Читать интересную книгу Расплата - Йожеф Сабо

Чирек напрягся. Поднял холодные серые глаза.

— Вел? Друзья, женщины… Если бы вы знали, сударь, какие женщины! Порядочность и честь не позволяют мне называть имен. Особенно женских.

— А теперь вы с ними видитесь?

Чирек рассмеялся.

— Вы думаете, это убийство имеет ко мне какое-то отношение? Сильно заблуждаетесь. Материальной опорой мне было крестьянское хозяйство на семи холдах, да отцовское жалованье за учительство. Господин Осоль, вы же знаете, что живу я одиноко, замкнуто. Сам себе бог и судья…

Осоль вздрогнул: откуда Чиреку известно его имя?

— Это верно, — подтвердил он.

— Извините за беспокойство, — Шухайда поднялся.

— Может быть, это покажется невероятным, но за тринадцать лет вы мои первые гости. Думаю, их не будет и в дальнейшем. И вообще, я никого и ничего не видел.

Шухайда и его спутники вернулись к машине.

«Сто против одного, что Чирек видел убийцу», — недовольно бурчал Осоль. Следить он за ним не следил, может быть, даже не знает, кто это был, но видел обязательно. Однако из этого человека и клещами слова не вытянешь. Очевидно, боится попасть в беду из-за своего прошлого.

На площади, где находились здание сельсовета и корчма, Шухайда посмотрел на часы. Без четверти одиннадцать. Пограничники блокировали деревню, и не лучше пи подождать, пока прибудут из Будапешта дополнительные сведения? С кем видели в последнее время Милая Балинта? Какие имел планы на будущее?..

— Давай к Генриху Шмидеку! — после некоторого раздумья сказал он шоферу. — Если исходить из прошлого, то самые подозрительные люди в деревне Шмидеки — Гал Ёо и Фаркаш Имеч. Каждый из них мог действовать в отдельности. Но нельзя исключать и возможность сговора между ними. Такой вариант даже более вероятен.

Ефрейтор Ёна предложил остановить машину перед угловым домом, смотревшим на перекресток дороги. Все стихло.

В конце сводчатого коридора тяжелая дубовая дверь. Шандор Осоль застучал по ней кулаком. Где-то совсем близко затявкала собака, а на ее лай откликнулись и остальные. Стало слышно, как внутри снимают цепь, затем послышался скрип ключа в замке.

— Слушаю! Что вам угодно? — поинтересовалась женщина лет сорока, впустившая их. Выглядела она совсем не так, будто только что встала с постели.

— Мы хотели бы поговорить с вашим мужем.

— По какому вопросу?

— Пожалуйста, — Шухайда протянул женщине удостоверение.

Она нервно рассмеялась:

— Я так и знала, что прежде всего придут к нам, чтобы беспокоить моего мужа. Идите за мной! — прозвучало не самым гостеприимным тоном.

По внешней стороне дома, во всю его длину, тянулось что-то вроде колоннады. Побеленные стены отражали свет одинокой лампочки, висевшей у ворот. Шаги гулко отдавались на тяжелых каменных плитах.

«Основательно идем, — подумал Шухайда, — полновесно».

Особенно громыхали солдатские сапоги. Раскинувшееся на дворе гумно ночью показалось бескрайним. Шухайда начинал злиться, что послушался ефрейтора Ёны и притащился сюда с пограничниками. Пусть никто заранее не считает, что его подозревают. А здесь эти трое солдат при полном вооружении!

— Вы останетесь здесь. Разрешаю курить. Никуда не отлучаться.

— Есть! — ответ Ёны прозвучал неодобрительно, В конце концов днем он был постовым на болоте и потому считал себя чуть ли не лично причастным к расследованию.

Вокруг массивного, покрытого клеенкой стола сидели трое мужчин. По стенам развешаны полки, в углу — огромный камин, под столом — оплетенная бутыль. Мужчины бросили карты и вскочили. Не то чтобы враждебно, а скорее, отдавая дань уважения.

— Генрих Шмидек?

— Да, это я.

— Сколько вы были в заключении? — спросил Шухайда, хотя знал это прекрасно.

— Три с половиной года, в Кюхиде.

— Нам необходимо поговорить, — сообщил Осоль. — Вы тоже останьтесь, — обратился он к Галу Ёо и Фаркашу Имечу, которые попятились было к двери.

Мужчины сели. Помолчали. Хозяйка продолжала стоять, прячась в тени.

— Почему вы пожаловали именно к нам? — недобро поинтересовался Шмидек. — Я свое отстрадал, отплатил за грехи сполна. Жена ко мне вернулась, живем себе потихоньку, и нам нет никакого резона вмешиваться в мокрые дела.

Женщина, стоя у двери, громко всхлипнула. Осоль улыбнулся: эта барышня, покуда ее муж отбывал заключение, повсюду выставляла себя жертвой. Потом развод. Поговаривали, что в городе она спала с первым встречным и ей пришлось сделать несколько абортов, пока Генрих Шмидек ел тюремный хлеб в Кюхиде. Что и говорить, даже теперь женщина она еще привлекательная, и, когда идет по улице Кошуте, покачивая бедрами, мужчины оборачиваются ей вслед.

Шухайда почувствовал, что большего можно добиться добрым словом.

— Вы же знаете, что произошло? Мы вынуждены беспокоить и вас, и остальных жителей, пока не обнаружим убийцу. Ведь он скрывается где-то здесь.

— У нас? Ну, что вы! — засомневался Ёо. — Скорее всего, это был посторонний. Так же, как и тот, которого нашли мертвым на болоте. — Нечего молоть языком, копи тебя не спрашивают! — осек ледяным тоном Шмидек своего тощего приятеля и покрутил свой татарский ус. — Знаете, что я вам скажу? Произведите-ка у нас обыск. Переверните все в сарае. в погребе, на чердаке. Запросто, без ордера. Не стесняйтесь! Только вы ничего не найдете.

— Да поймите вы, — урезонивал Осоль, — вас никто не подозревает. Необходимо поговорить со всеми жителями. Со всеми! Адский труд, но так нужно. Вы не видели кого-нибудь постороннего?

— У Вольфов кто-то живет, — за все время разговора впервые произнес Имеч,

— Мы уже слышали о госте Вольфов.

Алиби у них было — комар носа не подточит. Имеч и Гал Ёо ездили до обеда в город, вернулись вечерним автобусом. Шмидеков с полудня до заката видели в деревне по крайней мере в четырех местах, а утром они работали в поле в противоположной от болота стороне… Ну и ну…

На вопросительный взгляд Шухайды техник отрицательно покачал головой: бесполезно доставать гипсовый отпечаток — след на болоте оставлен не этими сапогами.

— Если что-то узнаете — обязаны сообщить. Неисполнение гражданского долга является преступлением.

— Я и сам знаю законы — за три с половиной года поднаторел.

Теперь их провожал сам хозяин. Его жена плакала навзрыд.

* * *

Хорват проснулся в семь. Солнце уже высушило утреннюю росу. Он вышел на кухню, начал наводить порядок.

Уныло зазвонил телефон. Голос дежурного сообщил, что кто-то разыскивает старшего полицейского.

— Говорит старший лейтенант Пал Хорват.

— Позовите Шухайду! Где он? Куда он пропал, чтоб его…

— Сейчас, сейчас.

Хорват положил трубку на кухонный стол. Кем бы он ни был, этот обладатель сердитого голоса, все же мог бы представиться. Махнул рукой: а, ладно! Пошел в комнату будить Шухайду.

Шухайда уже совсем проснулся; во всяком случае, когда капитан оказался на кухне, в его голосе не слышалось сонных ноток. Лаконично он сообщал в трубку: на болоте почти ничего не нашли — только след сапога. Труп убитого опознали… О результатах пока… Работают. Естественно. Будут стараться…

— Шеф, — пояснил Шухайда. — Думает, приедем и. в два счета отыщем убийцу. — Шухайда сердито всадил вилку в дымящуюся яичницу. — Осоль говорит, что только ты в силах нам помочь.

— Я? Но чем? Я же пограничник, а не сыщик.

— Ты знаешь людей в деревне. Это большое преимущество.

Пап Хорват ушел на заставу и, вернувшись через полчаса, сообщил, что можно отправляться. Через некоторое время автомобили выстроились перед сельсоветом.

Хоффман с самого утра находился в конторе. Дело не двигалось. Выложив на стол папки с бумагами, он грустив размышлял: «Когда же наконец деревня успокоится и заживет тихой, мирной жизнью?»

С улицы донеслось урчание мотора. Он знал, кто это, Мышцы его лица окаменели. Бросить бы это расследовала к чертовой бабушке! В конце концов, по рассказу Шухайды, этот Михей Балинт — прохвост из прохвостов, так не все ли равно, кто вынес ему приговор — суд или неизвестный убийца на болоте?

Первым в комнату вошел старший лейтенант Пал Хорват. Как обычно, сказал свое шутливое «бог в помощь» и без приглашения сел. Его примеру последовая и Шухайда. Запросто, будто старый знакомый, случайно заглянувший поболтать.

— Мои коллеги, — приступил к делу Хорват, — зашли в тупик. Давай, дружище, поговорим откровенно. Я только могу догадываться, но ты-то должен знать наверняка, кто у нас браконьерничает. Фамилии всех нам не нужны. Только тех, кто отваживается ходить на болото.

— Оттуда даже свист сюда доносится, не то что выстрел.

— Потому на болоте пользуются силком, капканом или устраивают ловушку. В позапрошлом году один наш дозор попал в такой капкан. Только ребята оказались слишком крупной добычей, и приспособление не сработало…