— Ауд, я не стала бы упоминать об этом, если бы была безразлична к твоим внукам. Раз Торк желает оставить их на попечение посторонних людей, почему не отдаст вам?
— Таково решение Торка. Никто не спрашивает моего мнения. И потом, все это делается для их же безопасности.
Должно быть, лицо Руби было таким понимающим, что Ауд продолжала:
— Ты никогда не видела Гаральда и его злобную семейку. И молись Богу, чтобы никогда их не встречать.
Слезы затуманили глаза Ауд, а голос дрогнул:
— Наше единственное дитя Энид, прекрасная добрая душа, пришла к нему против нашего желания. У викингов в обычае иметь больше одной жены, особенно у верховных правителей. До Энид он женился дважды. Она любила его так, что не обращала внимания ни на что, но когда Гаральд бросил ее и еще восемь жен ради новой, Рагнхильд, и бесчисленных любовниц, позор убил ее. Говорят, она покончила с собой, но, по-моему, именно этот дьявол Гаральд был причиной ее смерти.
Она рассерженно вытерла глаза:
— Мы пытались забрать Торка после смерти Энид, но Гаральд не позволил. Несмотря на то, что у него было больше двадцати сыновей, не многие из них дожили до взрослых лет. Братья убивали друг друга без всякой жалости, стремясь стать наследниками трона.
— Поэтому Торк и решил стать джомсвикингом, верно?
— Да. Я так никогда и не узнаю, каким образом он ухитрился выжить в этом проклятом доме. Сам он не говорит об этом. Но я знаю его сводного брата Эрика… по прозвищу Кровавый Топор. Он поклялся покончить с Торком и всем, что ему дорого.
— О Господи!
— Да-да, молись за него! Эрик безумно боится Торка, хотя тот отказался от права на наследование. Люди ненавидят Эрика, и он это знает. Малейший намек на то, что Торк станет бороться за трон после смерти отца, и викинги встанут на его сторону.
Руби кивнула головой.
— Понимаю, почему Торк пытается скрыть существование сыновей и почему отказывается жениться. Все же я считаю, что есть другой выход.
Подумав обо всем, что рассказала Ауд, она со смехом спросила:
— Торк говорил, что я сделала ему предложение?
— Предложение?
— Попросила его жениться на мне.
— Не-е-ет, — потрясенно протянула Ауд.
Руби весело хихикнула:
— Он отказался, но я снова его спрошу. Возможно, именно поэтому он и сбежал в Джорвик.
— Думаю, у тебя ничего не выйдет, — мягко ответила Ауд, поглаживая Руби по плечу. — И, конечно, это плохо, он нужен нам, чтобы бороться с саксами, когда они рано или поздно нападут. Мы выстроили ограду, приняли обычаи саксов, стараемся быть мирными соседями, но глупо думать, что они без борьбы позволят нам владеть прекрасной землей.
— Тогда почему Торк не останется?
Ауд пожала плечами.
— Он джомсвикинг. Благородный человек не отступает от клятвы.
Руби сокрушенно вздохнула:
— Кажется, я взялась за невыполнимую задачу, верно?
— Дитя мое, даже если Торк согласился бы отказаться от обета джомсвикингов и остаться тут, он не сможет жениться на тебе. Ему нужна жена с землями и сильной семьей, отцом и братьями, которые могли бы стать нашими союзниками.
— Но разве родство с Грольфом недостаточно почетно? — нерешительно спросила Руби.
Что она говорит? Каким образом она может добраться до своего древнего предка, убедить его, что она действительно его правнучка в пятидесятом колене, а потом уговорить послать армию из Нормандии? Может, она действительно сходит с ума, как убеждены окружающие?
— Ты правду говоришь? Грольф в самом деле — твой дед?
Лицо Ауд просветлело, и она с надеждой сжала руку Руби. Та поднесла свободную руку к сердцу:
— Клянусь, Ауд, телом Христа, которому мы обе поклоняемся, я родственница Грольфа.
— Может, в таком случае, мы сумеем найти выход, — объявила Ауд.
Руби невольно задалась вопросом, уж не совершила ли она очередного промаха.
ГЛАВА 12
— Не уходите, прекрасная дама, я хочу поговорить с вами в своей комнате, — с преувеличенной вежливостью объявил Дар несколько дней спустя.
Руби оглянулась, чтобы убедиться, что он обращается к ней.
— Да-да, именно ты, девушка, так что поспеши.
Он, Торк и Олаф вернулись вчера, но Торк отвергал все ее попытки поговорить с ним, а Линетт не отходила от него ни на шаг.
Руби последовала за Даром в маленькую комнату недалеко от холла, где он занимался делами. Усадив ее на стул у маленького камина, Дар без обиняков начал:
— Ауд пытается убедить меня, что ты родня Грольфу.
Он откинулся в кресле, небрежно вытянув ноги, но пристально наблюдая за ней из-под прикрытых век.
— Грольф — мой прямой кровный родственник.
— Клянешься ты в этом Святой Книгой твоей церкви?
— Клянусь на Святой Библии, что я родственница Грольфа.
Дар кивнул, по-видимому, поверив ей, и продолжал допрос:
— Ты когда-нибудь встречалась с ним? Он узнает тебя?
Плечи Руби устало поникли. Она покачала головой.
Дар коротко безнадежно взмахнул рукой и задумчиво потер подбородок.
— Может, это не имеет значения. У короля Гаральда внуков пятьдесят, а то и еще больше, из которых он никогда не видел половину, хотя только Один знает, сколько из них смогло выжить. Нет ничего необычного в том, что ты в жизни не встречала Грольфа.
— Почему ты спрашиваешь меня об этом?
— А что, если я хочу заступиться за тебя на альтинге, если это поможет удержать моего внука в Нортумбрии?
— Вы решили уговорить Торка жениться на мне? — радостно улыбнулась Руби.
— Вот уж нет, — фыркнул Дар. — Торк должен жениться на невесте с богатым приданым и могущественной родней, чтобы союзники помогали мне защищаться от саксов. Я подумываю о благородной Элис — рожденной от викинга, но наполовину саксонке, с землями, с сильными братьями, которые смогут защитить сестру.
Сердце Руби упало:
— Тогда почему ты помогаешь мне?
— Думаю, ты станешь чудесной возлюбленной моего внука. Вижу, что ты влечешь его, хотя не могу понять — почему. Вероятно, ты сумеешь уговорить его остаться.
— Я? Вы слишком высокого мнения обо мне! — воскликнула Руби. — Неужели не видите, как он избегает меня и все больше запутывается в паутине Линетт?
— Да, — рассмеялся Дар. — И считает при этом, что мстит тебе. Но эти старые глаза многое замечают.
Он презрительно оглядел Руби, словно сомневаясь в ее полезности для тех планов, которые лелеял.
— Может, я и оценю тебя по заслугам.
— Знаю, что Торк хочет видеть меня в своей постели, но я не желаю делить его с этой паучихой. Или свадьба, или ничего, Дар.
— Для рабыни ты слишком требовательна, — взорвался Дар, почти швыряя кубок на маленький стол. — Может, решишь, что для тебя важнее — твоя голова или оскорбленная честь?