уязвимым в силу недуга, ограничивающего их возможности. Для этих целей интересы лица, признанного недееспособным, в гражданском обороте представляет его опекун, добрая воля которого в защите интересов подопечного презюмируется (статьи 31 и 35 Гражданского кодекса).
Данный вывод соответствует позиции Конституционного Суда Российской Федерации, изложенной, в частности, в постановлении от 27 февраля 2009 г. № 4-П и Определении от 5 марта 2009 г. № 544-О-П. Суд отмечал, что надлежащее состояние психического здоровья человека – одно из необходимых условий функционирования личности в качестве полноценного представителя человеческого общества. Лица, страдающие психическим расстройством, неминуемо оказываются исключенными из системы общественных связей, поскольку не могут надлежащим образом участвовать в социальных отношениях. Это предопределяет необходимость установления особого уровня гарантий защиты прав лиц, которые страдают психическими расстройствами и в отношении которых возбуждается производство по признанию их в установленном порядке недееспособными – с тем, чтобы исходя из требований Конституции Российской Федерации и с учетом юридических последствий, которые влечет за собой признание недееспособным, – исключить каку ю-либо дискриминацию лица по признаку наличия психического расстройства (душевной болезни, умственной отсталости, умственных недостатков), а также какие-либо связанные с этим ограничения прав, кроме тех, которые допускаются в общепризнанных для таких случаев целях.
Важно заметить, что в гражданском праве разграничиваются понятия ограничение правоспособности, отказ от осуществления права и ограничение (или лишение) дееспособности. Если ограничение правоспособности и отказ от осуществления права непосредственно сказываются на дееспособности гражданина, то при ограничении или лишении дееспособности гражданина с имеющимися у него правами и обязанностями автоматически ничего не происходит, для их реализации необходима лишь восполняющая дееспособность другого лица – опекуна.