Читать интересную книгу Солженицын на мифотворческом фоне - М Николсон

Эта обложка представляет нам спецагента ЦРУ по кличке Эхо и его босса Акселя:

"Роль (спецагента) — выяснить, действительно ли только что прибывший советский беженец Николай Кубячев является Нобелевским лауреатом или он агент-провокатор? Как будто бы все сведения, касающиеся русского писателя, верны, но Аксель что-то заподозрил. Страстные речи Кубячева выдают в нем пророка, но смысл этих речей призывает к войне. Военные бюджеты на Западе резко растут. Политика разрядки проваливается. Вновь возникает угроза ядерного противостояния. Действительно ли это Николай Кубячев? А если нет, то кто это? На кого он работает? Чего он хочет?"

Действие романа "Операция "Пророк"" разворачивается в современной Америке и Европе, но биография и сама ситуация, в которой оказался Кубячев, несомненно, заимствованы из жизни Солженицына. Это не вызывает сомнений, хотя и не воспроизводит реальные факты буквально. Приведу всего лишь один пример. Генрих Бёлль, встретивший Солженицына во Франкфурте, в романе гротескно превращен в Ханса Ланд-кнехта, добродушного алкоголика, одетого в кожаные штаны, у которого, кажется, за каждым деревом припрятана бутылка. Однако Кубячев создавался автором не как комический персонаж. В его речах на Западе звучат экстремизм и демагогия, которых не наблюдалось в его бытность в СССР. Раздувая настроения "холодной войны", он играет на руку набирающему силу правому движению, возглавляемому миллионером и промышленником, бывшим генералом СС фон Клаусеном. Победа неонацистов в Германии неотвратимо надвигается, и это, возможно, еще не самое плохое.

Подобный сценарий отражал недоумение, пережитое многими западными либералами, когда Солженицын, которого они отстаивали до его изгнания, оказался совсем не социалистом с человеческим лицом образца Пражской весны. Конечно же, произведения, которые могли бы разубедить его западных поклонников в этом, были известны гораздо в меньшей степени, чем общие очертания его героической фигуры как диссидента. Так, хотя "Бодался теленок с дубом" и увидел свет на Западе в 1975 году, но английский перевод появился пятью годами позже. Поэтому западная аудитория оказалась не готовой к встрече с Солженицыным, который в середине 70-х выступал перед Конфедерацией американских профсоюзов (AFL/CIO) и другими организациями с неустанными предупреждениями о беззакониях коммунизма и слабости Запада. Нежелание поверить в то, что они неправильно поняли его, вылилось в шутки относительно того, что СССР оставил у себя настоящего Солженицына и прислал на Запад подделку[29], что совпадало с самыми дикими фантазиями эмигрантов о подлой миссии Солженицына.

Эспри облек в литературную форму разочарование либералов на более чем 160 страницах, наполненных чушью "под Джеймса Бонда" и комизмом, на создание которого автор не рассчитывал. Прежде всего мы знакомимся с Эхо, цэрэушным суперагентом. Он призван разгадать загадку. Эхо лежит голышом в спальном мешке на берегу озера Аляска со смуглой красоткой Таней. Даже в Лангли он расслабляется, лежа также голышом и покуривая марихуану. В одежде он разительно отличается от своих одетых в консервативные костюмы коллег:

"Его светлые волосы не были аккуратно и тем более коротко пострижены, а ниспадали ему на плечи роскошной гривой, которую он время от времени скреплял индийской лентой с жемчужиной. На нем были большие розовато-лиловые темные очки, рубаха в красную полоску, синие джинсы клеш, остроносые ботинки, как те, что носят на Диком Западе, и хлопчатобумажный пиджак в полоску. И совершенно неуместно смотрелся аккуратно завязанный синий шелковый галстук с изображением открытых книг, выдававший в нем выпускника Оксфордского университета".

Это, однако, не мешает агенту Эхо вести ученые разговоры с коллегами по ЦРУ о частотности оканья в Казани и вскоре напасть на след. Читатель наблюдает за его хаотичными передвижениями по Европе, по ходу дела он спасается от взрывов, выпутывается из ситуаций с трупами и отделывается от навязчивого внимания немки-садистки из "Люфтганзы", а вскоре обнаруживает, что на телеэкранах в свободных странах появляется вовсе не настоящий Кубячев. При помощи группы недовольных из КГБ, которые симпатизируют фон Клаусену, самолет из Москвы совершает незапланированную остановку в Берлине, где происходит похищение известного писателя, и вместо него путешествие во Франкфурт продолжает его хорошо подготовленный двойник. Настоящий же Кубячев томится в частном санатории под пристальной охраной приспешников фон Клаусена.

Но Эхо не промах. Он проникает в санаторий и вовремя спасает Кубячева. В тот момент, когда рьяный фашист лже-Кубячев готовится выступить на огромном митинге, с которого должно начаться неонацистское восстание, на сцену выходит мягкий, либеральный и демократичный добрый старый Кубячев. Взяв в свои руки микрофон, он уверяет собравшихся:

"Этот предатель представил меня вам всеведущим мессией, явившимся с извлеченным из ножен мечом, которым он будет вечно поражать то, что считает всемирным злом. Это не я, и роль это не моя… Я не верю, что военная сила — это достойный ответ на наши политические проблемы".

 И он обещает вскоре представить свое истинное мнение о мире и взаимопонимании между народами, что вовсе не будет на руку воинствующим ястребам на Востоке и Западе. В это время Эхо (наверное, в сопровождении знойной Тани) направляется на полностью заслуженный им отдых на частном острове возле Таити, где, как он говорит своему боссу:

"Можно гулять по пляжу и дышать свежим воздухом, сняв с себя всю одежду".

К концу 70-х, в особенности после своей Гарвардской речи, Солженицын испытал разочарование в общественной реакции на его публичные выступления и устал от того, что представлялось ему карикатурой и передергиванием его взглядов. Он отошел от общественной жизни и продолжал в вермонтском уединении работать над огромным историческим эпосом о России, который для большинства читателей на Западе представлял мало интереса и не мог быть прочитан российским читателем, которому он предназначался. Имя Солженицына по-прежнему вызывало резонанс на Западе, но на его прежнюю репутацию наложился еще целый ряд клише: угрюмый Иеремия, теократический Аятолла, мистический националист, неблагодарный человек, критикующий западную прессу, защищавшую его, и демократические институты, которые предоставили ему политическое убежище.

Единственный западный роман периода начала 80-х, который мне удалось найти, где фигурирует обобщенный образ Солженицына, написан Доналдом Джеймсом —

"Падение Российской империи"[30]. Созданный задолго до распада СССР, роман представляет собственную версию этих событий. Застой экономики играет свою роль, при этом первый президент-женщина, прагматичная реформаторша, противостоит руководителю КГБ (по имени Куба!), который по ходу развития романа становится по манерам и даже внешне похожим на Сталина. Однако тлеющие угли междоусобной борьбы все же раздуваются разошедшимися националистами. Подъем одной из самых неприятных разновидностей российского национализма, движения родинистов, провоцирует бунт многих народов СССР: "Они верили в Россию. Не в Советский Союз и не в империю, доставшуюся нам от царей, а в российских крестьян и способность страдать бесконечно Они никогда не носили джинсов или маек. Увидеть их можно было только в валенках и штанах из грубой мешковины, в просторных подпоясанных рубахах-размахайках. Мальчики и девочки я думаю, что мне даже не надо говорить вам о том, что родинисты все до одного были яростными антисемитами"… Вскоре они решат, что снова настало время "защищать душу России (по старой русской традиции) при помощи бомбы".

В единстве с этим аскетическим, ненавидящим иностранцев движением существует писатель, бывший заключенный Валентин Кулецын. Он написал гениальное сенсационное произведение "Хранить вечно", которое хотя и не может быть опубликовано, но тем не менее поднято на щит грубоватым алкоголиком от сохи и нынешним редактором всероссийского журнала Игорем Буканским. Работы Кулецына становятся прославленными произведениями за рубежом, что спасает его от официальных репрессий, и т. д.

Здесь отношения Солженицына с Твардовским выведены довольно поверхностно. Кулецын появляется часто, но его появления незначительны и представлены крайне нелицеприятно. Он угрюм, навязчив и переполнен ощущением собственной важности. Когда Буканский, уже не изображая Твардовского, по ходу романа должен выполнить героическую функцию и победить зловещего Кубу, Кулецын отказывается выступить в защиту своего благодетеля, не желая запятнать своих высоких идеалов и простой крестьянской жизни в селе Барское вмешательством в политику, которую он презирает. В конечном итоге Буканский в отчаянной попытке спасти жизнь своей любовницы и маленького ребенка, тайно пересылает последнюю просьбу к Кулецыну из тюремной психушки, где его держат. "Ответа из Барского он так и не дождался" — сообщается читателю. Чтобы не предавать друзей и любимых, Буканский кончает жизнь самоубийством, выбросившись из окна.