Но самые интересные события весны 1944 года происходили на Тихоокеанском ТВД. Там Американцы немного оправились от потерь понесенных при захвате Гавайев и продолжили наступление на японские позиции.
Глава 3
После захвата, или правильнее сказать — возвращение себе, Гавайских островов, Тихоокеанский флот США вновь получил возможность полноценно влиять на обстановку на этом ТВД. Это мгновенно отразилось, например, на потерях японцев от действий американских подводных лодок, от которых ранее они были защищены расстоянием. И наоборот, потерявшие опорную их базу японские визави были вынуждены откатиться на запад и на юг, зеркально потеряв возможность контролировать восточную часть океана.
Победа во втором сражении за Гавайи была принята в США неоднозначно. С одной стороны — это не только крупный стратегический успех, но и вообще первый, по сути, успех американцев за два года так неудачно складывающейся для них войны. С другой огромные потери — четыре авианосца — это, с какой стороны не посмотри, не чих собачий, и к такому американское общество на смотря на все происходящее в 1942–1943 годах, было все же непривычно.
Такой неоднозначностью мгновенно воспользовались политические противники президента Рузвельта, который в наступившем 1944 году как раз планировал идти на свой четвертый срок. В США есть присказка, что буквально все что происходит в год выборов имеет отношение к выборам, и, конечно, такие неоднозначные итоги Гавайской операции не могли не отразиться не электоральных симпатиях обычных граждан.
Основным противником Рузвельта на предстоящих выборах был губернатор Нью-Йорка Томас Дьюи, который отчаянно критиковал президента за неудачный ход войны. Более того он через связи в «свободной прессе» вкинул в общество теорию о том, что Рузвельт знал о возможном нападении на Перл-Харбор в 1942 году и сознательно принес в жертву свой Тихоокеанский флот ради получения возможности вступить в войну.
Такие слухи ходили по коридорам конгресса и раньше, однако в открытую говорить об этом было не принято. Во-первых, это сильно било не только по Рузвельту и демократам, но и всей системе власти в США, а рубить сук, на котором сидишь, в этой стране было не принято. Во-вторых, вброс такой информации мог натолкнуть японцев на мысль, что разведка США способна читать их морской код, что негативно отразилось бы на ходе боевых действий. Последний аргумент, с течением времени, особенно после второй битвы за Гавайи полностью утратил актуальность, так как стало очевидно, что японцы все это время водили оппонентов за нос. Трудно что-то не заподозрить, когда по радио узкоглазые передают, что все спокойно и противников не видно, можно не суетиться, а при подлете американской авиации оказывается, что самолеты уже в воздухе и ждут гостей с распростертыми объятиями. В такой ситуации трудно не заподозрить подвох.
Так вот почувствовав возможность «свалить» ранее, казалось, непотопляемого Рузвельта, республиканцы принялись палить по Белому Дому из всех калибров, выискивая любые, самые мелкие просчеты президента, упирая на неудачный ход войны и особенно на его слабое здоровье.
А с последним, действительно все было не очень хорошо. Постоянная нервотрепка прошедших двух военных лет, постоянные нападки за него в прессе: и за Панаму, и за Гавайи, и за Филиппины, и за Францию, и за Северную Африку — больно ударили и так по не слишком крепкому здоровью ФДР.
Он, конечно, крепился, пытался проводить встречи с избирателями, чаще появляться на улицах, чтобы все видели, что он все еще готов тянуть лямку дальше, однако выглядел при этом настолько болезненно, что эффект эти встречи имели прямо противоположный. Газеты, особенно республиканского толка, то и дело проезжались по Рузвельту и высмеивали тех, кто собирается идти голосовать за «живой труп».
Особенно тяжело по президенту ударило поражение в Марокко с огромным количеством погибших и пленных. 15 марта у него случился микроинсульт, информацию о котором удалось скрыть ото всех, и не пустить дальше самого близкого круга Рузвельта. Больше месяца он не появлялся на публике, что для года выборов — нонсенс, однако достаточно быстро оклемавшись уже в апреле вновь включился в политическую борьбу, хоть уже и сам не верил, что даже в случае победы на выборах сможет полноценно исполнять прописанные в конституции функции.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
Для демократов ситуация осложнялась еще тем, что просидевший три строка в президентском кресле ФДР изрядно подчистил политическое поле вокруг от конкурентов. Весной 1944 года выяснилось, что в случае его отказа от участия в президентской гонке или, не дай Бог, смерти, партии просто некого будет выставить в качестве официальной замены. Вернее, есть кого, вот только масштаб возможной замены — тот же Туман, которого проталкивали в вице-президенты, с прицелом занять главный пост в случае смерти ФДР, совершенно не тянул в качестве самостоятельной фигуры, способной победить в электоральной гонке.
Но вернемся к событиям на Тихом Океане. Зимой 1943-44 в недрах министерства обороны США была принята стратегия дальнейшей воины против Японии, которая заключалась в первоначальном ударе по отдаленным островам к северу от Австралии и Новой Зеландии с дальнейшим продвижением на северо-восток, через Индонезию, Филиппины к мягкому подбрюшью японской метрополии.
Полюсом такой стратегии было то, что на первоначальном этапе расстояние от Гавайев до, например, острова Тарава было существенно ближе, чем от него же до Японских островов, что сразу давало флоту США преимущество в инициативе и усложняло ответные действия подданых микадо.
Альтернативой этому плану была атака прямо на метрополию через промежуточный захват Мидуэйя и атолла Уэйк, однако прикинув возможные потери — штурм Гавайских островов был, что называется, перед глазами, от этой идеи быстр отказались.
К весне 1944 года Американцы имели на Тихом океане 5 больших авианосцев: Саратога, Банкер Хил, Интерепид, Фланклин и Тикендорога — что по количеству палубных самолетов примерно соответствовало всему авианосному флоту Японии, которая в отличие от заокеанского врага, была не способна спускать на воду огромные корабли с хоть сколько-нибудь сравнимой скоростью. Плюс Американцы могли выставить на шахматную доску почти десяток легких авианосцев, способных нести три десятка самолетов и окончательно склонявших чаши весов на сторону американцев. При этом часть японских сил продолжали кошмарить англичан в Индийском океане, часть вынуждены были охранять метрополию и пути снабжения и на защиту отдаленных островов вымпелов уже банально не хватало.
18 апреля ударное соединение американских кораблей, включающее в себя четыре больших авианосца, шесть легких, два линкора с сопровождением и целой флотилией десантных судов имевших на борту 60000 морских пехотинцев, под командованием адмирала Кинкейда покинула стоянку в Перл-Харбор и выдвинулась курсом 211 в сторону Маршалловых островов.
Выбор именно этого направления объяснялся достаточно просто — достаточно просто достать глобус с полки, сразу становится ясно, что именно острова Микронезии — наиболее близкая и удобная для атаки цель, которую при этом как-то адекватно защитить было практически невозможно. Ну а пусть небольшая, но важная стратегически победа, особенно без больших потерь в кораблях и личном составе — желательно вообще без потерь — это было как раз то, что нужно для поднятия боевого духа моряков американского флота, которые стали уже откровенно побаиваться подданых микадо. Да и для пошатнувшегося рейтинга Рузвельта, такая «маленькая победоносная кампания» была бы очень полезна.
На островах Меакинг-Меанг и Тарава японцы держали достаточно солидный гарнизон общей численностью около 5 тысяч человек, здесь находилась опорная база японского флота, в том числе подводного, а на местном аэродроме базировалось десяток самолетов, половина из которого, правда, была разведывательными. В общем, как для такого богом забытого места — более чем солидно.