Тысяча чертей!
Надо почаще гномиху пугать, чтобы безнаказанно любоваться её прелестным телом.
Белоснежная кожа груди под моим взглядом начала покрываться мурашками и я, не сдержавшись, слизал их языком.
Глубокий вздох Алисы сбился и я, наконец-то, услышал её первый стон.
Услада для ушей, взрыв мозга, тепло в груди и резкий скачок желания в паху. В плюсе это дало такой дикий запал, что я очнулся уже, когда перекатывал языком тугую горошину, сжимая ладонью бархатную кожу груди до красноты, и совершенно позабыв о врождённой скромности гномихи, ласкал её пальцами через купальник.
— Плевать на всё. — прорычал я, глядя в затуманенные глаза Алисы и набросился на её губы как животное.
Тормоза слетели основательно, и я, подмяв под себя ту, о близости с которой мечтал всё последнее время, просто поглощал каждое прикосновение, как оголодавший.
От такого натиска маленькие пальчики Алисы на моей спине уже не просто дотрагивались, а нервно царапались.
— Такая сладкая… — невнятно шептал я, облизывая каждый сантиметр нежной шеи, до которого дотягивались мои губы. — Готов сдохнуть ради твоего запаха…
Уперевшись пахом ей между ног, закрыл глаза, чтобы сдержать нахлынувшую волну удовольствия.
— Скажи, что ты остановила свой выбор и теперь только моя… — задыхаясь от поцелуев, просипел я. — Скажи, что только я тебе нужен…
Сфокусировав взгляд на любимом красивом лице гномихи, я медленно двинул бёдрами вперёд, а мои губы остановились в миллиметре от её, вытягивая из неё грудной выдох:
— Ты мне ну… — но резко оборвавшийся, когда на всю комнату раздались удары в дверь и долбанный голос Оконцева:
— Невеличка, выходи, мы не договорили!
АЛИСА.
Что? Кто? Зачем?
Я вздрогнула от неожиданности, но до сих пор была не в силах вернуться в действительность и пребывая в полнейшей прострации, продолжала задыхаться и тонуть в карих глазах Астахова. Он был сильно взвинчен и с ненавистью оглядывался на дверь. Заторможенно проследив за его взглядом, я прислушалась к резким звукам и вдруг отчётливо распознала голос Ваньки.
О Боже!
Включив резко все мозговые рецепторы, пришла в ужас.
Рука Лёни до сих пор лежала на моей груди, а вторая была зажата у меня между ног.
Открыв от изумления рот, распахнула сильнее глаза и уставилась на Лёню в немом шоке.
— Проваливай, Оконцев. — прорычал он злобно на очередной нетерпеливый стук с той стороны.
— Алиса, выйди, нам нужно поговорить! — рассвирепел Ванька, вбивая в дверь кулак.
— Прикройся. — коротко приказал Леонид, сжав зубы и сползая с меня с видимым намерением устроить мордобой.
— Лёнь, не надо. — спохватилась я, бросаясь к шкафу с одеждой.
Выждав пару-тройку секунд, пока я натянула на себя первое попавшееся платье, он просканировал мой вид на закрытость и только после этого решительно открыл замок.
— Это был последний раз, когда я дал тебе путаться у себя под ногами. — яростно процедил сквозь зубы Астахов, надвигаясь танком на балбеса.
— Я эти ноги сейчас тебе вырву, падла. — ответил исподлобья Ванька, расширяя мышцы на глазах.
Ой, мамочки!
Оба так злы, что не услышат сейчас ни единого моего слова.
— Отошли от моей дочери. — как гром среди туч раздался голос папы и у меня с души упал камень.
Кинувшись к нему, поцеловала благодарно в щёку и перекрыла на всякий случай ему проход к двум задирам.
Достаточно уже его присутствия, это охладит их пыл.
— Господи, что у вас тут за грохот? — на шум прибежали мама и тётя Рая. — Мы подумали, что грабители…
— Так и есть. — пробасил папа, не спуская глаз с угрюмых лиц парней. — Они тут твою дочь делят, Люда.
Мама нахмурила брови, не понимая смысла слов и перевела пронизывающие взгляды на Лёню и Ваню. Тётя Рая, так вообще, не скрываясь разглядывала нашу троицу с любопытством.
Только сейчас я заметила, что Астахов до сих пор стоит в одном полотенце, криво-косо висящем на бёдрах, а моё платье надето наизнанку, дорисовывая в голове у каждого соответствующий вывод.
— Да ну, пап! — притворно засмеялась я, находясь на грани истерики. — Никто ничего не делит! У нас щеколда заела, а Ваня снаружи пытался помочь…
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})
Мда-а, Акимова, более годного ничего не могла придумать?
— А морды чистить друг другу они вздумали от взаимной благодарности, да? — съязвил папа, уничтожая обоих мощной энергетикой.
Взглянув на молчунов, выразительно округлила глаза, посылая намёк о помощи.
— Качок перестарался с ударами, Алиса испугалась, что сломается дверь и вы будете её ругать, пришлось обьяснить парню, что его вмешательство делает нам только хуже. — и острый взгляд на Ваньку.
— Да, замок уже ржавый, часто заедает… — вздохнула мама, подходя к нему, чтобы оценить ущерб.
— А зачем закрылись-то? — расплылась в проницательной улыбке тётя Рая.
— Откачивала пострадавшего. — буркнула я, поправляя подол платья.
— Смотрю, полегчало ему. — холодно отозвался папа, вгрызаясь в Лёню догадливым взором и задерживая его на полотенце.
Астахову стоит поаплодировать. Такое невозмутимое лицо, что мне стало стыдно. У меня-то на лбу написано, что лечение ещё не закончили…
— А ты чего тут забыл? — дошла очередь и до Оконцева. — Негоже невесту свою так часто оставлять одну.
— Не невеста она мне. — взъерепенился Ванька. — У Лолы разболелась голова и она легла спать.
— Слабачка. — вырвалось у меня, вызывая у мамы осуждающий взгляд.
— Ты время видел? — продолжил давить папа. — Время разговоров ваших уже закончилось. Надо было сразу всё с Алиской в курятнике обсудить, не откладывая на потом.
— В каком курятнике? — сразу же последовал вопрос от Астахова и мне захотелось на папу грозно цокнуть.
— В нашем. — ответила мама. — Они с Ванькой там частенько зависают.
Этого достаточно для моего убийства. Именно оно во всех деталях отобразилось в глазах Лёнечки.
Мне хана и даже больше.
Семья сдала с потрохами.
— Дядя Юр, мне пару минут бы и я уйду. — прозвучал требовательно-умоляющий голос Оконцева.
Проигнорировав взывающую к нему мольбу, папа отрицательно покачал головой и показал парню на выход.
— Алис, вы сейчас спать ложитесь? — уточнила мама, погладив сочувственно Ваньку по плечу, когда он, бросив на меня обиженный взгляд, пошёл в указанном направлении.
— Алиса — да, а Леониду я думаю выделить свободную комнату. Там прохладно, после бани самое то. — опередил меня с ответом отец.
Затылком почувствовала, как недоволен Астахов.
— Отстань ты от них, Акимов. — вмешалась тётя Рая. — Если понадобится твоя помощь, тебя позовут. Ты и так чуть не угробил пацана, выпендриваясь перед мужиками.
— Рай, а тебе самой домой не пора? — надулся мужчина.
— Юра. — пригрозила стальным тоном мама.
— Идите все отсюда, пожалуйста. — взмолилась я, сурово смотря на папу. — Лёня останется в моей комнате и точка. Мы слишком устали. Спасибо за день рождения, а теперь до завтра. — не дав опомниться и начать спорить, порывисто обняла родителей и тётю Раю, и пожелав всем спокойной ночи, затолкала Астахова обратно в комнату.
— Что значит «оставь их в покое», Люд? — заворчал папа, стоило захлопнуться двери. — Он там голый. Она ещё совсем девчонка!
Что ответила мама не было слышно, но по ответу мужчины стало всё понятно:
— Ну и что, что ты в её возрасте забеременела? Мы как бы поженились перед этим, забыла?
А вот и упрекающий голос мамы:
— Акимов, а до свадьбы не ты ли чреслами тряс у речки, говоря, что после восемнадцати я уже взрослая?
Не сговариваясь, мы с Лёней переглянулись и тихо рассмеялись.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})
— Не сравнивай меня с ним, Люда. — сквозь смех расслышали ропот папы. — Я сразу знал, что женюсь на тебе, а он?!
— Поживём-увидим, Акимов. — философски заметила тётя Рая.
— Ты не понимаешь, Рая, он…
— Юра! — вовремя остановила поток лишней информации мама. — Иди приведи в порядок после своих мужиков всю разруху возле бани и ложись спать. Достал с нравоучениями. — и послышались долгожданные шаги, сопровождаемые приглушённым мужским брюзжанием.