– А зачем? – Макар удивленно нахмурился. – Разве она имеет отношение к случившемуся?
– Имеет, уважаемый, еще как имеет, – следователь скорбно покачал головой. – У нас есть все основания подозревать ее в причастности.
– В причастности к чему? – уточнил Егор.
– К убийству Морозова Игната Евсеевича.
– Наташку?! Ну вы, гражданин начальник, даете! – Макару удалось весьма убедительно изобразить удивление, но взгляд, который он бросил на Егора, не предвещал им с Померанцем ничего хорошего. – Она ж дите горькое!
– Это не я даю, это вы даете… показания, – сказал следователь сухо. – Ваше дите горькое подозревается в соучастии в убийстве пятерых человек. Так что давайте не будем ахать да охать, а постараемся обстоятельно и подробно ответить на все вопросы следствия. Есть свидетельские показания, указывающие на то, что девушку видели вчера вечером у дома старосты. Это так?
– Ну, – Макар развел руками, – было дело. Софья Семеновна, моя супруга, отправляла Наташку к старосте за мазью от ран. На меня на охоте медведь напал, – он погладил раненую руку. – Да только она не дошла.
– Откуда вы знаете, что не дошла? – Глаза следователя зажглись азартным огнем.
– Так Наташка сама и сказала. Заблудилась дуреха.
– Обманула вас ваша Наташка! – следователь радостно улыбнулся. – Была она у старосты, была!
– А в котором часу, позвольте полюбопытствовать? – Померанец растянул губы в вежливой улыбке.
– В половине восьмого вечера.
– И старосту убили в это же время?
– Нет, смерть наступила во временной промежуток от двух до трех часов ночи, – следователь скривился так, словно проглотил лимон, – но она могла вернуться и…
– Не могла, – сказал Егор мрачно.
– Это еще почему?
– Потому что первую половину ночи, а точнее с часу до четырех, она провела со мной.
Его заявление произвело неизгладимое впечатление на присутствующих. У Померанца от удивления глаза стали большими и круглыми. Макар озадаченно крякнул и нахмурился, а следователь расплылся в иезуитской улыбке и спросил:
– То есть я так прямо могу и записать в протоколе, что во время совершения преступления подозреваемая находилась в вашем обществе?
– Можете, – Егор кивнул.
– И где?
– Что – где?
– Где вы проводили время?
– В домике для гостей.
– И чем, позвольте уточнить, вы там занимались?
– Тем самым, – огрызнулся Егор.
– А что?! Дело-то молодое, – пришел наконец в себя Макар. – Вот этот, – он толкнул Померанца в бок, – в клубе местным хлопцам морды бил, а этот, значит… того…
– …Вступал в интимную связь с подозреваемой, – закончил за него следователь.
– Вообще-то, я не знал, что она подозреваемая, – Егор беспечно пожал плечами. – Тем более получается, что старосту и не она вовсе…
– Ну, это мы еще посмотрим. – Следователь в раздражении захлопнул блокнот, встал.
– Да ради бога, у вас работа такая, – Егор поймал предупреждающий взгляд Макара и осекся.
– Кстати, последний вопросик, – следователь замер на пороге. – Вы же по профессии фотограф? Я не ошибаюсь?
– Не ошибаетесь.
– А вы случайно не фотографировали э… объект своей страсти?
– Случайно не фотографировал. Как-то не до того было.
– Ну, в таком случае вы не откажете мне в удовольствии взглянуть на отснятый материал. Любопытно, знаете ли, посмотреть на работы настоящего профессионала.
– Всенепременно, – Егор широко улыбнулся, – после того, как вы покажете мне ордер на обыск.
– А вы зарываетесь, господин Ялаев! – следователь скрипнул зубами.
– Я не зарываюсь, а следую букве закона.
– Ну-ну, – сказал его оппонент многозначительно и, не прощаясь, вышел.
– Ну, Ялаев, ты даешь! – выдохнул Померанец, как только за следователем закрылась дверь.
– Брехун, – нахмурился Макар. – Ты что это, хлопец, творишь? Ты с чего это девчонку защищать удумал? Думаешь, она тебе за это спасибо скажет? Да когда ее поймают, ты же следом за ней на нары загремишь за дачу ложных показаний.
– Никого я не защищаю. Я правду говорю.
– То есть?
– А то и есть, что сказал. Полночи Наташка провела со мной.
– Это как? – уточнил Макар недоверчиво.
– Обыкновенно, пришел с клуба, забыл, что Софья Семеновна нам на сеновале постелила, по старой памяти поперся в домик для гостей, а там Наталья…
– И что? – спросил Антон.
– Тебе все в деталях описать? – огрызнулся Егор. – В общем, я от нее ушел только в половине четвертого.
– И что, вы с ней два с половиной часа того?..
– Завидуешь?
– Да нет, просто уточняю, так сказать, в интересах следствия.
– То есть Наташка старосту убить не могла? – Макар задумчиво подергал себя за бороду.
– Выходит, что не могла.
– Тогда кто? Эти беглые коммунары?
– А почему бы и нет?
Макар надолго задумался, а потом сказал:
– Нет, это не коммунары. Это мы сюда по воздуху аки ангелы прилетели, а им пешком еще день было пилить.
– Может, у них сообщники были? – предположил Егор. – Или эти убийства вообще друг с другом не связаны.
– Вот про сообщников это ты верно подметил. Наташка соучастницей и была. А ты, Егор, зря следователя раздраконил. Почему фотоаппарат не отдал посмотреть?
Почему? Да потому и не отдал, что на карте памяти хранились Наташкины фотографии, а он-то совершенно точно знает, что девчонка не могла убить старосту. Если она в чем и виновата, так ее и без фотографий найдут.
– А молодец, Ялаев! – Померанец одобрительно хлопнул его по плечу. – Пусть всякая местная шушера не борзеет! За нами никакой вины нет, значит, и бояться нам нечего.
Год спустя– Да куда ты вешаешь?! Не туда, левее! И свет не трогай, я сам свет поставлю! – Егор с возрастающим раздражением наблюдал, как рабочий, маленький, юркий паренек, пытается приладить на нужное место одну из его фоторабот.
И дернул же его черт поддаться уговорам померанцевского товарища, уже действующего губернатора, и согласиться на проведение этой фотовыставки! И где?! Ладно бы в Нью-Йорке, или в Лондоне, или в Москве, на худой конец, а то ж здесь, в этом Богом забытом медвежьем углу. Краевой центр – смешно сказать! Ему предлагали персональную выставку в Мадриде, а он выбрал город детства. Ностальгия, видишь ли, в нем взыграла, захотелось сеять доброе и вечное. Вот и приходится теперь одному за всех отдуваться.
Губернатор, черт бы его побрал, предоставил под выставку крупнейшую в городе картинную галерею и решил, что на этом его миссия выполнена, а то, что Егоровы работы надо как-то переправить в Сибирь из Нью-Йорка, где последние полгода они выставлялись, – этим никто не озаботился. И то, что развешивать их надо не как бог на душу положит, а в строго определенном порядке, до этого тоже никому нет дела. Вот и получается чисто по-русски: заманивали небывалыми посулами, встречали с красной икрой и хлебом-солью, называли дорогим Егором Денисовичем, а как дошло до дела, оказалось, что помощи ждать неоткуда. Сам наснимал фотографий, сам их и развешивай. Можно подумать, ему это надо.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});